Татьяна Вагнер - Живыми не брать! Страница 23

Но даже здесь, в его маленьком оазисе, где между цветочками порхают бабочки, а ягоды наливаются соком под лучами солнца, становится небезопасно. Недавно, уже под вечер, он пошел рыбачить, а когда возвращался – перепугался до полусмерти, обнаружив, что весь островок занят сворой волков! Глаза у зверюг сверкали красным, шерсть на загривках топорщилась, волки бросились к нему быстрее, чем Алекс успел вскинуть ружье… и залились радостным лаем! Оказалось, что к нему нагрянули его хорошие приятели – ездовые псы. Как они оказались в болотах – он не знал. Но хорошо понимал: если собаки появились здесь, то их хозяева в компании хорошо вооруженных людей тоже могут в любой момент добраться до его убежища. И это будет не худший вариант. Если логово контрабандистов зачистили войска самообороны, их доблестные бойцы доберутся до Алекса, он вернется в тюрьму и останется за решеткой до конца жизни – за побег и соучастие в доставке контрабанды…

Поэтому вчера он еще раз вспомнил все байки, которые слышал от товарища по несчастью, и отправился на болото искать таинственного болотного духа, способного вывести поймавшего его путника из трясины. Но нашел совсем не то, что искал.

– Нет, Алекс! Тебе здорово повезло – болотный дух сидит у меня в кармане!

16

Болотный дух действительно заслужил, чтобы ему воздали по справедливости. Я обещала отпустить его, если он поможет мне выбраться из трясины, и с чистой совестью бросила зеркальце в быстрый ручеек, сбегавший с островка в болота. Вода с плеском унесла его куда-то в недра трясины.

– Не рано его отпускать? – хмыкнул Алекс.

– Нет, болотный дух свое дело сделал – помог и мне, и тебе!

– Мне он чем помог, интересно?

– Тем, что я знаю дорогу и выведу тебя отсюда. Понял? – самоуверенно объявила я, опустила руку в карман куртки, чтобы вынуть компас и тем самым сразить Алекса. Но в кармане была только подсохшая грязь и тина. Проверяю остальные – тоже без толку. Ничего, я не буду впадать в отчаяние, пока есть шанс, что компас остался в рюкзаке. Смотрю на Алекса и добавляю: – То есть… я попробую тебя вывести, если ты вспомнишь, где меня нашел.

Алекс помнил, и через четверть часа мы уже стояли на той самой злополучной кочке, где я остановилась переждать туман.

Мой меч преданно ждет меня на кочке, лежит рядом с рюкзаком. Я забросила оружие за спину – никогда больше с ним не расстанусь! Хватаю рюкзак, влажный от росы и тумана, вытряхиваю его содержимое прямо на траву, встаю на колени и перебираю вещь за вещью – все на месте, даже пироги, похоже, не успели испортиться. Только компаса нет. Ладно, и без компаса обойдемся, я же наставила меток на каждом деревце и кустике, которые встречала. Они меня выведут. Пытаюсь спрятать разочарование за улыбкой, выпрямляюсь в полный рост и оглядываю болота. Тумана сегодня нет, только легкая дымка, и унылый ландшафт просматривается на многие метры.

Вон там! Я узнала низкорослое деревце с искривленным стволом, издали оно похоже на уродливого сказочного тролля. С радостными криками несусь к нему по кочкам, разглядываю ствол – никаких признаков моей отметины! Неужели я ошиблась? Все деревца на болотах настолько убогие и скособоченные, что перепутать их немудрено. Я обошла микроскопические островки суши по кругу, потом еще раз и еще – ни заломленных веточек, ни вырезанных на стволах стрелок, ни беленьких камушков, которые – точно помню – лежали ровной пирамидкой неподалеку…

– Ничего нет! – Я села прямо на землю, славная голубоглазая псина, увязавшаяся за нами, уселась рядом и положила морду ко мне на колени. Я потрепала пса по загривку и пробормотала, захлебываясь в нахлынувшей безнадеге:

– Как будто кто-то специально затер и спрятал все мои метки до единой!

– Почему «как будто»? – Алекс присел рядом со мною и быстро уплетал уцелевшие пирожки. – Кто-то прошел по твоим следам и действительно убрал все твои метки. Знаешь, я сейчас понял, что те старые вешки, которые указывали дорогу от заимки к гати, тоже могли убрать сознательно…

– Кто? Кто мог сюда забрести? – окончательно расстроилась я.

– Хотя бы те двое старикашек, у которых я работал. Они-то точно знают болото как свои пять пальцев, если контрабандисты подряжают их проводниками! – Он привычно почесал собаку за ухом, она засопела и высунула язык от удовольствия. – Да мало ли кто, например, тот, кто отпустил этих собак…

– А когда они к тебе прибежали – вспомни точно! – У меня появилась одна догадка.

