Война (СИ) - Машуков Тимур Страница 22

— Как она выросла! А почему я сегодня её не видел?

— О, она гостит у своего брата в Японии. Владимир отправился туда в составе группы дипломатов, помощником посла. Слал столько восторженных писем о том, как красива и необычна эта страна, что Анна и загорелась — хочу поехать, мол, сама всё увидеть. Путешествие, конечно, не из простых, но она девочка решительная, если забрала что в голову, то обязательно исполнит. Да… К свадьбе Елены они вернутся вместе с Володей. Без неё, признаться, в доме стало как-то пусто…

Вздохнув, князь отошёл к буфету, достал из него пузатую бутылку с темнеющим в ней благородным напитком, наполнил бокалы…

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — устроившись в кресле, я вертел бокал в руках, наслаждаясь богатым запахом коньяка.

— Вопрос очень личный, Ваше Величество, — Сергей Иванович сделал глоток из своего бокала, удовлетворённо крякнул, потом продолжил:

— Ваше семейное положение настолько двусмысленно, что вызывает определённые толки. Вдовствующая императрица ушла в монастырь, ваша супруга… кхм… Тоже, так сказать, изъявила подобное желание…

Он взглянул на меня, но я хранил молчание, ожидая дальнейших пояснений, почему этот вопрос начал его волновать именно сегодня.

— Империи нужна императрица, Алексей Александрович! Статус ваших сестёр, простите за откровенность, несколько неопределённый. Конечно, они многое взяли на себя, но есть нюансы, которые требуют, чтобы рядом с вами была именно ваша супруга…

— О возвращении мадам Маргарет не может быть и речи! — отрезал я.

— Бог с вами, — замахал он руками, — такого я и в мыслях не держал! Но…

— Вы клоните к тому, что мне нужно взять вторую жену?

Князь поморщился и нехотя протянул:

— Понимаете, Алексей Александрович, какая штука получается… Фактически, императрица может быть только одна… — я кивнул. О том, что существовало такое правило, я знал. Хотя я и имел право заводить гарем, как и все мужчины этого мира, но править могла со мной наравне только одна из жён. Остальные, если уж говорить прямо, обладали не большими правами, чем наложницы…

— Так вот, если не состоится развода с герцогиней Йоркской, то и смысла во втором браке нет никакого. Вряд ли кто-то из царствующих домов Европы согласится отдать замуж одну из своих принцесс на таких условиях. Ведь она, если называть вещи своими именами, окажется на равных с простой рабыней, подаренной вам алгомцами…

— Хватит с меня иностранных принцесс! — я вскочил со своего места и гневно уставился на князя сверху вниз. — В Российской империи достаточно родовитых девушек, что могли бы занять это место. Но вопрос-то не в этом. Нужно что-то решать с Марго, я правильно вас понял?

Долгорукий кивнул и долил себе коньяка.

— Самым лучшим вариантом было бы получить развод. Но вы сами знаете, чтобы церковь пошла на это, вы должны заручиться и её согласием.

— Я?! Боюсь, если я лично буду предлагать ей это, она из чистого упрямства и чувства мести мне откажет! — тут мне пришла в голову одна неожиданная мысль. — А знаете, что, Сергей Иванович? Я думаю, это задача как раз для вас…

Он удивлённо хмыкнул, но промолчал, ожидая продолжения.

— По долгу службы вам не раз приходилось улещивать самых разных иностранных представителей, вы умеете повернуть всё на свою пользу. Но, кроме профессиональных качеств, вам поможет в этом деле и личная заинтересованность!

Когда я озвучил то, что пришло мне в голову, князь залпом осушил бокал, потом долго откашливался, покраснев и утирая набежавшие слезы. Сумев, наконец, нормально вздохнуть, он протянул:

— Умеете вы, Ваше Величество, ошарашить…

Я продолжал требовательно смотреть на него, ожидая ответа на своё предложение.

