Цербер. Вечная охота - Влад Андреевич Туманов Страница 23

Нижние кварталы были наполнены разумными, снующими по земле, словно муравьи. Возвышающиеся над жилыми домами сторожевые башни нагнетали обстановку и выступали в роли всевидящих глаз, следящих за жителями. По городу летали двухголовые птицы, кружащие над самыми гнусными скоплениями мусора. Глядя на всю эту ужасающую картину, я ничуть не сомневался, что всё ещё в чистилище. И если верхняя часть, где находилась арена, ещё могла сойти за что-то благоприятное, то это… Это вызывало у меня лишь отвращение и желание поскорее отсюда убраться. В отличии от этого места, моё поселение хотя бы чуть-чуть, но напоминало преисподнюю, а это место… Это место было куда хуже, чем ад. Это была бездна.

Оторвав свой взгляд от города, я развернулся и пошёл к противоположному краю и заглянул внутрь арены. Оказалось, что я стоял на навесе для трибун, опоясывающих арену. И стоило мне на неё взглянуть, как я тут же осознал, почему она называлась бездонной.

В самом центре арены находилась широченная яма, о глубине которой можно было лишь догадываться. По всей её площади летало множество островов разных размеров и ландшафтов. Все они были расположены на разной глубине и буквально парили в воздухе. Некоторые из них уходили так глубоко, что я едва ли мог их разглядеть. Эта арена была поистине завораживающей, и мне оставалось лишь представлять, как на ней будут протекать сражения. На данном этапе, я даже не представлял, как это будет.

— Эй, ты! — откуда-то снизу донёсся разъярённый голос. — Как ты туда залез! Быстро слезай! Охрана!

Взглянув вниз, я увидел пухлого мужичка в костюме с золотыми запонками. Он стоял на трибуне, прямо под навесом, на котором я находился и истошно вопил, тряся при этом своими пухлыми щёчками. Усмехнувшись, я развернулся и с разбегу прыгнул вниз, решив не попадаться лишний раз на глаза охране. Прыжок с арены в самые низины нейтрального города вышел улётным. Дух захватывало от скорости и ветра, порывы которого заставляли меня прищуривать глаза. К сожалению, над приземлением мне всё ещё нужно было поработать. Вместо красивого приземления на одно колено, я врезался в статую горгульи, находившуюся на одной из крыш дозорной башни, и кубарем покатился вниз, цепляясь за всё, что только можно. Одежда, которая появилась на мне после перевоплощения была испорчена, но я об этом не переживал, ведь она была не моя. Зато, окончательно упав на землю, приземлившись прямо в лужу, от которой веяло помоями, я точно сошёл за своего в этом унылом месте.

— Снова эта пьянь валяется, где попало… — словно в подтверждение моим словам произнесла проходящая мимо женщина с грудным младенцем на руках.

Поднявшись с земли, я с удивлением протёр глаза, ведь впервые видел в этом мире младенцев. Нет, я видел детей, но чтобы настолько маленьких, впервые. Меня поражало, какую нужно иметь храбрость, чтобы родить в этом мире? И что теперь будет с этим ребёнком? Что если его мать покинет чистилище? Сможет ли он выбраться отсюда или вынужден будет жить тут вечно? Вопросов было больше, чем ответов, но искать их я не собирался. Да и, вероятнее всего, не нашёл бы. Скорее всего, многие здесь рожали не по собственному желанию, а просто из-за того, что иного выхода у них не было. Вряд ли в этом мире развита медицина, которая могла бы позволить женщинам избавлять себя от лишних мучений со спиногрызами.

Отряхнувшись от совсем больших кусков грязи, прилипших к одежде и оперению, я привёл себя в более или менее подобающий вид и побрел по улицам. Конечно, в любом другом месте, я бы точно выглядел как отщепенец, но в этих трущобах мой внешний вид был как раз к месту. Улочки были заполнены народом. Кто-то валялся на земле и блевал, кто-то пил спиртное, сидя у порога в заведение, а кто-то просил милостыню. Все здешние обитатели были отбросами и, судя по тому, что я видел наверх, принимать их никто не хотел. Нейтральный город был разделён на две части, верхнюю и нижнюю.

Сверху царила гармония и идиллия. Жившие там разумные имели хороший достаток, открывали свои магазины и одевались в красивые одёжки. Чего только стоит тот писатель, куривший дорогие сигары так, словно это были дешёвые сигареты. Наверху был свой рынок, на котором можно было всё купить. Я отлично видел его, когда забирался на арену. Были жилые дома, стоявшие вокруг главной площади во множество рядов. Было всё, чтобы жить хорошо и без проблем.

Внизу же всё было диаметрально противоположно. Ужасная среда обитания, никакой речи о магазинах и красивой одежде. Все здешние жители были вынуждены носить обноски, вонять дерьмом, и по этому же самому дерьму передвигаться.

— В каждом мире, всё одинаково… — прошептал я, глядя на то, насколько низко можно пасть. — И самое страшное, сделать с этим ничего нельзя…

Я и в самом деле был убеждён, что исправить такое невозможно. В любом обществе, рано или поздно находятся те, кому просто лень работать. Лень жить «нормальной» жизнью. Такие разумные готовы на всё, лишь бы не утруждать себя работой. Готовы даже на жизнь в таких условиях. Очень жаль это осознавать, но именно такой народ, чаще всего бунтует и идёт против королей. Особенно против хороших королей, которые стараются принести королевству процветание. Возвести королевство ввысь. Стоит дать такому народу палец, как они тут же попытаются откусить всю руку. И ведь искренне верят, что им всё должно доставаться бесплатно. Еда — бесплатно, жильё — бесплатно, красивая одежда — бесплатно, обучение — бесплатно, медицина — бесплатно. И когда встаёт вопрос, а с чего вдруг это всё должно быть бесплатным, как один отвечают: «Потому что я живу в вашем королевстве, и Вы обязаны снабжать меня всем, что мне потребуется!». И никому из них не приходит в голову, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Королевство или государство не может снабдить всех бесплатным жильём и продовольствием. Стоит кому-то на это пойти и королевство неизбежно ждёт крах. К сожалению, зачастую народ этого не понимает. Вот и пеняют на всех вокруг и обвиняют других в своих трудностях, а сами проблему у себя перед носом не замечают. И нет, я не презирал таких людей. Я, скорее, их жалел, ведь они сами выбрали свой путь, пускай и настолько жалкий.

— Эй, Рафус! — я вздрогнул, когда услышал позади «своё» имя.

Резво обернувшись, я