Андрей Щупов - Прыжок Ящера Страница 24

Рация пискнула, когда мы уже катили по Шкловскому шоссе.

— Слушаю, — Ганс поднес микрофон к губам. — Кто там еще?

В эфире царило молчание.

— Странно. Мне показалось, что нас вызывают. — Ганс переключил рацию на передачу. — Але, Флоп! Ты слышишь меня? Как там у вас дела?

На этот раз я тоже повернул голову. Эфир продолжал безмолвствовать. Озабоченно взглянув на меня, начальник охраны нахмурился.

— Что за хренотень? Может, рация отказала?

— Проверить проще простого, — я взял у него из рук плоскую трубку. — Вызываем идущую за нами машину — и все само собой выясняется! Если отзовутся, то порядок!

Но порядка не получилось. Раньше чем я поднес рацию к уху, динамик зашуршал, и по спине моей пробежал знакомый холодок. Это был тот самый вздох, что удалось записать Августу. ТОТ, кто держал в руках переговорное устройство Флопа, бригадира оставленных на месте могильщиков, ничего не говорил. Он только дышал, и вздохи эти вновь напоминали приглушенный рык.

— В чем дело, босс?

— Разворачиваемся! — я швырнул трубку на сиденье, но тут же снова подхватил ее. — Эй, ты! Трюкач дешевый! Сделай одолжение, дождись меня. Поверь, у нас будет с тобой славный разговор!

Водитель притормаживал, разворачивая машину. Ганс глядел на меня озадаченно.

— Мы возвращаемся?

— Да! Возникла проблемка. Эта сука уже там, на поляне!

— Какая сука?

— Та самая, что садилась к Поэлю в машину.

— Откуда он там взялся?

— Сколько у нас людей? — рявкнул я вместо ответа.

— В каком смысле?

— В смысле — прямо сейчас!

— Ну… Морячков Дина мы отпустили к «Харбину». Утюг тоже там. В машине сопровождения пятеро, еще трое с Флопом…

— Нет больше Флопа, — я скрипнул зубами. — Пусть парни готовят оружие. Все, что есть под рукой!..

…"Парни" стояли, ощетинившись стволами, и трясло их точно так же, как меня и Ганса. Трое ребят Флопа, словно елочные украшения, висели на ветках того самого дуба, к которому совсем недавно был привязан Поэль. Сам Флоп, мирно сложив на животе руки, лежал на дне выкопанной могильщиками ямы. На груди у него покоилась рация — та самая, которой совсем недавно воспользовался НЕКТО. Ни Поэля, ни его телохранителей на поляне уже не было. Не было и машины, доставившей их сюда. «Тойота» бригадира весело догорала на отдалении, и огненные блики перебивали мертвящий свет фар, делая лица повешенных переменчиво зловещими.

— На все про все у этих тварей было не более пятнадцати минут, — заикаясь, проговорил Ганс.

Я сосредоточенно кивнул. Все-таки профессионалом он был неплохим, соображал быстро и в нужном направлении. Покосившись на часы, я нахмурился. В самом деле! Успеть укокошить четверых — причем троих из них вздернуть на высоченное дерево, а после убрать лишние тела, отвязать Поэля и удрать — на это способны были только отъявленные шустряки.

— Куда они могли скрыться? — тихо спросил я.

Вопрос заставил Ганса встряхнуться.

— Встречных машин попалось всего две — замызганный «Пикапчик» и «Жигуленок» с семейством. Значит, судя по всему, уходили в противоположную от города сторону. Послать следом машину?

Я покачал головой.

— Думаю, не догоним…

В глубине леса всполошенно закричали птицы. Мы переглянулись.

— Но там снега по пояс! — пролепетал Ганс. — Не могли же они рвануть туда. Правда, если у них снегоходы…

— Взять из автомобилей фонари! — распорядился я. — Обшарить все вокруг! Должны быть следы… И пусть кто-нибудь перережет веревки.

Парни зашевелились. Один, забросив автомат за спину, полез на дуб, двое бросились к машинам за фонарями.

Вглядываясь во все мало-мальски подозрительное, мы медленно описали вокруг поляну неровную спираль. В принципе противник действительно мог улизнуть в лес — на тех же снегоходах. Импортные «Полярисы» запросто рвут под полторы сотни кэмэ. И дороги им никакой не нужно. Однако ни гусеничных, ни лыжных следов мы не обнаружили. Хватало вороньих отметин, в одном месте отыскалась цепочка заячьих «лап», но более ничем примечательным усыпанный снегом ландшафт нас не порадовал.

— Значит, все-таки шоссе?

Ганс кивнул, и в этот самый момент все фонари одновременно погасли. Беззвучно, как будто кто-то мягко нажал единый тумблер. Встревоженно оглядевшись, я обнаружил, что стою один посреди черного леса. И даже не леса, а чего-то более напоминающего странный камыш. Березы и сосны съежившись, стали вдесятеро меньше. И не было уже ни Луны, ни звезд. Ветер, что недавно с шелестом скользил по макушкам голых деревьев, куда-то запропал, меня окружала абсолютная тишина. И что-то еще присутствовало во всем этом. Что-то особенное, не поддающееся описанию, отчего все видимое приобретало мрачноватый могильный оттенок.

