Алекс Орлов - Представитель Страница 23

— Ничего не поделаешь, придется отстраиваться, — объявил Дюк собравшимся возле его резиденции «собакам».

— Деньги у нас теперь есть и еще будут, поэтому строить станут настоящие рабочие парни с мастерками и топорами, а наше дело зашибать деньгу в долине.

— Адмирал, «барсуки» что-то подозрительно возятся! — крикнул кто-то из толпы.

— Об этом мне известно, — кивнул Дюк, — но с «барсуками» мы будем кончать. Хозяев в долине не должно быть много, хозяин в долине должен быть один.

— А что делать с «голубыми либерами»?

— Их уже уполовинили. Те, кто были в городе, расскажут вам, как военные изжарили этих недоделков.

Бандиты одобрительно загудели, а свидетели истребления «либеров» принялись взахлеб рассказывать, как все происходило.

Покинув своих людей, Дюк вошел в дом, который он унаследовал от прежнего предводителя «собак» — Джема Лифшица.

Мэнди сидела на смятой постели и смотрела в окно, из которого на стену падал свет от пляшущих языков пламени.

— Кто эти люди, Дюк? — спросила она. — И почему они так громко кричат?

— Теперь это твоя семья, — сказал Дюк, не зная, как объяснить по-другому.

— И ты заставишь меня спать со всеми?

— Да ты что, сдвинулась?! — воскликнул Дюк. — С чего тебе такое в голову приходит?!

— Не знаю, просто я пытаюсь понять, как могу. — Мэнди вздохнула, как показалось Лозмару, очень грустно.

— А ты не пытайся, детка. — Дюк еще никогда никого так не называл. «Детка»… — Он даже дотронулся до своих губ, проверяя, слушаются ли они его.

Не зная, чего еще хорошего сказать Мэнди, он предложил:

— Ширнуться не хочешь?

— Нет, — она покачала головой, — еще рано.

— Ну ладно, тогда, может, хочешь пива, из настоящей жестяной банки?

— Хорошо, давай, — согласилась девушка.

Довольный, что может услужить Мэнди, Дюк выдвинул ящик рассохшегося шкафа и выловил из начатой коробки две банки — для себя и Мэнди.

Когда он рванул за язычок банки, теплое пиво стрельнуло пеной и пролилось на пол. Это позабавило Мэнди, она еле заметно улыбнулась.

Взяв банку, Мэнди сделала глоток.

— Ты живешь здесь всю жизнь, Дюк? — спросила она, слушая, как на другом конце острова подвыпившие «собаки» стреляют в воздух.

— Нет, я здесь недавно, детка. А до этого работал на ферме — гнул спину на кровососа Каспара. Слыхала о таком?

— Нет, не слыхала.

— И больше не услышишь. — Дюк одним глотком осушил банку и, смяв ее в ладони, словно промокашку, добавил: — Теперь его кости глодают крысы…

— Ты его убил?

В голосе Мэнди звучало что-то такое, что заставляло Дюка, как на исповеди, говорить все без утайки.

— Конечно, я прибрал его, детка. И знаешь почему?

— Нет. — Мэнди покачала головой.

— Он слишком любил меня поучать. Все время говорил, как надо жить да что нужно делать. Замучил меня, старый козел, за что и поплатился.

Придвинувшись к Мэнди, Дюк дотронулся до ее плеча, затем взял за подбородок и заглянул девушке в глаза.

Она уже поняла, что ему нужно, и покорно легла.

— Ну, детка, ты просто какая-то необыкновенная, — искренне восхитился Дюк, чувствуя, как внутри разгорается нестерпимое желание.

Глава 34

Рано утром, когда Дюк Лозмар открыл глаза, он не сразу понял, что разбудило его, пока не увидел перед собой лицо Фагота.

— Адмирал, проснитесь! Целое море туков, — наверное, тысяча! Проснитесь, адмирал, вот так удача!

— Какие туки, что ты мелешь?

— Панки и Свин проводили разведку у самых холмов. Говорят, топот ночью стоял такой, что за пять километров слышно было. Ребята пошли на звук и подобрались так близко, что могли посчитать туков сотнями!

— Так, — произнес Дюк и сбросил одеяло. Он поднял с пола свои кожаные штаны и натянул их, что-то бормоча под нос.

— Прошу прощения, адмирал, а где… — Фагот не посмел договорить, зная, как Лозмар относится к новой подружке.

— Что? — не понял Дюк. Он посмотрел, куда показывал Фагот, и удивленно замотал головой. На месте, где должна была лежать Мэнди, была только смятая постель.

Дюк на мгновение испугался, но тут вспомнил, что его подружка никуда не девалась.

— Все в порядке — она под кроватью, — пояснил он и вслед за штанами начал надевать куртку из грубой кожи.

