Владимир Контровский - Горькая звезда Страница 22

— Я так понял, Горбачев хочет упразднить секретариат ЦК? — спросил министр обороны, маршал Соколов. — А еще он собирается спешно выводить войска из Афганистана и ликвидировать Варшавский договор!

«После прихода к власти Горбачева маршал Соколов категорически противился политике одностороннего разоружения и уничтожения военного потенциала страны, — прокомментировал референт. — Сторонником Федорчука и Лигачева он стал после событий мая тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Первое главное управление КГБ узнало о готовящейся западными спецслужбами провокации — пролете некоего Матиаса Руста на легкомоторном самолете от Финского залива до центра Москвы. Благодаря оперативным действиям Федорчука, который сумел блокировать журналистов и увезти самолет через десять минут после приземления, эта история не получила огласки. Соколов сохранил свой пост, однако отдавал себе отчет, что Горбачев использует любой предлог, чтобы от него избавиться».

— И не только это, — спокойно ответил Чебриков. — Есть еще один документ, пострашнее. На следующем Пленуме нас всех выведут из состава Политбюро. А потом запустят вот эту торпеду, — он указал на папку с надписью «Закон „О кооперации в СССР“. Проект».

— А здесь-то чего опасного? — пожал плечами далекий от экономики маршал.

— Этот закон, — ответил Щербицкий, сидевший за столом, — за пару лет обрушит всю экономику Союза. Я попросил экономистов из нашего республиканского Госплана посмотреть его, и те пришли в ужас. Дело в том, что сейчас у нас весь социализм зашит в финансовую модель: за безналичные покупаются и продаются средства производства, за наличные — товары народного потребления. Если же примут этот закон, то любой желающий сможет организовать кооператив и, получив на свой счет безналичные деньги, заменить их в банке наличными.

— И что? — снова не понял Соколов.

— А то, что сейчас у нас масса денежной наличности худо-бедно сбалансирована с общей стоимостью продающихся товаров. Если же выпустить на волю эти кооперативы, то, как мне объяснили, предприятиям перестанет хватать денег на зарплату. Придется запустить печатный станок, а такого удара плановая экономика не выдержит. Но и это полбеды, а главная беда в том, что все эти огромные нетрудовые деньги окажутся в руках частных лиц. Политические последствия возникновения в стране класса капиталистов непредсказуемы.

— Ну почему же непредсказуемы? Последствия вполне предсказуемы, — усмехнулся Чебриков. — Эти «частные лица» создадут свои газеты и телестудии, полезут в советы и исполкомы — они обретут вес и влияние. Упразднение секретариата ЦК разрушит десятилетиями складывавшуюся систему управления страной, закон о кооперации разбалансирует нашу экономику, а одностороннее разоружение сделает нас беззащитными перед внешней угрозой. Страну ждет неуправляемый хаос.

Над столом повисло молчание.

— У нас нет выбора. Мы должны сработать на опережение, — решительно заявил Лигачев.

— Это как?

— Как в шестьдесят четвертом[3], только быстрее и жестче.

Голос секретаря ЦК затвердел. Разговор заметался над столом, как волейбольный мяч, передаваемый от одного игрока к другому, так что Щербицкий-тень порой даже не успевал понять, кто именно произносит очередную фразу.

— Но тогда у Брежнева было в Политбюро большинство…

— Большинством он заручился только после того, как договорился с секретариатом ЦК. Думаю, что сейчас будет так же. За день до начала Пленума всех членов ЦК известят о дополнениях в повестке дня, где будет поставлен вопрос о смене генсека.

— Но об этом узнает Яковлев и мигом доложит Горбачеву!

— Яковлев не аппаратчик, и, кроме газеты «Правда», рычагов у него пока нет. К тому же по работе в Штатах за ним числятся делишки, которые тянут на измену Родине. — Лигачев недобро усмехнулся.

— А Шеварднадзе?

— С ним будет сложнее — придется говорить лично. Но и на нем немало «подвигов» по линии ОБХСС. Если оставим ему Грузию, он за Горбачева в бой не полезет.

— Что конкретно будем на Пленуме проводить? Всех одним махом? Как при Хрущеве, когда Ворошилова с Маленковым снимали?

— Нет, всю стаю разом накрыть не получится. Члены ЦК могут испугаться за свои шкуры и не проголосуют как нужно. Да и газеты с этой гласностью работают почти бесконтрольно. Вполне могут поднять крик о перевороте, с них станется.

