Глеб Седых - Недомерок Страница 24

Глаза Недомерка сузились, а губы сжались в тонкую линию.

— Подходи, отрыжка пьяного золотаря. Посмотрим, кто дерьмо хлебать будет.

Машер застыл на секунду, а затем взревел и бросился на противника. Денис, жаждавший этого поединка уже долгое время, не зря в отсутствии старожилов расспрашивал новичков, поэтому он знал, что такое оскорбление не стерпит никто, ведь золотари считались самыми отверженными людьми в здешнем обществе и зачастую на социальной лестнице стояли даже ниже рабов. Никто не позволит работать дорогостоящему рабу в городской канализации. Поэтому в золотари определяли преступников и провинившихся горожан.

Когда Машер достиг своего противника и с разгону нанес первый удар, то просто пролетел мимо и получил ощутимый толчок щитом в спину. Денис, не давая опомниться противнику, попытался нанести удар мечом в голову, но Машер резко пригнулся и выставил щит. Поняв, что противник уже не так прост, как раньше, Машер отпрыгнул и начал осторожно кружить вокруг мелкого, периодически оскорбляя того. Большинство рабов, расположившихся поближе к происходящему действию, подбадривали старожила и ржали над его приколами. Денис, не обращая внимания на подколки, терпеливо ждал атаки противника.

Прошло уже больше двух недель с того инцидента в бане, и парень был наконец-то рад отомстить своему обидчику. Вот только в этот раз Денис не собирался ломать руки, которые так легко мог вылечить шаман. Внутри него пылал пожар, который могла загасить только кровь обидчика, и он намеревался пролить ее. Денис не понимал, откуда в нем этот огонь ярости, ведь никогда раньше он не испытывал такой ненависти к врагам. Даже когда бандиты чуть не убили его на железнодорожной насыпи, он был зол, но совершенно не желал им смерти. Но стоило только выйти на плац и увидеть своих обидчиков, как внутри Дениса поднималась еле сдерживаемая волна ярости, которая превращалась в жажду смерти врагов.

Машер не стал долго ждать и атаковал. Пара финтов и ударов в нижнюю часть тела, успешно отраженные щитом мелкого, завершились прямым ударом в горло, но противника снова не оказалось на месте. Скользнув вдоль меча Машера, Денис ударил ногой в коленную чашечку, дождался, когда враг с криком боли припал на колено, а затем с разворота нанес мечом мощный удар в основание черепа противника. Машер негромко всхлипнул и кулем свалился на землю.

— Наконец-то ты заткнулся, — негромко проговорил Денис и пнул ногой мертвое тело.

— Идиот, тебе же сказали, что нельзя калечить! — проревел орк с балкона.

Неожиданно Денис вскрикнул и упал, корчась в судорогах от невыносимой боли, разрывающей тело.

— Ублюдок, — еле прошипел парень, сжав зубы и чудом повернув голову в сторону балкона, на котором стоял Лоскер, активировавший ошейник.

— В яму его! — прорычал эльсир в ярости. Потеря одного из бойцов, выжившего на недавних играх и показавшего хороший результат, беспокоила его не меньше, чем взгляд корчившегося на песке парня. Ярость, горевшая в глубине глаз Недомерка, испугала его и разозлила. — Пусть посидит там пару деньков и придет в себя!

Денис

Тьма. Холодные стены. Тишина. Между полом и моей спиной сложенная вдвое старая грязная накидка, которую мне дал охранник, но тепла она совсем не держит. Я лежу буквой Г, глаза закрыты, а ноги подняты вертикально вдоль стены. По-другому здесь не расположишься, ведь вся полезная площадь пола составляет всего один квадратный метр, так что либо так, либо сидя. Но на губах моих блуждает улыбка, разбуженная воспоминаниями о земном прошлом, которые навеяла звучащая в голове музыка.

Не знаю, сколько я здесь уже нахожусь. После боя, когда я убил Машера, меня привели сюда. О, какие были лица у старожилов, когда они узрели результат тренировочного боя! Удивление и застывший у некоторых в глубине глаз страх. А Гретус явно был взбешен, так кривилось его лицо, а рука сжимала деревянный меч, как будто он был готов немедленно кинуться на меня. Один только Шуфар с пониманием взглянул на меня и вздохнул. Видимо, ему стало ясно, что это было неизбежно, вот только знает ли он, что в моем списке есть имена еще четырех из тех, кто в этот момент был на плацу. Да, Машеру я вернул должок, но ведь Гретус все еще жив, не говоря уж про тех двоих, пинавших мое бесчувственное тело в предбаннике, и Лоскера. А может, Лоскер тоже что-то понял, раз приказал засунуть меня в этот каменный мешок? Не знаю, но скоро я еще раз наслажусь таким желанным вкусом мести.

О, слышу, как кто-то идет. Звук совсем тихий и вряд ли я его услышал бы, если бы здесь не было так мертвецки тихо. Судя по шарканью ног, доносящемуся сюда, посетитель доберется до меня минуты через две. Интересно, меня наконец-то выпустят или просто принесли поесть? Хотя мой новый рацион нельзя назвать питательным, но голод не тетка, а организм молодой и здоровый. Так что даже сухой кусок черного хлеба и кружка воды, которые положены мне, я жду с нетерпением.

— Эй, ты еще жив?

— Да, здесь у вас просто курорт, — отвечаю, прищурив глаза от яркого света факела.

— Пошути мне еще, — незлобливо ответил старый страж.

Один пожилой охранник, в руках факел, но даже такой свет для меня слишком ярок и бьет по глазам. Интересно, сколько я здесь уже? Все предыдущие попытки выяснить время моего пребывания в этой норе разбились о молчание стража. Похоже, меня еще не выпускают, вон сетка с куском хлеба и наполовину пустой бутылкой, миновав решетку, пошла вниз, вися на пятиметровом куске веревки. В свете факела ровные пятиметровые стены колодца кажутся еще чернее. Быстро подхватываю сетку и прилипаю к бутылке. Выхлебав воду, я схватил кусок черного хлеба и отпустил сетку с опустевшей тарой, которую страж сразу же поднял наверх. Я сел на пол и вгрызся в хлеб. Тянущая пустота в желудке немного наполнилась и перестала меня донимать.

Когда стражи после приказа Лоскера взяли меня под белы ручки и протащили к Оргелу, я был не в лучшем виде и даже не задумался, при чем тут шаман, если приказ был бросить в яму? Но буквально через минуту все разъяснилось. Гоблин с сочувствием посмотрел на меня, услышав слова охранников, и дал им два пузырька. После первого я полчаса не вылезал из сортира, поддерживаемый одним из охранников, так как тело просто отказывалось меня слушаться после удара ошейника по ауре. В пузырьке оказалось довольно сильное слабительное. Когда я, измученный, вылез из уборной, проклиная Оргела и всю его родню, меня заставили выпить второй пузырек. Как мне объяснил один из охранников, это для того, чтобы мне в ближайшее время не хотелось в туалет.