Наталья Игнатова - Пыль небес Страница 23

– Маговозка, – без объяснений понял Казимир. – Как неприятно. Нет, я их не трогал, просто предложил выбор: либо они берут меня с собой, либо я тебя вытаскиваю.

А они предпочли, значит, взять Казимира с собой.

Тир улыбнулся.

Светлый князь ведь и вправду мог вытащить. Надолго ли – это другой вопрос. Из Лонгви-то они наверняка смылись бы. Вот только куда? Уж лучше так. Может, получится решить дело миром.

Поступки Казимира не удивляли Тира, так же как не удивляли и движущие им мотивы. Князь Мелецкий был прозрачен, как хрустальная пластинка. Он по-прежнему считал своим долгом защищать свалившегося на него демона. И защищал, когда выпадала такая возможность. Крайне редко она выпадала, да и то исключительно благодаря усилиям Тира. Ему выгодно было держать Казимира при себе, несмотря на то, что приходилось платить за его обучение и терпеть его общество. В конце концов, половину той тысячи олов светлый князь честно заработал, а общество его… м-да. Ну что ж, приходилось терпеть. Потенциально Казимир был полезен, даже очень полезен, так что время от времени, для сохранения его душевного комфорта, Тир давал ему возможность почувствовать себя защитником слабых и несправедливо обиженных.

– Разберемся, – пообещал Казимир. – Посмотрим на хваленую лонгвийскую справедливость.

Тир знал, что на него лонгвийская справедливость не распространяется. Однако упаднические настроения придавил. Просто чтобы не хоронить себя раньше времени. Ведь не написано же на нем, кто он и что он…

Ага. И в маговозку его запихнули просто потому, что другой машины у стражи не нашлось.

Говорить разрешили только в допросной.

Старый город. Тир знал: они в Старом городе – под Старым городом – несмотря на то, что обстановка и оборудование помещения, куда его привели, соответствовали самым современным стандартам Лонгви. Камни, дерево, металл – они памятливые. Этим подземельям много веков.

И уже много веков сюда привозят магов. Здесь созданы все условия для их содержания.

Надо же. Центральная лонгвийская тюрьма расположена в одном из пригородов. А особо опасных преступников, оказывается, держат прямо в городе.

Или не держат?

Ах, ну да, особо опасных здесь очень быстро убивают. Тюремное заключение для них не предусмотрено.

– Я следователь, – сообщил человек в расшитой защитными узорами мантии. – Сегодня ночью в храме Благовещения, всего в трех харрдарках на восток от стен Нового города было совершено ритуальное убийство.

«Семьсот пятьдесят метров», – машинально перевел Тир, начиная понимать, что из этого дела без потерь не выпутается.

– Законы Лонгви, – продолжал следователь, – гласят, что пока вина подозреваемого не доказана, он считается невиновным. На тебя это не распространяется. Ты вне закона. Можешь попытаться доказать свою невиновность, можешь не пытаться, все равно, кроме тебя, сделать это было некому. Говори, если есть что сказать.

– Ментальный допрос, – сказал Тир. – Обмануть не смогу.

– Неубедительно. – Следователь покачал головой. – Еще что-нибудь?

– Ага, – сказал Тир. – Вы меня убить хотите или убийцу найти?

– Мы совместим, – пообещал следователь. – Это все?

– Нет. Когда меня убьют?

– Когда признаешься в убийстве или через трое суток. В зависимости от того, что случится раньше. Теперь все?

– Не-а. – Тир ухмыльнулся. – С Мелецким что?

– С Мелецким ничего. Охолонет – отпустим.

– Ясно… – Тир выдержал паузу. Просто так. Из вредности. И кивнул. – Теперь все.

– Уведите, – не повышая голоса, распорядился следователь.

И Тира увели.

«Лонгвийские законы… Охренеть!»

Все шло так, как должно, и Тир удивлялся не тому, что его приговорили к смерти, не дав ни малейшей возможности оправдаться, а тому, что об этом заявили так откровенно, без малейшей стеснительности. Уж могли бы как-нибудь завуалировать, что ли, что законы, они не для всех.

Понятно, что с Черным незачем церемониться, но… чисто по-человечески, перед самим собой, этот следователь должен же соблюдать хотя бы видимость приличий?

Не должен. С их, лонгвийской, точки зрения приличия так и выглядят: правду сказал, в землю закопал, надпись написал.

Все.

И что делать?

Между прочим, ментальный допрос действительно мог бы доказать, что Тир не совершал этого убийства. Дурак он, что ли, в конце-то концов, убивать там, где живет?

Тир сел на пол и задумался.

Нет, дураком он определенно не был. По крайней мере, не в профессиональных вопросах. А убийства, в том числе ритуальные, были его профессией. Ну что ж… значит, это игра на знакомом поле. Тем лучше.

