Старшая школа Гакко. Книга 31 - Евгений Артёмович Алексеев Страница 23

— Давай, — соглашается огорченная княжна, на сцене как раз показывают очередной трэшак, — Глаза б мои такое не видели!

— И уши не слышали, — мрачно добавляю, так как внизу орет какой-то придурок.

Разочарованные представлением спускаемся в буфет, тут на удивление многолюдно. До антракта далеко, а значит не нас одних расстроила постановка, что подтверждают вежливые, негромкие разговоры за столиками. Мне с усиленным слухом отчетливо слышны реплики даже из самых отдаленных уголков театрального кафетерия. Народ возмущен не меньше, чем мы с Лизой, вот же гады, вечер испорчен!

— Содом и Гоморра!!!

— Стыд и срам!!!

— Выпьем, по старинной русской традиции.

— Учудить такое в Москве!!!

— Не так представляли мы себе культуру и нравы современного общества! — ото всюду слышались возмущенные возгласы.

— Мужчины не стыдно вам так напиваться?

— Уж лучше очищенная, чем этот позор!

— И в правду, — соглашались даже самые строгие на вид дамы и лихо опрокидывали стопки ледяной.

— Вам коньяку? — спрашивает бармен, видимо сейчас это самый популярный напиток.

— Да, пожалуй, — соглашаюсь с предложением, стресс надо снимать.

— Шустовского или может армянского? Только помилуй боги, не просите французского, многие думают, что сюжет сегодняшнего спектакля перенесен к нам с подмостков Парижской сцены, там служители Мельпомены давно погрязли в разврате! — выразил свое мнение служащий, понятное дело в таком месте, наверное, даже уборщицы разбираются в искусстве.

— Нам, пожалуй, очищенной, ледяной, — не разочаровываю бармена, — И сообразите что-нибудь закусить, мы слышали, что в Большом подают отменные кушанья.

— У нас хоть и не ресторан, но можем удивить, — самодовольно подкрутил ус мужчина, — Предложу вам крабов, свежайшие, мясо уже вынуто, заправлено соусом, ммм… пальчики оближешь, ну тосты с черной икрой, балычок, пирожки только что из печи…

— Мы доверяем вашему вкусу, — прерываю фаната своего дела и выкладываю на стойку пару пачек ассигнаций, — Вам и всем остальным служащим, у вас сегодня стресс, эта небольшая компенсация.

Знал бы я в тот момент к чему приведет мой широкий жест, а ведь просто хотел подбодрить поникший персонал…

— Помилуйте, но здесь слишком много! — служащий из кондовых, с внутренним чувством справедливости, чаевые возьмет, но за счет клиента обогащаться не будет, — Дамы и господа! У нас гость, который того же мнения о творящемся непотребстве, что и все здесь присутствующие. Он щедро изволил оплатить горячительное, дабы поднять настроение поборникам истинно русской духовности!

В общем бармен одну пачку убрал в полу своего форменного передника, а другую честно положил в кассу и на те деньги стал разливать всем желающим горячительные напитки. Народ заметно оживился, и дело тут не в бесплатных напитках, многие из-за приличия старались не напиваться в театре, однако проставляющийся иностранец стал неким спусковым крючком.

— Стыдно мне за русское искусство, покаюсь, это ведь я спонсировал сей позор, — поднялся из-за стола бородатый, могучий мужчина.

— Кто это?

— Савва Морозов!

— Тот самый? — послышались шепотки.

— Даже гости нашей страны не могут видеть то, что ныне зовется искусством, — мужчина бросил короткий взгляд на меня и продолжил, — От чистого сердца обществу огромные извинения, выпивка для всех бесплатно на сегодня, да и на все дни пока ЭТО будут показывать на сцене Большого Театра. Однако, уверяю вас, я приложу все усилия дабы как можно быстрее убрать этот конфуз с глаз почтенной публики!

— Верно!

— Правильно!

— Молодец! — дружно одобрили и аристократы, и купцы, и творческая интеллигенция.

— Видят боги не знал, на что тратил деньги, теперь перед тем, как отдавать средства прощелыгам-продюсерам буду лично смотреть сценарий, — горько, искренне повинился мужчина.

В общем в буфете Большого Театра зарождался протест против попрания традиционных ценностей и за чистоту исконно русской культуры. Как водится, искренность помыслов и глубина убеждений проверялись кристально чистым, традиционным напитком, который бодрил дух, заставлял говорить правду и одну только правду, к тому же способствовал крепкому братанию или, если хотите, единению всех противников сегодняшнего события.

Примерно через час, когда количество народа в буфете стало стремительно прибывать, не в последнюю очередь из-за того, что слухи о бесплатной выпивке проникли в зрительский зал, я запоздало спрогнозировал дальнейший сценарий событий. Сверх того уловил, что Вяземская по неопытности транслирует свое возмущение и разочарование спектаклем на посетителей кафетерия, пси волны вкупе с очищенной возымели сильнейший эффект, а может быть консервативной, солидной московкой публике на самом деле надоели все эти новомодные веяния Запада…

— Лиза, нам пора, — улучив момент шепнул девушке.

— Но почему? — удивилась княжна, она нашла тут массу единомышленников и дала волю своим возмущения.

— Нам нежелательно присутствовать на кульминации, грядет антракт, — намекаю девушке на возможный результат.

— Ах! — Вяземская явно представила себе как ее сторонники встретят, вышедших из зрительского зала…

*****

Пришло время антракта, зрители по своему обычаю стали посещать соседние ложи, а многие разошлись по многочисленным кафетериям и буфетам, чтобы поделиться впечатлениями, перекусить, а может и познакомиться с особами противоположенного пола. Однако сегодня против обычая было довольно оживленно, причем некоторые самодовольно списывали происходящее на несомненный успех премьеры.

— Как все прошло!?! — спросил возбужденный мужчина.

— Вы были превосходны, — польстил гример, скрывая истинные чувства.

— Мон шер, что там за шум? — жеманно обратился актер, уверенный в своей неотразимости. А что, у него главная роль в постановке, премьера в Большом, много дорогой рекламы на телевидении… Причем на фоне коллег не слишком известен, непонятно какими путями так высоко вознесся.

— Публика собралась на антракт, — нейтрально, без подробностей ответил один из помощников.

— Надо непременно выйти к ним, они ждут! — обрадовался ничего не замечающий артист.

— Я бы не советовал, — мрачно пробурчал пожилой, заслуженный работник, которому в этот раз досталась небольшая второстепенная роль, впрочем, поговаривают он и от нее отказывался всеми силами.

— О боги, как низко выглядит зависть к молодости и таланту! — самоуверенно заявил мужчина и, не обращая внимания на предостережения, вышел в фойе за своей долей оваций и цветов.

*****

Те временем градус настроения в буфете был поднят на должную высоту. Крепкие купцы, мужественные дворяне, интеллигенты в первом поколении успели знатно набраться, двинули несколько