Рина Грант - Астронавты. Пленники Сумитры Страница 24

Но успеть не получилось. Она скомкала тряпку, бросила обратно. Все еще на что-то надеясь, заставила себя встать, цепляясь руками за стену, и пошла, еле передвигая ноги, вдоль рядов мертвых аппаратов.

Температура внутри помещений уже заметно поднялась. Кислород вырабатывался. На сколько его еще хватит – на сутки, двое? Она уже притащила баллоны со склада в комнату, где лежал Живых: вот и еще пара суток форы. Вдруг за это время кто-то услышит их сигнал бедствия…

Тусклые плафоны на потолке начали мигать. Аварийка больше не тянула. Нужно торопиться, а то придется возвращаться на ощупь. Бой-Баба опустилась на колени, подобрала тряпку, завязала в нее инструменты. Замерла с узлом в руках, вслушиваясь в гудение ламп. Оно меняло тон, становилось ниже и слабее. Вот лампы померкли, но различить что-то еще можно было. Все темнее, темнее… и погасли совсем. Только газ внутри продолжал фосфоресцировать с десяток секунд, уже не освещая ничего вокруг. Наконец померк и он. Воцарилась мертвая тишина.

Кряхтя, Бой-Баба поднялась. Свободной рукой вытянула из кармана фонарик, нажала кнопку. Слепящий свет отбросил резкие тени во тьму, успокаивая и возвращая к жизни. А ведь и пяти минут не прошло, сердито подумала она. Что-то с ними дальше будет.

Ее работа тут была закончена. Источника энергии на базе нет. Только зря время и кислород потратила на поиски. Теперь нужно возвращаться к Живых. Захватить рацию, загерметизировать отсек и продержаться, сколько получится, на баллонах. И не терять надежды.

Сердце ее сжалось при мысли о поселенцах в капсулах консервации. Автономного питания хватит тоже на сутки-другие. Они ничего не почувствуют.

Всех она подвела, всех! Бой-Баба зло пыхнула и мазнула лучом фонарика по стенам. В его пронзительном свете все казалось новым, странным, невиданным. Блестящие плиты пола отсвечивали зайчиками на стенах. Она медленно шла, стараясь ни на что не наткнуться, и вертела по сторонам головой в поисках выхода. Вот какая-то квадратная чертяка… отсвечивает стеклом, как аквариум… ну да, конечно, будка контролеров.

Бой-Баба торопилась, но решила еще раз проверить будку. Все записи, все журналы они уже с Живых изучили, надеясь найти описание источника энергии. Она осторожно положила узел с инструментом на край стойки. Что-то внутри узла лязгнуло, и она чуть не подпрыгнула. Сердце заколотилось. Нервишки пошаливают… хотя теперь это уже неважно.

Водя лучом по стенам, она переступила высокий порожек будки. Два кресла… мертвые приборные панели. Забытая на полу матерчатая сумка одного из контролеров. Широкая блестящая панель позади, с эмблемой Общества Соцразвития – устремившаяся в клубах дыма в небеса тонкая ракета в человеческий рост.

Пот струился по лбу, затекал в уши и глаз. Бой-Баба заморгала, обтерла рукавом лицо. Подошла к креслу, села, провела лучом по панелям. В непривычном пронзительном свете она не узнавала мертвые пиктограммы. Например, вот эта… что-то знакомое… зачем она тут?

Бой-Баба наклонилась над панелью, светя фонариком. Под тонким треугольником пластика с начертанной пиктограммой – смутно знакомый угловатый знак – внутренняя полость отсвечивала зеленым, и в ней просматривались проводки и микросхемы. Луч начал желтеть. Бой-Баба вытянула ручку подзарядки и принялась ее вертеть, пока луч не засиял прежним белым светом. Все. Пора уходить.

Она уже потянулась подхватить со стоянки узел с инструментом, когда луч, мазнув по задней панели с ракетой, высветил в углу панели зеленоватую треугольную врезку. Бой-Баба сфокусировала глаз.

На врезке стояла такая же пиктограмма, что и на панели. А чуть пониже – тонкая узкая щель. Бой-Баба подошла поближе, потрогала пальцем. Рядом со щелью – темная мертвая капелька индикатора. Щель для электронного ключа.

Как пружина, Бой-Баба развернулась, высвечивая фонариком закоулки будки. Ключ электронный. Энергии нет, так что без толку. Но что-то он открывает. Что-то там позади есть.

Она шагнула к пульту и споткнулась, чуть не полетела носом вниз. Под ноги попалось что-то мягкое. Сумка эта чертова. Бой-Баба в сердцах сгребла ее и швырнула на сиденье кресла. Оглядела пульт: может, ключ торчит откуда-нибудь? Ощупала поверхность под пультом: ничего. Пооткрывала по очереди ящички, бардачки, защелкнула обратно. Ничего. А сердце колотилось, требуя кислорода.