Я покрутил головой. Черное небо и гладь слившегося в сероватую степь леса. И пугающая непривычная даль — от горизонта до горизонта, словно меня приподняло на воздушном шаре. Тем не менее ногами я продолжал ощущать почву…

На миг показалось, что я абсолютно гол, но это быстро прошло. Зато возникло ощущение куда более странное. Я дышал, и легкие мои клокотали жутковатым образом. Я слышал их работу и с ужасом узнавал ту чертову запись Августа. А еще… Еще был непонятный запах. Где-то я уже с ним сталкивался, но где? Или не запах это был, а нечто, чему не придумано еще название?… Впрочем, почему не придумано? Придумано, разумеется! Ибо это был запах СТРАХА! Настоящего, стопроцентного, без ложных примесей. Оттого и шевелились волосы на голове, оттого и прихватывало спину ознобом. Все равно как у комнатного песика, почуявшего присутствие тигра.

— Ганс! — позвал я. Рука с пистолетом приподнялась. — Куда ты делся, черт подери!..

И стало еще страшнее, потому что ни руки, ни пистолета я не увидел. Вместо этого я разглядел какие-то скрюченные когти. Четырехпалая, покрытая зелеными чешуйками кисть.

Господи! Что со мной?!..

— Ганс! — взревел я, и ближайшие деревья покачнулись от моего голоса.

— Босс! — из черной пустоты вынырнула рука и ухватила меня за плечо. — Что с вами?

Словно марево пробежалось по темнеющему лесу. В одно мгновение он вырос, и все враз ожило. Я вновь обрел способность слышать и видеть привычное. Ганс стоял передо мной, а справа взволнованно перетаптывалось двое «морячков» с автоматами.

— Что случилось, босс? — Ганс часто озирался, пытаясь сообразить, куда был обращен мой застывший взор.

— Да нет, ничего… Наверное, показалось, — я провел рукой по лицу. Голову слегка кружило, по вискам струился холодный пот. Определенно пора было кончать с ночными забавами. Хватит с меня сегодняшних висельников! В туфли набился снег, носки успели промокнуть. Ну, а если начались еще и галлюцинации, то предприятию верный каюк. Сматываться отсюда, пока не поздно. Ничего мы здесь не найдем.

— По машинам, Ганс! Уходим…

— А как быть с покойниками?

Я криво улыбнулся. Собственные губы казались чужими, слепленными из какого-то пластилина.

— А что? Какие-то проблемы? Могила, кажется, у нас есть, вот и используй ее по назначению.

Ганс хотел было возразить, но возразить было нечего. Везти в город четверых жмуриков — вещь малоприятная во всех отношениях. На любом из гаишных постов нам могли устроить великолепную засаду — с легким мордобоем, с наручниками и последующим препровождением в общую камеру. И доказывай потом, что ты не верблюд, что не вешал и не думал вешать своих же собственных парней.

— Ясно, босс. Вы обождали бы пока в машине. А мы тут быстренько управимся. Подметем, специй разбросаем для собачек.

Не протестуя, я побрел к автомобилям. Прямо по целине. Ноги по колено увязали в снежном скрипучем крошеве, но мне было все равно. Плевать на обувь с носками, плевать на возможность простуды! Я брел и чувствовал, как некто, укрывшийся в лесу, глядит мне в спину и, ухмыляясь, потирает руки. Руки — скользкие от крови, огромные и волосатые… Ощущение было столь ясным, что меня снова стало трясти. От страха или бешенства — этого я и сам не мог бы сказать определенно.

Глава 13

"Мысли суть тени наших ощущений —

всегда более темные, более пустые,

более простые, чем последние."

В последнее время в городе много что появилось из архитектурных новинок. Строительство из плит, прессованного шлака и готовых блоков кануло в прошлое, теперь использовали исключительно глину, и те, кто побогаче, переселялись в элитные кирпичные здания, хотя вся элитарность последних только в том и заключалась, что считались они домами с расширенной площадью и улучшенной планировкой. Суть же оставалась прежней. Строить не умели и не хотели. Те же элитные девятиэтажки размещали в местах, где и жить-то нормальному человеку категорически возбранялось — возле дымных заводов, вблизи трамвайного грохота и ревущих магистралей. Зимой в таких домах было холодно, летом — жарко. Но это был всего-навсего красный кирпич, и претензии к нему можно было предъявлять только как к кирпичу. Людишки, что были по-настоящему богаты, возводили свои курятники из стекла и мрамора, готическими крышами возносясь над привычными стандартами коллективных дач и садов. Та же картина наблюдалась с конторами. Скажем, продавцы гамбургеров и чизбургеров, воздвигая для себя офис, соорудили на центральной площади целый храм — китайских обводов, с драконьими орнаментами там и тут, с золоченными мордочками буддийских божков на фасаде. Сколько бутербродов они вбухали в свою пятидесятиэтажную постройку — было страшно вообразить. Свали все в кучу, и, верно, получилось бы гора аналогичных размеров. Здание мэрии выглядело вблизи торгового исполина сереньким замухрышкой. Хотя о данном нерадостном контрасте властители города отчего-то не задумывались. Да и зачем им было задумываться, когда проектировка города велась уже по сути иноземными архитекторами, и за каждый погонный метр улиц чинушам отстегивались баснословные суммы. Схожая история повторилась с «Харбином». Строили его югославы, хозяйничали в нем центровые, но по-настоящему владели «Харбином» американцы.