«Ну ясное дело — теперь и эту закопаем», — подумал Фагот, невольно жалея девчонку. Однако Дюк, угадав мысли своего заместителя, пробурчал:

— Да живая она. Это она сама под кровать залезла.

— Зачем? — не удержался от вопроса Фагот.

— Чтобы золотистые Флеминги не напали.

— А кто такие «золотистые Флеминги»? — еще больше удивился заместитель, и это начало раздражать и без того хмурого Дюка. Сначала он хотел дать Фаготу в морду, но потом передумал и лишь сказал:

— А ты ширнись этой дрянью — и сам все узнаешь.

Вместе они вышли на улицу, где с седлами и ружьями уже бегали «собаки». Их испитые лица отражали озабоченность и предвкушение большого развлечения.

К удивлению Дюка, к крыльцу, завидев его, подбежали Поллак и Аэртон, которых он назначил командовать новичками.

— Кажется, что-то намечается, сэр? — спросил Поллак.

— Тебя это не касается, твои ребята еще не готовы, чтобы сцепиться с гиптуккерами и… — Дюк хотел добавить «барсуками», но запнулся, боясь накликать неприятности. — Лучше пусть выроют себе добротные землянки и выложат досками. Материал у нас есть…

— У нас есть двадцать восемь человек, сэр, которые отлично держатся в седле и умеют стрелять, — сообщил Аэртон, шмыгая перебитым носом. Сам он выглядел так, что Лозмар хоть сейчас готов был поставить его наравне с проверенными «собаками», однако, кроме Аэртона, были и другие, к которым надо бы присмотреться.

— Так ты говоришь, вы могли бы пригодиться в деле?

— Так точно, сэр. В этом случае после первого же боя вы бы получили полноценных бойцов. А остальные пусть роют землянки — все равно на всех лопат не хватает.

— Отлично, ребята, вы меня уговорили. Собирайте свою группу, пойдете с нами резервом. Да, и не забудьте выделить часовых — восемь человек, из тех, кто умеет стрелять. Пусть займут места на скалах по краям острова. Понятно?

— Понятно, сэр, — отозвались Аэртон и Поллак.

— Адмирал, на сколько групп делиться будем? — спросил подскакавший на лахмане Кальер. Нетерпеливый скакун перебирал ногами, и седоку приходилось изо всех сил натягивать поводья.

— Делимся на четыре, — сказал Дюк, и Кальер тотчас поскакал к окраине острова, где уже собиралась основная часть банды.

— А как насчет буера, адмирал? Может, посадим на него разведчиков? — предложил Фагот.

— Не нужно. Парус буера виден слишком далеко. Разыщи мне Панки и Свина, и еще пусть принесут воды, я хочу умыться.

Фагот кивнул и убежал выполнять приказание, а Дюк опустился на крыльцо и подставил лицо набиравшему силу солнцу.

Через какое-то время появился Панки, который вел лахмана Лозмара. Животное было вычищено и выглядело отлично. Из седельных чехлов торчал приклад винтовки и рукоятка любимого пистолета Дюка. Можно было не сомневаться, что оружие заряжено и смазано должным образом.

— А где Свин? — спросил Дюк.

— Застрял в сортире, — заулыбался Панки, — он за ночь всю долину загадил. Раз десять из седла выбирался.

— Ясно, — устало кивнул Дюк и с удивлением отметил, что почему-то не наорал на Панки, хотя тот его раздражал.

Наконец появился Фагот. Его сопровождали двое новичков, которые, словно священный сосуд, несли бочонок со свежей водой; они тащили его с самой верхушки острова, где находился колодец с ручной помпой.

Работал он плохо, но пока что худо-бедно обеспечивал водой лагерь «собак».

— Ставьте сюда, — распорядился Фагот, довольный тем, что не нужно таскать воду самому. Однако жестяную кружку он держал при себе, не собираясь расставаться с правом омовения тела предводителя.

Из-за почерневшего сарая, в котором коптили мясо туков, появился Свин. Своего лахмана он вел под уздцы и немного прихрамывал, однако на его лице сияла улыбка.

— Живой? — спросил Панки.

— Да, вылечился, — ответил Свин и хлопнул себя по брюху. — Когда рванем, адмирал?

Занятый умыванием, Дюк не ответил, а Панки показал рукой в сторону берега:

— Все уже там, даже новенькие…

Свин изобразил на лице удивление, но ничего не сказал.

Между тем Дюк кончил умываться и пригладил руками свои длинные волосы. На его правом предплечье была заметна еще не до конца затянувшаяся рана — след от пули гиптуккера.

Надев куртку прямо на мокрое тело — полотенец в лагере не водилось, — Дюк похлопал своего лахмана и вспрыгнул в седло.

Это послужило сигналом для остальных. Свин тоже оседлал лахмана, а Фагот и Панки побежали к перилам, где были привязаны их скакуны.