Вячеслав Варин - Проводник Страница 22

И еще, что она молода. Но что за странные философствования рождались в ее голове? Впрочем, какое место — такие и мысли…

Она не подозревала о моем присутствии. Если при ней и было оружие, то под очертаниями плаща его не наблюдалось. Поэтому я убрал излучатель, спрятал карты и направился к ней.

При моем приближении она вздрогнула и обернулась.

— Простите, если вас напугал, — произнес я, выходя из тумана. — Но если бы просидел, так и не обратив вашего внимания, вы могли бы испугаться куда сильнее, обнаружив меня при уходе. Этот непроницаемый туман… Я сам не сразу вас заметил.

Она промолчала. Подождав немного, я заверил:

— Не бойтесь, к числу злодеев я не принадлежу.

Сказав это, я начал сосредоточенно изучать надгробную плиту, подле которой она сидела. Она обратила взгляд туда же.

— Кто же вы тогда? — спросила она спустя минуту.

Голос ее был необычайно звонким и чистым. Я почувствовал, что он мне знаком, но не понял откуда. Это было странно.

— Меня зовут Рауль. Я пришел сюда, чтобы посидеть в одиночестве, подобно вам. Намерений нарушать ваше уединение у меня не было никаких, вы просто внезапно оказались рядом… Если я по-прежнему вас пугаю, то, пожалуй, уйду.

— Меня зовут… Таня. — Я уловил, что свое имя она назвала с некоторыми колебаниями. — Я вас не боюсь, вы можете остаться.

— Неужели действительно не следил за мной? — прочел я ее мысли. — Вызвать Маркуса, чтобы меня поскорее забрал? Такси сюда не приедет… Да нет, не может же быть, чтобы он оказался тут случайно! Надо вызвать Маркуса. Но если он хочет напасть — то нападет тут же, увидев, что я кого-то набираю.

Колеблясь, она коснулась компа в кармане. Я перестал читать мысли, не желая ее беспокоить.

— Я в вашем распоряжении, — сказал я вместо этого. — Вряд ли девушке стоит оставаться на кладбище одной… Хотя, если честно, меня ваше присутствие здесь не удивляет.

Рука ее замерла, сжав комп.

— Это почему же?

— Это меня скорее пугает. Темнота, кладбище, одинокая, беззащитная девушка… Похоже на фильм ужасов. Я надеюсь, мне не отведена в нем роль жертвы?

— Если он следил — то теперь издевается, — подумала она.

— Я не ведьма или вампир, — сказала она вслух. — А вы не колдун?

— Самую чуть.

— Даже так? Интересно…

— Пытаюсь предсказывать свое будущее.

— Астрология?

— Увы… — покачал я головой. — Восходы светил, противостояния планет, их двойные прохождения… Не то чтобы не верил в это, просто все эти прогнозы и параллели — точно не моя стихия. Мне больше по душе карты.

— И вы занимаетесь этим профессионально?

— Нет, профессия у меня совершенно другая, а это — своего рода хобби.

Она оторвалась от плиты и повернулась ко мне. Я тоже посмотрел на нее.

— Послушайте, — твердо сказала она, — скажите честно: вы меня знаете?

— Нет. Вы иногда безрассудны, у вас приятный голос, и вас зовут Таня. Это я знаю, и почему я должен знать о вас что-то еще? — я разглядывал ее. Лицо скрывала тень капюшона, под плащом прорисовывалась высокая и стройная фигура. — Вы какая-то известная личность?

— Самую чуть… — ответила она, поколебавшись. — Но давайте я останусь инкогнито.

— Тогда я буду вынужден вас разочаровать — уже догадался. Как я сказал, вас зовут редким в наши дни именем, и у вас очень приятный голос. Если добавить к этому то, что вы еще некоторая знаменитость, и если все это вместе увязать с пребыванием на ночном кладбище, то вы… Таня из «Призрачного Сияния». Уставшая от роли звезды тяжелого рока, ищущая уединения. Как я почувствовал, какого-нибудь философского уединения.

— Вы правы… — помолчав, она усмехнулась. — Насчет всего. Уж не знаю, насколько философского — но уединения. А вы правда предсказатель?

— Вам придется поверить на слово — или не поверить… Кстати, я опасаюсь за ваш голос — вы так зябко придерживаете воротник у шеи. Вам не будет неловко, если я предложу шарф?

— Буду очень благодарна.

Она отбросила капюшон, чтобы обернуть мой черный шелковый шарф вокруг шеи. Я воспользовался этим моментом, чтобы усилить восприятие и разглядеть свою собеседницу получше.