— Думаю, что Рыжкова, Слюнькова, Воротникова можно пока оставить: они хоть и выдвиженцы Горбачева, но силы в Москве не имеют. Как только вопрос по генсеку будет поднят, все трое повернутся, куда ветер подует.

— Но троих «застрельщиков перестройки» нужно снимать любой ценой…

— Ельцин просил слова на Пленуме. Предоставим?

— В повестку вносить не будем. Решим в рабочем порядке.

— Зря мы Бориса не пригласили сегодня. Его Горбачев явно планирует вывести из кандидатов в члены Политюро. Да и вообще, после осенней опалы председатель Мосгорисполкома по костям пойдет.

— Не думаю, что ему здесь место. Егор Кузьмич с ним, прости господи, как кошка с собакой, даром что оба сибиряки. Будь он здесь, серьезного разговора бы не вышло. К тому же на стакан слабоват…

— Но работать с ним какое-то время нам придется, — твердо произнес Чебриков. Лигачев скривился, словно надкусил лимон.

С каждой новой фразой волейбольный мяч застольной беседы тяжелел, отливаясь в убойное пушечное ядро вызревшего до восковой спелости добротного дворцового заговора. Присутствующие с обстоятельностью опытных аппаратчиков обсудили детали предстоящего дела и возможные подводные камни. Разъезжались уже в темноте.

— Может, останешься, Егор Кузьмич? — спросил Щербицкий-здешний, разглядывая растворяющийся в темноте силуэт четвертого чернобыльского реактора. — Нам еще есть что обсудить.

— Нет, Владимир Васильич, рисковать не буду. Мы с Соколовым уедем, как приезжали — из Гостомеля полетим обратно в Моздок. Оттуда я на армейской машине вернусь в Пицунду, а он через Туркмению в Москву, на Пленум, как бы из Кабула. Вот уж не думал, что на старости лет на военном самолете буду кости трясти.

Федорчука ожидала «Волга» республиканского КГБ. Не вызывая никаких подозрений, она доставит его в крымский ведомственный санаторий «Ливадия». Чебриков убывал комфортабельным «почтовым» спецвагоном КГБ, что прицеплялся к поездам, идущим до Москвы.

Охотничья база опустела. Дождавшись, пока звук моторов растает в зимней тишине, по качающимся веткам, сбивая снег, запрыгали в сторону кормушки любопытные белки.

Газета «Правда» 19 февраля 1988 г.

С 17 по 18 февраля 1988 г. в Москве проходил Пленум ЦК Коммунистической партии Советского Союза. Были заслушаны доклады секретаря ЦК КПСС Лигачева Е. К. «О ходе перестройки в центральных органах КПСС и безотлагательных мерах по совершенствованию кадровой политики» и первого секретаря ЦК Коммунистической партии Украины Щербицкого В. В. «Революционной перестройке — идеологию обновления».

Приняты следующие постановления: «О докладе на совместном Торжественном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвященном 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции», «О выступлении т. Ельцина Б. Н. на Пленуме ЦК КПСС», «О просьбе т. Горбачева М. С., Генерального секретаря ЦК КПСС, освободить его от занимаемой должности по состоянию здоровья», «Об избрании Генерального секретаря ЦК КПСС», «Об изменении состава Политбюро».

Генеральным секретарем ЦК КПСС по предложению, внесенному товарищем Щербицким, единогласно избран Егор Кузьмич Лигачев. С целью укрепления кадровой политики и дальнейшего совершенствования работы центральных партийных органов, из состава Политбюро выведены товарищи Горбачев, Шеварднадзе и Яковлев. Кандидаты в члены Политбюро товарищи Ельцин, Федорчук, Чебриков и Соколов избраны членами Политбюро.

1991 год

— Украина, понимааш, конечно, член ООН. Но государственный суре…веренитет ей будет предоставлен только после получения ею статуса безъя… безъядерной державы. Ну, и вопрос с Крымом, я думаю, тожа решен. Он со статусом автономной республики войдет обратно в состав Российской Федерации.

Голос Ельцина звучал глухо и вымученно — президент страдал от жестокого похмелья. Щербицкий сочувственно вздохнул. Вчера, пока он совещался с экспертами и, терзая переводчиков, изучал тонкости международного права, Ельцин, Шушкевич и второй секретарь ЦК КПУ Кравчук, исполняющий за непьющего главу украинской делегации все «стаканные» обязанности, — чуть ли не до утра праздновали «полное единодушие братских народов». Хотя в действительности картина «полного единодушия» была отнюдь не столь радужной, как писали об этом газеты.