Олег Верещагин - Не время для одиночек Страница 25

А впереди, медленно приближаясь, раскинулась бухта в окружении скал, усеянная белыми парусами яхт.

3.

Компания кадетов в самом деле веселилась на пляже. У берега на мелкой волне покачивались несколько моторных досок, некоторые ребята лениво загорали, но большинство играли в волейбол.

Колька и Элли повалились на песок — сухой и горячий, летний. Пляжи тут были песчаными в отличие от большей части побережья — там сильно портила жизнь или крупная галька, или — на севере — глина. Только этот не такой уж длинный кусок был покрыт обнажившимися и сползшими сюда во время катастроф прошлого залежами удивительно яркого жёлтого песка, в котором часто находили полудрагоценные камни.

Ранний подъём и долгий переезд сыграли свою роль — обоим захотелось спать, и Элли, не без труда сконцентрировав внимание, увидела, что Колька-то уже спит, закрыв локтем глаза. Тогда она устроилась удобней и почти тут же уснула тоже…

…Проснулись они одновременно часа через два. Колька, сладко зевнув, смущённо улыбнулся:

— Ну вот. Мы что, дрыхнуть сюда приехали?

Элли не успела ответить — Кольку окликнул Тимур. Кадеты перестали играть в волейбол и в основном сидели или лежали на песке, заинтересованно глядя в сторону проснувшихся новеньких, которых до этого не беспокоили.

— Коль! — повторил Тимур, улыбаясь, и Элли не могла не оценить атлетическое сложение кадета — он выделялся даже среди своих. — Сплаваем наперегонки вон туда? — он махнул рукой в направлении длинного пирса базы, выдававшегося в залив почти на километр.

— И обратно, — Колька встал. Кадеты засмеялись, Тимур махнул рукой снова:

— И обратно!

— А приз? — Колька прищурился, словно оценивал расстояние. Элли заметила, что губы у него подрагивают в сдерживаемой усмешке.

Тимур порылся в кармашке плавок. В пальцах его тяжело и ярко сверкнула золотая монета — имперский червонец.

— А вот!

— Принимаю, — кивнул Колька, — ставлю столько же.

Кто-то из кадетов присвистнул, кто-то крикнул:

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца! — а ещё кто-то мелодично запел:

— Приятели, живей разворачивай парус —

Йох-хо-хо, веселись, как чёрт!..

— Идёт! — Тимур с пальца подбросил свой червонец назад, монету поймали. Колька кивнул на фуникулёр:

— Моя там, наверху. Но мне за ней бегать не придётся.

Теперь даже те, кто до последнего лениво валялся на песке, заинтересовались. Начиналось соревнование — то, что имперцы очень ценили. Парни вошли в воду по пояс и встали, чуть пригнувшись. Свисток в два пальца — и два тела бесшумно врезались в воду…

…Проплыть два километра — это не так легко, как кажется на первый взгляд. Колка не соврал и не переоценивал свои силы — он отлично плавал. Но и Тимур явно не только зачёты сдавал. И скоро даже головы плывущих было уже трудно различить среди сияющей, как хорошее зеркало на солнце, до боли в глазах, ряби.

— Это надолго, — сказал кто-то.

— Да, пока туда, обратно ещё…

— Тимур точно первым придёт…

— Погодите, смотрите, этот парень тоже здорово плавает…

В ожидании по рукам разошлись бутерброды, шоколадки, бутылки с ситро и лимонным соком — Элли тоже не обделили. Теперь все ждали молча, и лишь через какое-то время тишину нарушил чей-то крик:

— Плывут!

Элли вскочила с песка первой. Несколько минут она, по правде говоря, ничего не видела, но потом и она различила, что плывут двое — ритмично взмахивая руками. Отсюда было пока что неясно, кто впереди… но один из пловцов опережал другого на полсотни метров, не меньше.

Ещё минута, другая — и Элли гордо, радостно улыбнулась. Лицо плывущего первым было теперь очень хорошо различимо… и это был Колька. Он плыл кролем, широко выкидывая руки — и видно было, что он устал, очень устал, плыли-то на скорость… но Тимур его догнать явно не мог, хотя и старался изо всех сил…

…Когда Колька вышел, пошатываясь, на песок — тяжело дыша, мокрые волосы облепили лоб — Элли подскочила к нему и, обняв за шею, несколько раз поцеловала. Впервые поцеловала на людях. Лицо Кольки буквально озарила искренняя, широкая улыбка, но он, обернувшись, сказал Тимуру, стоявшему на мелководье и тяжело дышавшему:

— Я очень хорошо плаваю. А ты — отличный пловец.

— Похоже, я проиграл, — Тимур улыбнулся. — Прошу прощенья у тех, кто на меня ставил…

…С пляжа ушли только вечером, когда солнце начало садиться за горы, а животы по-настоящему подвело от голода. В парке за пляжем было уже совсем темно, таинственно шуршали кусты, пахло густо и сладко — и Элли приткнулась к Кольке, обняв его за пояс. Вряд ли, впрочем, только из страха. Ориентируясь по огонькам, Колька вышел точно к кафе — большой площадке с видом на море, где почти все столики были одеты столь же легко одетой публикой. Девчонки-официантки раскатывали между прозрачными столиками на роликовых коньках, ловко развозя подносы с заказами.

— Сядем сюда, — кивнула Элли на крайний столик, откуда как раз "снялась" компания из четырёх человек. Колька пожал плечами:

— Сколько угодно, — и пододвинул стул. Они ещё не успели даже толком осмотреться — подкатила рослая девчонка, улыбнулась:

— Заказ? — и откровенно посмотрела на Кольку.

— Что закажем? — лениво спросил Колька, по привычке вытягивая ноги.

— Беф-строганов с картошкой и с овощами… двойные порции. И чего-нибудь холодного попить. Пить хочется ужасно, — призналась Элли, и девушка, кивнув, ловко развернулась и умчалась.

— Что будем делать завтра? — Колька явно наслаждался отдыхом. — Предлагаю сходить в парк аттракционов, а там определимся.

— Может, лучше в горы? — предложила Элли.

— Пошли, — легко согласился Колька. — Мне с тобой везде хорошо.

— Правда? — быстро спросила девушка. Вместо ответа Колька наклонился к ней и поцеловал. Когда оторвался — заказ стоял уже на столе. Колька вознамерился повторить опыт — благо, Элли явно не возражала — но услышал весёлый возглас:

— Эй, да тут Ветерок! — и не менее весёлый ответ:

— С дочкой полковника!

— Очень некстати, — комично вздохнула Элли.

— Так кто же из нас индивидуалист? — насмешливо спросил Колька, наблюдая — без особого раздражения — как между столиками к ним приближается целая компания, возглавляемая Славкой Муромцевым. — Славян! — он махнул рукой. — Причаливайте сюда!

4.

Идею пойти вместо пляжа в горы независимо от Элли подал Славка. Девчонки её одобрили — точней, одобрили Элли и Лерка (заведующая Третьей пионерской столовой, она редко выбиралась "на природу", а горы между тем обожала) Ну а Кольке, собственно, было всё равно, хотя лазанье по горам никогда не относилось к его сильным сторонам.

Больше никто из приезжих из Республики к четвёрке не присоединился — "разложенцы", как обозвала их Лерка, намеревались купаться, загорать, слушать музыку, танцевать, есть мороженое и посещать аттракционы.

— А где Стоп? — спросил Колька, когда они со Славкой проверяли взятые напрокат ружья — ижевские двустволки-"вертикалки" 20-го калибра.

— Не поехал, — Славка посмотрел стволы на свет. — Да нет, ты не думай, он не из-за тебя.

— "Дети Урагана"? — быстро спросил Колька, перебрасывая ремень через плечо.

— Как застрелились, — покачал головой Славка. — Да… без них проблем хватает. Не знаю, как я уезжать буду… а мне уже скоро.

— А куда тебя? — заинтересовался Колька. Славка молча показал пальцем вверх.

Колька вздохнул…

…Полная гибель бесчеловечной глобальной системы контроля и лжи в ходе Безвременья, изменение рельефа Земли, при котором с морского дна поднялись считавшиеся легендарными земли, нёсшие на себе остатки пра-цивилизаций, и наконец — открытие в 20 году Реконкисты Петром Владиславовичем Крапивиным, капитаном исследовательского "Рубина", Города Рейнджеров на Хароне — всё это заставило людей совершенно по-иному взглянуть на свою историю и многое пересмотреть вплоть до перемены полюсов мнений, казавшихся незыблемыми. Но всё это проходило мимо множества людей там, где вопросы борьбы за повседневное выживание стояли на первом плане. Кольку это всегда бесило и заставляло себя чувствовать неполноценным по сравнению с имперцами, злиться на своих соотечественников, которые делят кто громадные прибыли, которые не заслужил, кто крохи до зарплаты, которых вечно не хватает — в то время, как другие люди, точно такие же, сплошь и рядом говорящие на том же самом русском языке, летают на другие планеты и исследуют древние города. Может быть, и его индивидуализм, и его стремление везде быть первым, как раз и происходили от этой неудовлетворённости жизнью вокруг и зависти к имперцам, глубоко спрятанной, но сильной — кто знает? Он сам не задавался этим вопросом никогда. И сейчас не собирался подавать виду, что завидует.