Андрей Круз - Те, кто выжил Страница 25

— Нет, не обратили внимания, — ответил я. — Посмотрим обязательно.

— А Кааг прямо на пути к Амстердаму, даже крюка делать не надо — почти не потеряете времени. К тому же у нас много людей из Амстердама: люди из города во все стороны бежали.

Я мельком глянул на Дрику и увидел, что она явно загорелась идеей, подкинутой назойливым Димитром. Идея и вправду была разумной — было бы странно, если бы не появились такие доски с объявлениями о розыске близких. Поэтому, несмотря на всю антипатию к «кавалеру», я сказал:

— Дрика, давай тогда заедем, почитаем. Смотри, отсюда в Схипхол ехать не проблема.

— Да, конечно! — радостно согласилась она.

— Мы завтра с утра выезжаем, — сообщил обрадованный Димитр. — Мы стоим в соседнем ряду с вашей пожарной машиной.

— Хорошо.

Димитр ушел в сторону рынка, а мы с Дрикой, оседлав велосипеды, поехали в сторону КПП, где действительно обнаружили стену, почти сплошь оклеенную объявлениями. Их было очень много — сотни, тысячи небольших бумажек, на которых фломастерами, маркерами, карандашами и ручками были написаны имена, адреса, призывы. Это был словно молчаливый и одновременно оглушительный крик отчаяния — последние люди почти мертвой земли надеялись найти живыми тех, с кем потеряли связь. Я видел лицо Дрики, я видел, как она шевелила губами, читая объявление за объявлением, не дочитывала, перебегала с места на место, время от времени сталкиваясь с другими людьми… больно на нее смотреть, если честно. У меня ведь не просто так надежда на то, что моя семья в безопасности: они ведь были в безопасности. А что ждет ее? Семь процентов населения Бельгии. В Голландии немного больше. Сколько? Десять? Пятнадцать? Теперь о чем — о теории вероятности поговорим? Каковы шансы одинокой женщины, художника-реставратора, проживающей в центре старинного и к тому же большого города, пробиться в безопасное место?

— Нет, ничего нет, — вздохнула Дрика.

— Откуда здесь взяться? — вроде бы даже удивился я. — Мы же пока в Бельгии, до Нидерландов еще ехать и ехать.

— Ну да, верно, — кивнула она. — Поехали обратно?

— Да, давай.

4 июня, понедельник, утро. Бельгия, Антверпен

Вчера к нам опять зашел Димитр, или как там его правильно, и пригласил Дрику прогуляться. Она заметно обрадовалась приглашению, и я думаю, что не из-за самого признания ее привлекательности незнакомым парнем, а просто потому, что он внушил ей некую надежду на удачный исход наших поисков. Не убеждал ее ни в чем, боже упаси, а просто дал понять и доказал, что еще не все потеряно. И теперь девушка рада была держаться к нему поближе, словно продолжая заряжаться от него этой самой надеждой.

Мне, если честно, отпускать ее не хотелось: недоверие к странному прилипчивому парню никуда не делось, но нормального способа не пустить ее я не знал, да и вообще не мое это дело, я ей не отец. Пошлет меня куда подальше — и будет права.

Сэма визитер, похоже, тоже в восторг не привел. Он лишь сказал, что тот похож на мексиканского наркотрафиканта, и затем уточнил:

— В глазах что-то похожее. Не понравился он мне, да, сэр.

— Мне тоже, — признался и я. — Но здесь место безопасное, насколько я понял, патрули везде, и вообще… времена изменились.

— Верно, — кивнул Сэм, вытирая испачканные машинным маслом руки и закидывая грязную тряпку в инструментальный ящик. — Времена изменились, здесь девочка в безопасности, поэтому я и не сказал ничего. Но мы же поедем дальше вместе?

— Осторожно поедем, — сказал я, поморщившись. — По сути, этот парень прав: стоит заехать и посмотреть. Если все так, как он и сказал, то вполне можно что-то узнать.

— Люди бывают разные в это время, — вздохнул он. — Как узнать заранее, кто там живет?

