Юрий Волгин - После нас Страница 25

Глава 15

Густав сразу заметил, что с ним что-то не так. Еще даже не начав проповедь, отец Захарий принялся странно дергать шеей, будто ее сводило судорогой, причем только с правой стороны. Было видно, что он старается унять эти подергивания, но они происходили непроизвольно, рывками, провоцируемые явно сильным сокращением мышц. Но, возможно, никто из собравшихся этого не видел.

Странник посмотрел на Семена, но, судя по выражению его лица, для него все происходило в пределах нормы. Он с обожанием глядел на Захария и улыбался одними уголками губ. «Улыбка болвана» – так назвал ее Густав. Марков вроде тоже ничего не замечал, он, как и все, стоял смиренно и ожидал что-то услышать. Только, в отличие от этих всех, что именно он услышит, старик не знал. Поэтому он скрестил руки на груди, инстинктивно защищаясь и от слов, и от своей непредвиденной реакции. Если ему что-то не понравится, уйти отсюда будет нельзя, придется слушать. И Марков приготовился ко всем возможным вариантам развития событий.

Как оказалось чуть позже, кое-что даже он предугадать не смог.

Отец Захарий откашлялся в кулак, дернул шеей (в четвертый раз, отметил про себя Густав) и начал громким, сильным голосом:

– Братья и сестры! Каждое утро мы просыпаемся и благодарим Бога за то, что Он подарил нам жизнь. Что мы без Него?

– Ничто, – ответили собравшиеся хором.

Густав тоже успел что-то пробормотать вместе с ними, чтобы не казаться белой вороной. Обратная реакция людей на службу стала для него сюрпризом.

– Ничто! Но Бог дал нам все, дабы мы стали Чем-то! И даже не чем-то, а Кем-то! Людьми! Людьми с душой, которые начнут новую, здоровую жизнь на этой опустошенной земле. Которые не боятся труда и преград. Бог дал нам инструменты и свое благословение. У нас же есть руки и голова на плечах. И мы знаем, как всем этим пользоваться! Разве это не благословение?!

– Благословение! – На этот раз странник ничего не говорил, а просто открывал рот в такт слогам. Марков же, наоборот, проникся всеобщим настроением. Служба оказалась не таким уж страшным действием, и он слушал Захария с удовольствием, слегка повернув голову направо, так как одно его ухо стало плохо слышать после аварии и взрыва.

– Перед нами великие просторы! Нам дали глину, и мы должны вылепить из нее наше будущее. Каждый из нас – это неотъемлемая часть будущей счастливой жизни. Когда-то, во времена наших предков, Бог решил, что хватит. Видимо, как ни прискорбно это говорить, наши предки не отличались праведным поведением. И мы знаем об этом, потому что постоянно находим доказательства их существования без Бога в душе. Они нагрешили!

– Нагрешили! – воскликнула толпа.

– Нам выпала великая честь исправить грехи наших дедов! Мы те, кого избрал Бог для новой жизни. Для того чтобы построить эту жизнь и сделать так, чтобы подобное больше не повторилось! Мы прошли много километров, прежде чем нашли наш новый дом. И что? Разве хуже мы живем, чем все остальные? Мне кажется, что гораздо лучше! Потому что мы семья! И потому что с нами Бог!

– С нами Бог!

На этом выдохе толпы Густав взял на вооружение поведение Маркова и скрестил руки на груди. Хотя старик уже вовсю влился в новое для него общество и руки больше не скрещивал, как и не обращал внимания на скованное поведение своего друга и спасителя.

– Мы берем Его дары, – произнес Захарий и дернул шеей два раза подряд. Он пошатнулся и даже положил руку на плечо сидевшей рядом на стуле матушки Марии, чтобы не упасть. – Но мы не должны только лишь брать. Мы должны еще и отдавать. Сеять, жать, разводить скот, рожать детей, создавать здоровые семьи. Это ли не то будущее, в котором мы станем благостно жить все – от мала и до велика? Это ли не послание Бога?!

– Послание Бога!

– Да будет так! – выкрикнул отец Захарий и упал, схватившись за голову.

Сначала собравшиеся даже и не поняли, что произошло. Секунд пять все стояли в ступоре, тупо глядя, как Захарий катается по деревянному полу перед церковью, а потом бросились на помощь.

Но их опередила матушка Мария. Одним мановением руки она остановила желающих помочь и встала рядом с отцом Захарием на колени. Попыталась прижать выгибающееся тело святого отца к полу, но это оказалось просто невозможно.

– К нему пришел Бог! – отрывисто сказала она, и у Густава похолодело в груди. Что? Отец Захарий умирает, то есть его забирает к себе этот их бог?

Но Захарий вдруг перестал биться в судорогах и застыл с прижатыми к вискам ладонями. Затем медленно встал на четвереньки и пополз к церкви, метя бородой доски. Его била крупная дрожь, буквально сбивающая с ног, но Мария не последовала за ним, оставшись сидеть на месте.

Захарий дополз до двери и схватился за ручку. Только сейчас Густав заметил, что, в отличие от всего здания храма, дверь сделана не из дерева, а из какого-то темно-серого матового металла.

Подтянувшись за ручку, отец Захарий встал на колени и прислонился лбом к двери. Все замерли. Семен, задрав голову, с открытым ртом наблюдал за происходящим. Марков тоже не отставал от него, как будто ожидал, что святой отец сейчас начнет летать или станцует на голове. В общем, явит какое-либо чудо. Но все прояснил Семен. Свистящим шепотом он тихо сказал Густаву и Маркову:

– С ним говорит Бог.

– В каком смысле «говорит»? – переспросил странник.

– Так всегда бывает, когда он слышит Бога. И Он, Бог, разговаривает только с отцом Захарием. Лично.

– Что за бред? Ты на самом деле веришь в это? – сказал Густав как можно тише.

– Естественно. Бог всегда говорит Захарию правильные и полезные вещи. Ни разу еще не было, чтобы произошло что-то, позволяющее усомниться в его словах.

– Кого? Бога или Захария?

– Это одно и то же. Он глас Божий.

– Блин. – Густав ожесточенно потер подбородок и огляделся по сторонам.

Абсолютно все люди смотрели на отца Захария, буквально не сводя с него глаз. Десятки пар широко распахнутых глаз ловили малейшее его движение. Это походило на всеобщее помешательство. А вдруг они правы? И с этим священником действительно говорит сам Бог?

Странник потряс головой. Что за бред? Быть такого не может, этот мужик просто ловко манипулирует всеми, делая вид, что имеет выход на того самого босса, который когда-то позволил уничтожить большую часть человечества.

Но как же ему удается заставлять их верить во все это? Глас божий и так далее? С помощью корчей на полу и стонов? Вряд ли. Наверное, это какие-то психологические штучки. Однажды Густав ночевал в гостинице у Крека, и к нему подсела немолодая женщина в цветастом платье. Она назвалась цыганкой и сказала, что может рассказать страннику будущее по линиям на его ладонях. Как же это было смешно! Он тогда еще спросил, а не делает ли она предсказания по одной-единственной линии на заднице, но ее темные глаза, смотревшие на него то ли с упреком, то ли с усмешкой, заставили протянуть руку.

Цыганка наговорила много всего, и Густав, к своему удивлению, ей даже поверил. Когда же он расстался с хорошими, еще работающими механическими часами в обмен на ее пророческую услугу, Крек очень долго смеялся над ним. Все оказалось просто до безобразия. Цыганка рассказывала лишь общие вещи, ориентируясь по внешнему виду и поведению Густава. Странник? А кто еще может остановиться в эту зимнюю ночь в таверне у Крека? Нет родителей? Большинство странников одиночки. Недавно случилась передряга? Посмотри на свой сходящий синяк под глазом и заживающую бровь, придурок!

В следующий раз, когда в такой же гостинице для странников к Густаву подсела похожая особа, он послал ее куда подальше. За работающие часы он и сам кому угодно мог рассказать про его будущее, исходя из волос в ушах и цвета глаз при свете солнечного заката.

Но случай с отцом Захарием был посложнее. Одного обмануть легко, особенно в первый раз. А вот обманывать такое количество народа каждый день, то есть постоянно, ой как непросто… Даже если половина из них клинические дураки, верящие любым фантазиям. Но есть ведь и умные личности? Например, Семен, который не поверил в существование Легиона. Легко бы он поверил словам какого-то мужика с бородой?

Навряд ли.

Густав посмотрел на отца Захария. Тот наконец зашевелился, оторвался от дверной ручки и повернулся к людям, прислонившись спиной к двери. Странник увидел его мокрое от пота и до жути бледное лицо, контрастирующее с черной бородой и длинными густыми волосами. Уродливый шрам на левой стороне головы горел алой изломанной чертой. И, как показалось Густаву, шрам пульсировал.

– Бог говорил со мной, – еле выдавил Захарий, как будто все эти пять минут он непрерывно орал, стараясь достучаться до небес.

Но толпе понравилось то, что он практически прошептал. Люди заулыбались, облегченно выдохнули и превратились в одно огромное ухо, готовое внимать.

– Бог сказал, что будет долгое лето, до конца ноября, и мы сможем снять два урожая.