Собранные сзади иссиня-черные волосы оставляли открытым ее высокий лоб Черты лица были мягкими и тонкими. У нее была неяркая помада и выразительные глаза, отливающие глубоким оттенком морской синевы…

— Спасибо, ваш шарф довольно теплый, — поблагодарила она. — Вы можете не уходить. Но не сидите молча.

Я вздрогнул. Уши мои заложило — обостренный слух сделал ее слова настолько оглушительными, будто я попал на рок-концерт. Я поспешил вернуться к нормальному восприятию.

— Давайте не будем говорить о вас как о певице. Дело не в том, что мне не нравится ваше пение, — мне кажется, вам просто этого сейчас не хочется. Давайте поговорим о чем-то еще.

— Давайте поговорим о вас.

Я опустился на скамью. Наверное, это было ошибкой — усталость, доселе маячившая задним фоном, внезапно навалилась на меня со всей силой. На днях было много утомительной работы, да и гадания никогда не проходили бесследно… Культ и эта девушка — какая тут могла быть связь? Через нее можно получить информацию о культистах в музыкальной богеме, вычислить метастазы этого зла, пущенные на тяжелую музыкальную сцену?

— Вы ночью, на кладбище, — сказала Таня. — Выглядите довольно озабоченным и хмурым. Даже мрачным… Произошло что-то плохое?

— Происходит очень много плохого, — сказал я и потянулся за фляжкой и сигаретами. — И жить вообще мрачно. Кое-что раньше было хорошим, но потом настало «сейчас».

— Спасибо, я не пью, — отказалась она от коньяка и улыбнулась. — Ваш расплывчатый ответ похож на эту туманную погоду… Но я не думаю, что все настолько плохо, как представляется вам сейчас. Каким бы жестоким ни был удар судьбы, надо вставать и идти дальше — вновь и вновь. Если поддаваться, так себя настраивать и звучать в тон каждому негативному фрагменту жизни…

— Я понял, о чем вы, — сделав глоток, вздохнул я. — Все эти ребята, ведущие в Паутине виртуальные дневники, дабы всякий мог погрузиться в их личную трагедию, в ее черную глубину… В реальности у этих тинейджеров тоже все черное — чулки в сетку, ботинки на высоких платформах, помада. Им нравится почитывать магические книжонки и выпивать в компании себе подобных на кладбищах, сопровождая попойки мудрствованиями о безрадостном существовании и потусторонних сферах, о неразделенной любви и безнадежной депрессии… И, конечно же, о венчающем все это самоубийстве. Каждый второй парень из таких вампир или, на худой конец, обладает некими паранормальными способностями, которые на поверку, — я вспомнил свою службу Проводником и болезненно поморщился, — оказываются полной ерундой. Каждая вторая девушка ведьма или, в крайнем случае, имеет поцарапанные запястья. Фото царапин в Паутине прилагается, под каким-нибудь громким заголовком наподобие «Болью наружу». Как правило, душевные драмы и вселенское горе, с которым связаны бутафорски вскрытые вены, — не что иное, как размолвки с женоподобными бойфрендами… Странно, что вы спутали меня с таким представителем армии ваших поклонников и уже начали отговаривать от самоубийства. Странно уже тем, что я не восемнадцатилетняя девочка с пирсингом, белым гримом на лице и египетским крестом на шее.

Высказав это, я почувствовал, что Таня смешалась.

— Действительно, хотя вы и выразили это несколько насмешливо… Такое ощущение, что вы прочли мои мысли… Но странности в том, что я так подумала, нет никакой. Вы сказали, что практикуете гадание на Таро, вы сидите ночью на кладбище с бледным и мрачным лицом и говорите, что сейчас все плохо… В одной вашей руке фляжка с выпивкой, и, когда вы поднимаете другую, чтобы затянуться сигаретой, я вижу повязку на запястье.

— Вы довольно внимательны, — я поправил манжет. — В таком случае вы можете отметить, что и этой рукой я действую свободно. Почти прошло, но до сих пор ношу эластичный бинт, чтобы ненароком не возобновить вывих, полученный несколько дней назад на работе. Кончать с собой — это последнее, что я стал бы предпринимать. «Не все слезы могут быть выплаканы, не все раны исцеляет время». «Ах, оставить бы себе на память кусочек этой грусти»… Дутые личные трагедии, возводимая в ранг культа ранимость и чувствительность — отнюдь не признаки сложности нервной системы. Всего лишь доказательства ее неуравновешенности. Это мне не свойственно. У меня совсем не тот возраст, не та жизнь и не та работа.

— А что у вас за работа?

— Довольно суетная… Ограничусь этим уклончивым объяснением, потому что расписывать ее мне хочется еще меньше, чем вам — давать сейчас очередное интервью.