Настоящий полковник (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович Страница 24

Убитого нашли почти на самой вершине. Это был пограничник. Пуля попала в лоб, и проверять, живой он или мёртвый, было глупо. Мосинка лежала рядом. Не тронули. Может, тут и не было японцев? Забрали пока только удостоверение. Второго пограничника нашли за небольшим скальным выступом, уже точно на вершине. Блин. Это же заместитель командира заставы Ерёменко. Эх, Олег, не уберегся. Брехт склонился над «лейтенантиком» молодым. Дышит. Расстегнул шинель. Пуля попала в плечо и, значит, есть надежда, что выживет. Крови вот много потерял. Вся гимнастёрка и шинель в крови. Стянули втроём с него шинель и гимнастёрку, разорвали нижнюю рубаху и бинтом крест-накрест перебинтовали. Теперь его нужно срочно доставить в лагерь. Там доктора.

– Несите, – скомандовал Светлов, отвечая на вопросительный взгляд Ивана Яковлевича.

– А ты?

– А я тут посмотрю, что случилось. Судя по крикам птиц, здесь кроме нас людей нет. Гильз много валяется. Отстреливались погранцы. Тел японцев не видно. То ли все мимо стреляли, то ли унесли убитых японцы. Разберусь, тащите хлопца в лагерь. Молоденький. Жалко.

На самом деле молоденький. Брехт, как мог более аккуратно, взял его снизу под мышки, приподнял, Балабанов развернулся и подхватил раненого за ноги. Пошли. Ерёменко застонал, но в сознание не пришёл. Чем доктора могут помочь? Тут переливание крови не сделаешь. Холодильников, работающих от генераторов дизельных, ещё не придумали. Хотя, ведь скоро большая летающая лодка должна прилететь с очередным грузом. Если до Спасска-Дальнего пограничник дотянет, то там смогут операцию сделать.

Тащить вниз по прошлогодней листве раненого без носилок было очень неудобно. Даже очень-очень. Балабанов хоть видел куда наступал и то время от времени поскальзывался, Брехту же совсем не сладко приходилось. Во-первых, он был выше и почти весь вес пограничника приходился на него, а во-вторых, не видел куда наступает, а ноги как специально, то на сгнившую ветку наткнутся, то на неустойчивый камень. Добирались до лагеря, несмотря на расстояние всего в километр, наверное, целую вечность. Падали, подымались. Снова тащили. Попытались местами поменяться. Комиссар предложил, но тут же встали опять как было. Балабанов утреней зарядкой и тренировками в спортзале пренебрегал и потому выдохся сразу.

– Василий Васильевич! – зашипел на него Брехт, – Ещё раз не придёшь на зарядку или на тренировку лично расстреляю!

– Не кипятись, комбат. Теперь сам понимаю. Разрешаю пинками в спортзал загонять. Не прав был. Ой, блин, – опять споткнулся и упал. Что-то часто уж больно. Точно нужно спортом заняться комиссару.

Ну, хоть какая-то польза будет от этой войнушки. Осознал.

Донесли. Китаец Хуа То первым подоспел к раненому и послушал, приложившись ухом к груди, покивал, сморщившись.

– Плёха.

– Сделайте, что можете. Сейчас самолёт скоро прилетит, отправим в часть.

– Нисего не сделать. Только пить.

– Дайте попить.

А где же пограничники?

Событие двадцать шестое

Если вас кто-то обидел, то не надо делать поспешных действий. Сначала успокойтесь, сделайте три-четыре глубоких вдоха, после чего ваш пульс успокоится, руки перестанут дрожать и вы, наконец, сможете нормально прицелиться.

Самолёт ПМ-1 разгрузили за пару минут, погрузили в него раненого и отправили. Иван Яковлевич всё время ожидания по берегу топкому туда-сюда мотался, высматривая деревянную птицу. Это у товарища Нострадамуса по небу будут птицы железные летать. Врал общечеловек. Птицы из алюминиевых сплавов будут или из титановых ещё. Железную, поди, подними. Сейчас, же вообще, в основном деревянные или фанерные. Алюминий вещь редкая и дорогая. Тут недавно этот самый иглоукалыватель китайский сказал, когда прилетел на самолёте, что у них в Китае тоже есть подобное пророчество. Вернее не в самом Китае, а в Тибете. Был такой буддийский мастер – Падмасамбхава (Гуру Ринпоче), когда он учил последователей в Тибете, то сказал: «Когда в небе станут летать железные птицы, а по земле поскачут кони на колёсах, народ Тибета, словно муравьи, будет рассеян по всему миру, а Дхарма придёт в страну красного народа».