– Вроде не так давно, но точно не вспомнить. Здесь все одно и то же, дни все одинаковые, как будто времени нет вообще…

Алекс прав, я только сейчас по-настоящему осознала, насколько долго мы уже живем на Форпосте. Безликие дни, в которые не происходило ничего значительного, просто выпали из моего сознания, как будто их вообще не было. Увязли в этих местах, как в трясине. Пора положить этому конец!

– Мы все равно выберемся отсюда. Обойдемся без компаса и без всяких знаков и знамений, – решительно заявила я. – Пойдем ночью за болотными огнями…

– Болотные огни? – На лице Алекса появилось незнакомое мне напряженное выражение. – Аня, ты серьезно? Ты их сама видела – собственными глазами?

– Да. Видела и много! Шла за ними от самой гати, пока не пришла сюда. Что стоять здесь без толку? Давай вернемся, отдохнем, а ночью дождемся болотных огней и пойдем.

– Ань, знаешь, я не суеверный человек, но в тюрьме люди говорили, что болотные огни появляются там, где лежат мертвецы. Они – призраки! Как-то не хотелось бы мне среди ночи иметь дело с мертвяками, призраками и всякими зомби… – выдал Алекс и совершенно серьезно добавил: – Давай лучше вернемся к пещере и накидаем этим, которые там остались? Вдвоем с тобой мы даже ребят из самообороны раскатаем. Сто процентов!

Значит, даже пироманьяки чего-то, но боятся!

– Нет никаких призраков. – Я, как могу, пытаюсь успокоить бывшего Лысого. – Это же… э… естественный природный процесс. Болотные газы поднимаются на поверхность и фосфоресцируют. Алекс, ты в таких вещах разбираешься лучше меня, ты химию хоть как-то учил – может, это из-за торфа?

Алекс задумался и запустил пятерню в отросшую шевелюру:

– Ну… не знаю точно. Но торф – хорошая штука. Курить его – бесполезное дело, но дымит отлично! Я его собираю, сушу и делаю дымовые шашки, разгонять комаров. Идем, запремся в доме и запалим пару штук, иначе комары от нас одни скелеты оставят!

Когда мы вернулись в приземистое жилище, Алекс нырнул под лавку, вытащил один из горшков с экспериментальной закваской и показал мне три штриха на глиняном боку сосуда:

– Смотри, я его заквасил как раз, когда пришли собаки, и каждый день отмечаю, чтобы следить за процессом…

– Ясно, – кивнула я.

Значит, теперь я точно знаю, что собаки прибились к заимке трое суток назад.

Трое суток – подходящий срок. Как раз три дня назад в Слободке был праздник, после которого я, похоже, уменьшила число старичков-проводников с двух до одного человека. Судя по словам Алекса, очень уж были похожи эти персоны на «темного» приспешника Меркита, которого нашли умершим в сарае. Получается, что после его смерти кто-то распряг собак, на которых старикан прибыл в Слободку, и отпустил их обратно в болота. Поступить так мог только житель Слободки, который не мог вернуться вместе с упряжкой в логово Черного шамана за болотами.

Теперь я точно знаю, что у Черного шамана есть помощник, который и «открыл ему путь», проще говоря – провел через болота в Слободку. Если этот человек настолько хорошо знает болота, он с легкостью мог убрать или попрятать все мои метки. Ведь по неопытности я специально оставляла их на приметных местах! Но на заимку сунуться этот помощник побоялся – из-за собак или из-за обосновавшегося там Алекса, размышляла я.

Времени, чтобы подумать, было полным-полно. Как только солнце склонилось к горизонту, мы с Алексом двинулись к болоту и уселись на согретые солнцем камушки – ждать болотных огней. Темнота сгущалась, птички притихли, уступив место комариному писку и лягушиному кваканью. Я спрятала руки в карманы и очень жалела, что мы не прихватили с собой пару шкур из тех, что хранились на заимке: воздух был прозрачным как стекло и по-зимнему холодным. Высоко в небе появлялись и разгорались блеклые звездочки, пальцы у меня замерзли так, что вот-вот промерзнут насквозь и превратятся в сосульки, я прохаживались туда-сюда, чтобы немного согреться.

Но болотные огни не спешили появиться – то ли посчитали Алекса недостаточно отчаянным, то ли принимали его в наброшенном на голову меховом капюшоне за шамана, а может быть, зеленые шары светятся только во влажную и туманную погоду. Мы проторчали на холоде и ветру до самого рассвета, поплелись обратно и, чтобы согреться, глотали разогретую на заправленной рыбьим жиром горелке воду, доедали остывшего кролика. Мясо казалось мне пресным и жестким, а ситуация – безнадежной: