Пожиратели миров 4 - Кирико Кири Страница 21

— Даже не сомневаюсь, господин Шалей. Благодарю за то, что вы оперативно предупредили меня.

— Конечно. Если что ещё будет, я сразу вам сообщу! — произнёс он… и услышал гудки в телефоне.

Лишь после того, как трубка была надёжно положена обратно на рычаги старого телефона, он позволил себе выдохнуть и расслабиться, буквально растекаясь в своём кресле в кабинете. Сердце учащённо билось, пот стекал у него по лбу. Что ж, ради этого его и посадили на это место. Настало время отрабатывать свою должность.

Одновременно с тем, как Шалей радовался тому, что разговор закончился, Ристингаузер уже набирал другой номер по тому же телефону.

— Это я, — спокойным и нечеловечески холодным тоном произнёс он, который не имел ничего общего с тем, который слышали другие. — Как я и говорил, она сделала это. И начала набирать силы, подозреваю, не без помощи своих новых друзей. Нам стоит поторопиться, хотя теперь я уже не уверен в успехе…

* * *

Глава дома Шнейрдентов и вместе с тем отец Нэвии схватился за голову.

И причина была отнюдь не во врагах дома или в каких-либо проблемах в бизнесе. Всё было куда страшнее.

Причина была в его дочери, которая ураганом ворвалась в его кабинет и устроила настоящий переполох своей просьбой, а затем едва ли не ультимативным требованием. И её уже было не остановить.

— Папа! Пожалуйста!

— Уже всё решено, — отрезал он холодно.

От его сурового голоса слуги дрожали от страха. Враги напрягались. Партнёры уступали.

Для Нэвии это был едва ли не звук горна к контратаке.

— Грога не отдам!

— Никто не трогает Грога.

— Его тронет, если ты не поддержишь их! А значит и меня! — и топнула ногой. — Я против!

Было понятно, откуда растут ноги. Барбинери решили побороться за свои права, которые распространялись и на интересы его семьи и дома. И каким-то образом Нэвия узнала об этом, скорее всего, не без злого умысла, и без задней мысли приняла их сторону, посчитав, что интересы семьи Барбинери касаются Грога, а значит касаются и её.

Переубедить дочь в том, что её нагло используют, у него не получалось. Любовь, тут логика не работает. Он сбегает в страхе, оставляя всё на откуп удаче и случаю.

— Не забывайся, девочка, — тихо произнёс он. — Ты не смеешь так со мной разговаривать.

— Просто ты меня не любишь! — и Нэвия воспользовалась самым страшным оружием — слезами. — Не любишь! Тебе всегда было плевать на меня!

— Здесь речь не о тебе, Нэвия… — начал сразу давать заднюю отец. — Это бизнес, и нам это не выгодно. Мы уже почти договорились о покупке той сети магазинов.

— И ради этого ты гробишь моё счастье⁈ — разрыдалась она. — Сама на баррикады с ними пойду!

— Какие баррикады. Там нет никакой речи о войне.

— Тогда сама отстрою и лично прыгну! — пискнула она. — Грудью прыгну!

Было бы чем прыгать, поморщился отец.

— Нэвия, это дело семьи. А ты лишь школьница, которая не имеет права указывать главе дома, что ему делать, — вновь попытался вернуть он инициативу себе строгим голосом. — Не забывайся, девочка.

Но ту было не остановить. Её ответ был страшен и непреклонен.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…

Она зарыдала, уже упав на колени и вытирая глаза кулачками. Нет, всё же приклонен, но не в том смысле.

Нэвия не была избалованной. Совершенно нет. Она много и хорошо училась, подавая большие надежды, её дар был силён. От неё почти ничего не требовали, и тем не менее она сделала всё, чтобы быть той самой дочерью, которой бы гордились и превозносили.

Она всегда стояла на страже своей семьи и её интересов, всегда поддерживала их линию политики. Нэвия не раз отстаивала честь дома в дуэлях между девушками и даже против парней, некоторые из которых были старше, и была непреклонна, когда речь заходила о семье. Как её с любовью называли домочадцы, маленькая защитница.

Её любили абсолютно и безусловной. Любая её прихоть — чуть ли не приказ для дома. Отец и двое сыновей дрожали над девушкой, буквально окружив заботой и защитой. Её не заставляли выйти замуж за кого-то — выгодные партии уже разыграли её братья, и она была по-настоящему вольна в своих желаниях в пределах разумного. Разве что мать могла дать отпор, но и то, лишь когда хотела.

Любимица семьи, иначе не сказать. И этому были причины.

Именно она после той аварии сидела с отцом круглыми сутками, ухаживала за ним и днём и ночью наравне с сиделками, кормила и даже носила утки, как бы ему ни было за подобное стыдно. Надо сказать, что именно такая поддержка от родной дочери заставила его бороться и встать на ноги. И тогда от брата она тоже не отходила сутками, ухаживая за ним с любовью и всеобъемлющей заботой, спя прямо в палате. Не отходила ни на секунду. После такого не удивительно, что её очень любили.

Надёжный тыл.

Но именно этот надёжный тыл повернулся сейчас к ним спиной. Нэвия стояла на своём, уперевшись рогами. Грозилась уйти из семьи в открытый мир, хорошо, что не в окно, и он верил в это. Эта несносная девчонка могла сделать глупость и идти в ней до конца с упорством локомотива.

Наказание? Она их не боялась и принимала с гордо поднятой головой. Отречься? Придержите дверь, она была способна и на это. Если эта девушка что-то хочет, она уже не остановится. Нэвия никогда не шла поперёк интересов семьи, никогда ничего не требовала, и в глубине души отец беспокоился, что однажды она покажет свои маленькие белоснежные зубки.

И день, когда это случилось, похоже, настал.

Даже сбежать от неё было невозможно. Он шёл в столовую, Нэвия рыдала у его стула. Шёл в библиотеку — она рыдала у камина. Пытался уехать — она уже рыдала на заднем сидении. Да он в туалет идёт, а она воет под дверью! Если бы на щеколду не заперся, сидела бы перед ним без штанов на полу и ревела!

Даже её братья уже начали подходить к отцу, говоря, что сеть магазинов того не стоит по сравнению с тем, что они уже имеют и могут в будущем приобрести. Копейки, не иначе. К тому же,