Камера – куб с упругим, прошитым магией покрытием по всем шести сторонам. Из мебели – только биоутилизатор. Благодаря покрытию помещение просматривалось целиком. И за Тиром сейчас следил человек. Возможно, не один. Забавно. Сидеть взаперти раньше не приходилось, но…

Тир встал, перешел к той стене, где должна была быть дверь, и сел, прислонившись к ней спиной. Лучше бы, конечно, руками прощупать, что тут за замки и что за сигнализация, но за такое дело по рукам и надавать могут. А так, сидит человек… ладно, сидит Черный, думает свои черные думы, молчит, никакого злобного колдунства не совершает.

Думы, между прочим, никакие не черные. Не отпускает странное ощущение дежавю. Было уже такое, было. Запертая дверь, три дня до смерти, и выхода нет.

Отвлекшись от изучения двери, Тир погрузился в воспоминания, пытаясь найти, когда же довелось пережить подобный опыт. Нет. Ничего похожего. Даже в интернате его никогда не запирали в карцер, потому что не за что было запирать. Да о чем там говорить, в интернате у него все воспитатели по струночке ходили! Черный он или нет?

М-да. Вот и сиди тут, раз Черный.

Он и сидел. Прижавшись к стене лопатками и затылком, закрыв глаза, присматривался к полям, которые не позволяли двери открыться. Никаких замков, все гораздо сложнее. Тем лучше, тем лучше. Сейчас дверь и стена – это монолит, то есть нет никакой двери и не было никогда. Вплоть до того момента, пока кто-нибудь снаружи не дезактивирует поле… А вот и контрольная панель. Ага, прекрасно. Здравствуй, милая, как жизнь, как дела на работе, не надоело?

Та-ак, что там кроме? Полей-то больше одного. У-у, какая штука! Сейчас… вспомним умное слово. Анизотропное поле. Да. С заданными параметрами. Сюда войти можно, отсюда выйти нельзя, это прелесть что такое. И с чем же у нас это поле реагирует?

Ну ясно. С наручниками. То есть с браслетами. Когда они друг к другу пристегнуты – пройти сквозь поле можно. Когда расстегнуты – как сейчас – пройти сквозь поле нельзя.

– Ребята, – Тир, не открывая глаз, ухмыльнулся невидимым наблюдателям, – будьте проще, а? Глядишь, и люди к вам потянутся.

Он врастал в стену, вливался в узор тонких энергетических линий, уходил все дальше, от узла к узлу, от схемы к схеме. Сколько всего в этих подземельях! Раздолье для Черного, не умеющего колдовать, зато умеющего понимать неживое. Трансформатор, распределительный узел, так, через него в тюрьму поступает энергия из города. Хорошо. Должен быть еще и автономный генератор, обязательно должен быть.

Ищи, Черный, ищи. Не боишься весь утечь в проводку? Раствориться в этой махине? Интересная мысль, никогда раньше об этом не думал. Тоже способ сбежать, между прочим. Правда, непонятно, во что превратишься после такого бегства. Тело-то придется оставить.

Ну зашибись, вот и он, автономный генератор энергии! Привет-привет. Как делишки? Да, будем знакомы, я Тир. Взаимно, генератор, ты мне тоже симпатичен…

…Он вернулся к реальности от того, что заболела спина.

Открыл глаза и медленно, осторожно повел затекшими плечами.

Сколько же времени прошло? Точнее, сколько осталось? Судя по тому, как ноют мышцы, он просидел неподвижно около суток. В не самой удобной позе. Краденые силы, эмоции благодарных слушателей, закончились. Хорошо еще, что посмертный дар Моюма вроде бы в неприкосновенности. По крайней мере, острого желания кидаться на кого попало и убивать чем под руку подвернется пока не появилось.

А генераторы – нормальные парни. Сообразительные. Легко идут на контакт. Это вам не лифт в Рисаи. Лифт на контакт идет гораздо легче, зато сообразительности там и не ночевало. У него, правда, и работа попроще.

Морщась от боли, Тир встал на ноги. Сделал несколько кругов по камере, провел короткий разминочный комплекс, выбрал место в самом центре и брякнулся на пол – как стоял – навзничь.

Спать!

А выспавшись, качать права. Потому что жить ужас до чего хочется.

Проснувшись, он несколько секунд прислушивался к ощущениям. Отдохнул. Ничего не болит. Хочется жить и трудиться.

Потом дотянулся до трансформатора и аварийного генератора.

Его узнали. Обрадовались как родному.

– Отдыхайте, – разрешил Тир.

Подземелье погрузилось в темноту. Тир вытащил руки из наручников, толкнул дверь и вышел в коридор. Куда идти, он помнил: туда, откуда привели. Главное – не убивать. Одно убийство, и уже не выберешься. Убивать хотелось. Не настолько, чтобы забыть об основной цели, но достаточно, чтобы все сильнее ощущать недоступный вкус чужой жизни.