Слабея, она положила фонарик на край приборной панели и опустилась в кресло. Скомканная сумка бугрилась под задницей, мешала, ну да ничего. Только минутку посидит. Что толку, если что-то там и есть за панелью? Теперь уже все равно.

Она машинально вытянула сумку, механически сунула внутрь руку. Прощупала складки размахрившейся, в дырах, подкладки: нет, ничего. Вот, впрочем, монетка… или не монетка… или жетончик… или…

Она вытянула руку с зажатой в ней полоской металла. Поднесла к фонарику. Электронный ключик с бегущей вдоль зеленой бороздкой чипа. Она усмехнулась и повернула его в руке, чтобы бросить обратно в сумку. И замерла.

На обратной стороне ключика стояла та же угловатая пиктограмма.

Бой-Баба поднесла его к приборной панели, вгляделась в треугольник сенсора. Да, такая же. Изогнулась в кресле, посветила на панель с ракетой. Посмотрела на ключик. Эх, найти бы его на день раньше, когда все еще работало и можно было сунуть его в щель и посмотреть, что из этого выйдет!

Бой-Баба громко рассмеялась и не узнала собственного голоса. Крепко сжав полоску металла в руке, она поднялась и сделала шаг к панели.

Дурой ты, Ольга, была, дурой и помрешь. И все же, зная, что ничего из этого не выйдет, зная, что совершает глупость, она протянула руку и сунула ключик в щель.

Ничего не случилось. Она вздохнула и вытянула ключик. Посмотрела, покрутила и для очистки совести сунула в щель другим концом.

В свете фонарика она не увидела, что индикатор загорелся тусклым красным огоньком. Внутри панели загудело и задрожало, и ключик выскользнул из ее руки, втянутый внутрь ожившим механизмом.

Панель с взлетающей ракетой медленно поехала в сторону. За ней лежала тьма. В ее глубине начали тускло разгораться плафоны.

Ужин металлическая нянечка привезла Тимуру в его «одиночку», как он решил называть свою палату. Поставила поднос на столик возле кровати, рядом с ним пластиковую бутылку с водой, поправила сползшее одеяло и молча укатила.

Мрачные они тут все. Хотя, конечно, кому приятно роботом быть. Тимур вылез из кровати и заглянул в пластиковые судки с едой. Салат, макароны и кекс. Кекс еще ладно, но салат… Тимур вздохнул и потянулся за вилкой. Тетя Эйла его бы ни в жизнь не заставила салат есть, но тут придется следить за своим здоровьем. Если он хочет убежать, он должен быть в отличной форме. Тимур скривил рожу и потащил в рот блестящий от масла салатный лист.

Тихий стук остановил его руку на полдороге ко рту. Тимур затаил дыхание и слушал. Если это друг – он постучит еще раз. Если враг… там видно будет.

Стук повторился, погромче. Тимур кинул вилку на поднос, подошел к двери и осторожно отжал ее в сторону. Темнокожая бритоголовая фигурка в синем операционном балахоне проскользнула у него под руками в комнату. Ясон.

– Ты чего притащился? – шепотом закричал на него Тимур. – Ведь договорились: они не должны ничего подозревать! А если мы начнем шляться туда-сюда у всех на глазах…

Ясон кивнул и присел на кровать. Тут Тимур заметил, что сгиб локтя под широким бумажным рукавом больничной рубахи заклеен белым пластырем. Глаза ввалились, и темная кожа натянулась на заострившихся скулах.

– Ты что, заболел? – спросил Тимур. Только этого не хватало. Теперь все их планы пойдут насмарку.

Ясон расклеил слипшиеся губы.

– Попить есть?

Тимур схватил со стола бутылку, отвинтил колпачок и потянулся за стаканом, но Ясон взял у него бутылку и принялся жадно пить из горлышка. Вода текла по груди футболки, оставляя темное пятно.

Наконец Ясон отвел бутылку ото рта, вытер губы ладонью и сказал, задыхаясь:

– После их опытов всегда пить хочется. Мне говорили, да я не верил.

– Каких опытов? – Тимур посмотрел на заклеенную пластырем руку друга. Тот пожал плечами, но Тимур видел, что ему было совсем плохо.

– Так иди в постель ложись, – предложил Тимур. – Отоспишься, а тогда уж завтра возьмемся за дело…

Ясон посмотрел на него долго.

– Говорят, как опыты начнутся, уже все – будут охранять, никуда не выйти, – он сидел на краю кровати сгорбившись, глядя на собственные ладони. – Я на одну минуточку смылся, пока в лабораторию не перевели. Охранника попросил воды принести, а сам к тебе, предупредить. Беги один.

Он поднял голову, и Тимур не узнал пустые, безнадежные глаза друга.

– Не пори горячку, – он потянулся вперед и дотронулся до руки Ясона. Красная ниточка еще болталась на коричневом запястье.

Мозг Тимура работал так, что, казалось, вот-вот зашипит от перегрева. Он думал и тут же высказывал мысли вслух.