Пограничник в себя так и не пришёл. Ну, теперь надежда на то, что долетит живым и что военврач 1-го ранга Колосков Пётр Петрович уже вернулся из Владивостока и сделает операцию.

Отправили и как стержень из Брехта вынули. Сел на складной стул у палатки и глаза прикрыл. Думать ни о чём не думалось. Вот, просто хотелось сидеть с закрытыми глазами, слушать, как набегают небольшие волны на берег, как ругаются неугомонные чайки, как лебеди словно, рассекают крыльями воздуху, такой необычный звук получается, когда они на головой пролетают.

В лагере почти никого не осталось. Железнодорожники поволокли вместе с прибывшим зенитчиком Якимушкиным наверх спаренную установку и патроны для пулемётов. В настоящем Хасанском конфликте участвовало по несколько сотен самолётов с обеих сторон. Не хотелось бы этого доводить так удачно начатый инцидент. Или не успокоятся сыны Аматерасу, пока кровушки, сколько положено не прольют. В реале чуть меньше тысячи убитых японцев получилось. Может, быстренько эту тысячу положить и без самолётов, танков и, подошедшего на расстоянии выстрела, флота обойдёмся.

А блин! Что с пограничниками-то? Брехт подскочил со стула. И словно в ответ на его вопрос из кустов, что примыкали совсем близко к берегу начала выходить цепочка военных. Ну, раз в будёновках, то точно пограничники. Брехт у себя давно летним головным убором сделал пилотку. Для всех и для последнего повара, и для себя любимого. Вот ещё особиста и комиссара осталось перековать. Вдвоём только и ходят в фуражках – аэродромах. Кто вообще придумал такой головной убор и зачем. И почему не отменят? Не удобно же?! Может и красиво. Ну, тогда нужно быть последовательным и гусарскую форму ввести. Ещё красивей.

Пограничники подошли. Последним шёл Светлов с четырьмя Арисаками по две на каждом плече. Уходили, забрали две, одна своя, выходит ещё троих японцев отправил Чистую Землю Буддизма (Pure Land of Buddhism). Или эти в ад попадут? Если при жизни человек совершал много плохих поступков, он должен обязательно отправиться в ад. Там заправляет Эмма, а его подручные обеспечат грешнику вечные муки. Эти напали на его Родину, а значит точно грешники.

– Что там произошло? – глянул в посеревшее лицо Устюгова Брехт.

– Патроны кончились, до рукопашной дошло, но японца не пускали, сколько могли, потом они неожиданно отступили, а мы перебрались на соседнюю сопку Безымянную, оружия-то нет.

– Понятно. Не буду говорить, что шли воевать и могли бы по паре лишних обойм взять. А, уже сказал. А вот, что раненого командира бросили, это полный аншлюс. Скажите спасибо, что мы его нашли и в госпиталь самолётом отправили. Крови много заместитель твой потерял. Ну, будем надеяться…

– Чего уж, хреновые из нас вояки получились, – совсем сник начальник заставы. Потом тряхнул головой, – За Олега спасибо, век не забуду. В общем, так, комбат, мы на заставу, людей покормлю, патроны возьмём и назад, часа через три вернёмся. А я, наконец, доложу наверх, что тут происходит. Сколько японцев побили, знаешь?

– Как их посчитать. Не лазать же под пули с арифмометром. Около сотни, наверное.

– И мы человек пятнадцать, – махнул рукой. Сто пятнадцать и скажу. Всё бывай, комбат, через три часа вернёмся.

Цепочка пограничников потянулась вдоль леса на восток, там у них застава рядом с одноимённым посёлочком небольшим. Как и озеро называются «Хасан».

Брехт повернулся к стоящему за спиной хорунжему. Тот чуть скривив губы, смотрел вслед уходящим пограничникам.

– Научатся. Иван Ефимович, что делать собираешься? – Брехт, когда пограничников, с запада вышагивающих увидел, одну мысль интересную поймал за хвост. Не хотела даваться. Вырывалась. А вот погранцы «прояснили».

– Вернусь в окоп. Ребят поддержать надо. Тоже первый бой.