— Никак, — покачал я головой. — Я пытался вчера вечером зайти в Информбюро, но там мне сказали, что сведений у них мало. Просто люди собрались в безопасном месте, живут. Все.

— Хорошо, если так.

С вечера у меня вообще мандраж начался. Мы впервые приблизились к какой-то «контрольной точке» нашего путешествия. Пусть пока не к моей, но все равно волновался я уже не меньше Дрики, пожалуй. Найдем? Не найдем? Что узнаем? Как все это будет выглядеть? И что, если… даже не знаю, останется она на родине в таком случае или поедет дальше? Что у нее здесь осталось? А что может ждать впереди? Я даже не знаю, что там ждет меня, хоть и верю в то, что у нас все же не так все ужасно, как в Европе.

Дрика пришла обратно, сопровождаемая Димитром. Сказала, что сидели в какой-то местной харчевне и пили пиво, больше и рассказывать нечего. Ну и ладно, обошлось без проблем.

С утра мы были готовы к отъезду. Вернули велосипеды в прокат, официально сдали место на стоянке и остановились на выезде с нее. Вскоре к нам подъехала трехосная полноприводная «скания» армейского оливкового цвета, с лебедкой и кенгурятником. В ней оказалось четверо — двое в кабине, оба возрастом постарше, и двое в кузове — тот самый Димитр и еще один небритый парень, носатый и с выбитым передним зубом. У носатого на голове был черный берет с какой-то непонятной кокардой, а черная полицейская разгрузка была надета поверх кожаной мотоциклетной куртки. Оружие немного удивило — бесшумный «Хеклер-Кох МР5 SD» с толстой трубой глушителя на месте ствола. А что, неплохо, если какое место от мертвецов зачищать, — и внимания не привлечешь, и патрон пистолетный, распространенный.

Димитр ловко выпрыгнул из кузова, подошел к нам, заглянул снизу в кабину.

— Езжайте прямо за нами… связь есть?

Я молча показал ему карманную рацию.

— Четыреста шестой канал, хорошо? — спросил он, постучав по своей, закрепленной на плече.

Я опять, молча же, кивнул.

— Дрика, а вы к нам в кузов не хотите? Веселей будет, — предложил он, заулыбавшись до ушей.

Дрика заметно обрадовалась, но я предостерегающе поднял руку. Они оба — и она, и Димитр — уставились на меня.

— В движении группу не разбиваем, — сказал я, больше адресуясь к «кавалеру». — Доедем — там общайтесь, у нас здесь все роли расписаны.

Тот лишь кивнул, а Дрика заметно расстроилась и даже оскорбилась, но ничего не сказала. Ну и я не сказал: большая уже, сама все понимать должна. Вообще-то к кому другому я бы ее отпустил, к кому-то вроде нашего Майка, что остался в Аризоне и к которому она заглядывала в трейлер в последние ночи, а вот к этому Димитру отпускать не хочется. Я за нее пока ответственность чувствую — хотя бы перед самим собой.

«Жених» забрался в кузов «скании», в котором виднелся еще и небольшой штабель каких-то ящиков, после чего большая зеленая машина тронулась с места. А следом двинула и наша пожарка.

— Далеко ехать? — спросил Сэм, видя, что я перелистываю дорожный атлас.

— Сто пятьдесят примерно, — ответил я, прикинув расстояние. — Быстро доберемся.

Выезжали не через тот КПП, через который приехали сюда. Проскочили контейнерный терминал, затем по туннелю проехали под Шельдой. Затем был остров с огромным нефтехранилищем, вновь тоннель, огромная железнодорожная станция, на которой тоже кипела работа, а уже затем мы выбрались на трассу. Идущая впереди «скания» ускорилась километров до семидесяти в час, ну и мы шли с такой же скоростью, отстав метров на двести. Отстали умышленно — не хотелось все время находиться под наблюдением. Нас пару раз запросили по рации с просьбой подтянуться, но мы просьбу проигнорировали. