Алексей Волков - Сегодня война Страница 21

И тут накрыло. Взрывы следовали так часто, что порою слух воспринимал их как нечто непрерывное. Лес обстреливался по всей глубине. Наверно, это немного спасало. По крайней мере, непосредственно на позициях снарядов падало не так много. Но ведь конкретному человеку вполне достаточно одного. И даже группе лиц – тоже. Да и не только снаряда. Деревья падали, угрожали придавить стволом, проткнуть ветвями, хоть выскакивай прочь из леса, только куда? На поле тоже ужас… Нет в целом мире безопасного места. Лежи, носись, все равно. Как решит судьба, так и будет.

Артналет длился недолго. Точнее, он продолжался, просто сместился вправо, удалился от роты. Противник явно старался обработать возможно большую площадь, и в этом было хоть какое-то спасение. Возьмись он за отдельный квадрат, вполне мог бы не оставить там ничего живого, перемолоть в дымящуюся труху, смешать с землей. Лишь бы хватило боеприпасов, и белый свет сошелся на некой конкретной точке. Ладно, площадке. А когда площадок много, каждый квадратный метр не перепашешь. И квадратный фут – тоже.

– Войны нового поколения будут в корне отличаться от предыдущих. Исключительно маневренными, без сплошной линии фронта, – пробурчал капитан. Громко пробурчал, уши все еще не воспринимали тихие звуки. – Слышишь, Дима, по мне так неплохо бы куда-нибудь сманеврировать. Пока эти самки собаки, чьим отцом я бы мог быть, если бы придерживался либеральных воззрений, обстрел не повторили. Вдруг им понравилось? Сейчас бы ударить по ним с фланга, как заповедовал барон Мюнхгаузен!

Ответа не требовалось. Если кому-то было суждено нанести ответный удар, то иным подразделениям, заранее расположенным в других местах, лучше подготовленным для подобных дел и лучше вооруженным. Возможно, ответная акция уже проводилась. Ни одно командование не станет делиться планами с рядовыми исполнителями. При отсутствии сплошной линии фронта побеждает тот, кто лучше умеет маневрировать силами и наносить точечные удары по уязвимым местам. Но не ополчение передвигают в подобных случаях, и не им наносят удары. Толку от едва обученных людей! Еще дыру заткнуть, в обороне постоять…

– Тогда уж – заманить их в какой-нибудь большой город да выжечь бронетехнику, – все-таки отозвался ротный. – Как чеченцы в Грозном.

– Времена не те. Это при Наполеоне могли заманить и пожертвовать Москвой, чтобы затем побывать в Париже. Сейчас – не знаю. Кстати, те же чеченцы были подготовлены гораздо лучше, чем мы, сермяжные. У меня к «Вампиру» два выстрела осталось. Новые хоть доставят? До вечера еще ох как далеко… И даже обед еще не наступил.

Глава восьмая

– Блин! И до вечера далеко… – Максим повалился на землю. Никаких сил больше не было. Сколько же можно гонять человека? Да и какой вечер, когда еще обеда не было?

По жизни Максим часто ждал завершения дня. Зачастую самое интересное наступает вместе с сумерками и продолжается добрую половину ночи. Всякие клубы, ночные кафе, гулянки с приятелями, девочки… Днем могут быть какие-то скучные дела, от которых никуда не деться, зато ночью – свобода!

На сей раз вечер был нужен совсем для другого. Никаких клубов в лагере не было и не могло быть. Да и энергии на похождения не было тоже. Добраться бы до койки, завалиться спать, и чтобы никто не тревожил до самого подъема!

Какой садист только придумал вырывать людей из постели ни свет ни заря?

– Ничего, боец, терпи. Тяжело в учении, легко в гробу, – Николай усмехнулся своей незамысловатой шутке.

Он-то сквозь это уже проходил, да и сейчас, спустя годы, был покрепче многих пацанов. Но и повод для сожаления у Николая имелся. Пошел бы добровольцем, сейчас наверняка бы оказался в одной из формируемых десантно-штурмовых бригад среди таких же бывших десантников. А то и в какой-нибудь группе спецназа. Стыдно же – представитель самых крутых войск, и вдруг в ополчении посреди необученных великовозрастных салаг.

Имелась и иная сторона. Демонстрировать слабость десантнику стыдно. Приходилось выкладываться полностью, чтобы показать прочим, что такое десантура. Несмотря на сравнительно спокойные годы на гражданке и даже на наметившийся живот.

– Построиться! – Взводный возник, как черт из табакерки.

Пришлось отрываться от земли, кое-как становиться в две неровные шеренги.

Вопреки обыкновению, лейтенант даже не набросился с извечным: «Как стоите?» Он обвел глазами подчиненных, а затем без всяких предисловий произнес:

– Довожу до вашего сведения. Сегодня ночью при попытке самовольно оставить расположение части были застрелены часовыми двое ополченцев из третьего батальона. Предупреждали же вас… Все. Разойтись. Через пять минут приступить к занятиям по расписанию.

– Ни хрена себе!

– Так часовой в своем праве. Военное положение, а тут – нарушение периметра, – вздохнул Денис. – Что они ночью, разбираться станут? Увидели: лезут, и дали очередь. Еще и наградят.

– Точно, – согласился с пулеметчиком Николай. – Мотайте на ус, пацаны. Вам говорили…

– Блин! Мы что? В зоне? – выдохнул Максим. И почему-то покосился на Комарова.

– В зоне, в зоне, – подтвердил тот, спокойно закуривая. – В зоне военных действий.

– А ты говорил, убежим, – шепнул на ухо Сергею Сынок. – Говорю: момента ждать надо. Они тут все перекрыли по приколу… Сволочи…

– Худойбердыев, живой? – Максим выполз из превратившегося в некое подобие дзота окопа. Дерево рухнуло так, что прикрыло сверху, но на счастье, не придавило солдата. Зато теперь можно было не опасаться осколков сверху.

– Живой, мал-мал, – отозвался Худойбердыев.

С утра Максим обратился бы к Серанцеву, однако теперь что-то не очень хотелось иметь дело с товарищем по несчастью. Чурка, и тот вел себя намного лучше. Стрелял, не бегал, вообще, явно не собирался ни расставаться с жизнью, ни рисковать ею. Идут в атаку, значит, надо остановить. Хотя бы для того, чтобы выжить. Главный закон войны, ты или тебя, усваивается быстро.

– Взводного убило! – раздалось справа.

Оттуда показался Денис. Вид у пулеметчика был бледен. Он даже не обращал внимания на ссадину на щеке, и кровь стекала редкими капельками, пачкала без того грязную форму.

– Как?

– Разорвало!

Странно, большинство бойцов недолюбливало командира, извечный антагонизм между начальниками и подчиненными, а сейчас вдруг испугалось. Как же без него? Пусть лейтенант зримо не проявил себя, вроде Александра, однако он был офицером, знал, что и когда надо делать, а без него хоть пропадай.

Максим не удержался. Сходил, посмотрел на укороченное снарядом тело. Было жутко смотреть, во что может превратиться недавно здоровый человек. Ног нет, вообще ничего ниже грудной клетки. Лицо стало сплошной кровавой маской, тело разворочено, и даже пресловутый бронежилет ничем не помог.