Глава 15

Покинув кабинет князя Долгорукого, заручившись его обещанием хорошенько обдумать моё предложение, я велел охране проводить меня к выходу. Настроения участвовать в праздновании дальше у меня не было, а свой долг перед родом Долгоруких я выполнил. Всё нужные слова сказаны, приличия соблюдены, дела государственные далее откладывать нельзя. А того, что эти самые неотложные дела — всего лишь стремление как можно быстрее добраться до своего кабинета, запереться и приговорить бутылочку-другую вина, чтобы смыть горечь от некстати нахлынувших воспоминаний — знать никому не надо.

Разговор с Сергеем Ивановичем был тяжёлым, но давно назревавшим. Сколько бы я не прятал голову в песок, убеждая себя, что всё решится само собой и как-нибудь потом, в глубине души я понимал, что вечно так продолжаться не может. Ну, пусть теперь инициатор и разбирается со своей инициативой сам. Невеселая усмешка тронула мои губы. Главное правило руководителя — правильно организовать работу, распределив её между подчинёнными. И сегодня, кажется, я с этим справился.

***

В кабинете уютно потрескивали дрова в камине, блики, отбрасываемые языками пламени, плясали на портрете, делая лица изображённых на нём ещё живее. От массивной фигуры князя, что с отсутствующим видом крутил в руках бокал, казалось, исходили волны усталости. То ли внезапно опустившиеся плечи, то ли едва заметное подрагивание пальцев, крепко сжимавших хрусталь — но что-то в облике министра вдруг изменилось, напомнив о солидном возрасте и состоянии здоровья, что в последнее изрядно пошаливало. В ответ на настойчивые уговоры целителей отдохнуть, он лишь пренебрежительно отмахивался. Не до того сейчас, выпусти хоть одну из нитей, что он крепко держит в своих руках — и распустится всё полотно, что он ткал так долго…

Когда он занял пост министра иностранных дел, со стороны могло показаться — вот она, вершина карьеры, можно пожинать плоды напряжённой учёбы, вечного поиска нужных связей, преданных людей, компромата на соперников. Но… Власти никогда не бывает достаточно. И роль третьего лица в государстве его безумно раздражала. Но вклиниться в многолетнюю дружбу Александра Павловича и князя Громова не представлялось возможным. Слишком многое их связывало, а идти на прямую конфронтацию с всесильным канцлером было бы, мягко говоря, недальновидно.

И вот тогда он обратил внимание на наследника. Пустой, испорченный излишней материнской любовью и попустительством отца, склонный к праздной жизни, к всевозможным порокам… К Владимиру подобраться оказалось просто. Именно Долгорукий, правда, чужими руками, посодействовал увлечению наследника выпивкой, а позже доверенные люди князя подсунули ему и первую дозу наркотиков. А потом ещё, и ещё, и ещё… Глядя, как необратимо рушится психика того, кому предстояло в будущем занять трон, князь удовлетворённо усмехался. Не вышло стать правой рукой одного императора — посадим на трон другого, что будет безвольной марионеткой, управлять которой будет новый канцлер. А чтобы крепче привязать будущего императора к роду Долгоруких, мыслил он отдать Елену в жены Владимиру. Но не зря говорят — человек предполагает, а Бог располагает…

Всё пошло вкривь и вкось, когда появился Алексей. Сначала он показался тихим и неспособным что-то нарушить в честолюбивых планах министра. Успокоившись, Сергей Иванович всё же не стал отменять слежки за новообретенным цесаревичем — и не ошибся. В какой-то момент его точно подменили — и он начал действовать. Сперва Алексей даже неплохо сыграл на руку князю — обострением конфликта с Владимиром он отвлёк внимание императора и канцлера, развязав руки Долгорукому. Князь спешно перекроил свои планы, его люди, внедрённые в окружение наследника, нашептывали тому и днём, и ночью о том, что Алексей стремится устранить его, Владимира, что младший втирается в доверие императора и народа, что его необходимо устранить…

Всё было рассчитано до мелочей — слетевший с катушек Владимир в нужный момент убьёт брата, у князя окажутся в руках доказательства его виновности — и дело в шляпе. А там уже подошло бы время посадить его на трон. Среди лекарей императора были люди Долгорукого, по их докладам, здоровье Александра Павловича оставляло желать лучшего, любое волнение могло стать последней каплей для изношенного, больного сердца.