Единство-1 - Данияр Саматович Сугралинов Страница 23

Что-то щелкнуло в мозгу, и когда Хайро начал рассказывать, как экстренно вытащил меня из капсулы, чтобы эвакуировать в подвал здания, я уже и сам вспомнил забытое. Ровно до момента, когда произошел ядерный взрыв.

— Судя по всему, это была древняя неуправляемая ракета довоенных времен, — сказал Хайро. — Нам повезло, потому что будь это управляемый дрон-бомбардировщик или ядерный дроид-камикадзе, нацеленный лично на тебя… Ладно, не буду рассусоливать о том, чего не случилось. Случилось же следующее. Бахнуло в сотне метров от базы. Отсюда из подвала сложно рассуждать о мощности заряда, но мы выжили, и это главное. — Его мерный голос убаюкивал, и с каждым словом, каким бы страшным оно ни казалось, я все больше успокаивался. — Здание, понятно, снесло к хренам собачьим, но ударной волной, по всей видимости, повредило несущие балки подвала, начался обвал, и что-то долетело до самого нижнего этажа. Здесь тебе не повезло — ты оказался ближе всех к обвалившейся плите перекрытия и отхватил светового излучения.

При этих его словах я мысленно ухмыльнулся. И в настоящем мире Нергал все-таки меня достал.

— Но все же Фортуна явно на твоей стороне, — издал смешок Вилли. — Стоял бы шагом дальше, и прибило бы насмерть.

— В общем, там, на месте, мы не стали разбираться, жив ты или мертв, рванули подальше от опасного места, — сказал Хайро.

— А я… Повреждения… Глаза… Я не ослеп навсегда? А радиация?

— С тобой все нормально, и автодока должно хватить, — ответил Хайро, но уверенности в его голосе не было.

— Учитывая радиационный фон в Калийском дне и до взрыва, во всех перекрытиях здания заложен слой антирадиационной защиты, — пояснил голос слева, и я узнал Сергея.

— Что… дальше… — спросил я.

— Йоши пытается наладить устройства связи, — ответил Моралес. — Нужно подать сигнал, что мы живы.

— Кому… сигнал…

— Союзнику. Надеюсь, скоро познакомишься с ним лично. А сейчас твоя главная задача — лежать и не напрягаться. Автодок делает все возможное, чтобы нивелировать отхваченные тобой радионуклиды, лечит ожоги, восстанавливает сетчатку глаза…

— Он… и… это… умеет?

— Это не «Домашний доктор», — ответил Вилли. Его голос звучал как-то преувеличенно бодро. — Армейский! Не медкапсула, но творит чудеса.

— До свадьбы заживет, — добавил Сергей.

Они замолчали, а я спросил то, что волновало больше остального:

— Наши… все… целы?

— Все целы, живы, здоровы! — так же бодро, как до этого Вилли, воскликнул Хайро.

— Трещит… у вас… там… что-то…

— Счетчик Гейгера, — ответил он, но я его едва расслышал.

Успокоенный, я начал проваливаться в темноту, но в подсознании заскребла подлая мыслишка, что мне врут. Если все живы, то почему я не слышал ни Ханга, ни Уэсли, ни остальных друзей?..

Следующее пробуждение было тоже нелегким. Вряд ли я проснулся оттого, что выспался — с моими повреждениями вообще было странно, что я в сознании. Меня разбудил жуткий зуд по всему телу. Почти по всему — чесались глаза, грудь и живот, а также плечи, руки, ноги, но только передняя часть. Тут же догадался почему — чесалось все, что попало под излучение. Видимо, автодоктор заживил ожоги и ускорил рост новой ткани, вот все и зудит.

Осторожно разомкнул веки, тут же их сомкнул из-за яркого света. Улыбнулся мысли, что мне не выжгло глаза и зрение восстановилось. Прищурился, пытаясь изучить обстановку сквозь ресницы. Где-то за стеной негодующе тарахтел счетчик Гейгера.

— Алекс? — Кто-то осторожно дотронулся до моего плеча, и я тут же зашипел от резкой боли. — Ох, прости, прости, бро, не подумал.

Слух вернулся в норму, я узнал Ханга и медленно повернул голову на голос.

— Живой? — просипел я.

— Живее всех живых! Ну ты горазд поспать! Оу-оу, не дергай рукой, тебе Йоши внутривенно какую-то хрень вливает.

— Хрень?

— Ну ты пятые сутки в отключке! Вот так Йоши кормит тебя и поит.

Зрение наконец пришло в относительную норму, перестроилось. То, что принял за яркий свет, оказалось всего лишь световыми индикаторами ползающего по мне автодока и лучом карманного фонарика в дальнем конце комнаты, бьющего в потолок. Не вставая я приподнял голову и увидел, что лежу на груде картонных коробок, а под голову мне положили свернутый валик моего же худи.

В маленькой комнатушке технического этажа со мной был только Ханг. Видимо, дежурил.

— Наши как?

— Наши в порядке, — ответил друг. Помолчав, добавил: — Не все, но в порядке.

— Кто?! — Я невольно дернулся, пытаясь встать, но Ханг прижал меня к коробкам.

— Не все успели спуститься, — сказал он и замолчал.

— Кто, Ханг?!

— Много работяг осталось наверху, в том числе из-за лифтов. Все не вместились, а за следующей партией лифт не вернулся. Не было к тому моменту ни лифтов, ни тех, кого нужно забрать.

— Парни?

— Ну ты сам видел, кто с нами спускался. Парни все целы.

Я обратил внимание на то, как он выделил слово «парни». Тиссы и Риты здесь не было, значит, речь о…

— Энико, — прошептал Ханг. — Обычно она остается у Томми, но в ту ночь из-за нашей операции в Стылом ущелье он отправил ее к родителям. Если бы она так и сделала, то все было бы в порядке, потому что семьи Дьюлы и Мэнни успели эвакуироваться. Но Энико пошла ночевать к подруге в самом дальнем крыле здания. Они не успели. В суматохе Дьюла вспомнил о ней, только когда увидел Томми. Думал, что дочь ночевала у него. Томми, как понимаешь, был уверен, что Энико с родителями.

— Как они?

— Землю грызли. Дьюла разбил кулаки о стену, потом начал биться лбом, но его оттащили. Йоши вколол ему успокоительного. С Томми хуже…

— В смысле?

— Хотел покончить с собой… — Ханг сглотнул. — Рванул туда, где обвалилась плита, кричал, что не хочет жить без любимой Энико. Его хватились поздно. Пока надевали защитные костюмы, пока бросились на поиски, он уже выбрался на этаж выше и сидел там. У него острая лучевая болезнь. С таким «Домашний доктор» не справится, а картриджи армейского на тебя ушли. Вся надежда на то, что нас скоро вытащат.

— А нас вытащат?

— Не знаю. — Я посмотрел на него, и он отвернулся. — Кали превращен в Чернобыль, я не знаю, кто в здравом уме рискнет нас искать. И будет ли искать вообще.

— Йоши наладил связь?

— Нет. Но безопасники шепчутся, что связь все же есть. Если это можно назвать связью…

— Ты о чем?

— Да хрен его знает, Алекс! Я уже запутался и не понимаю,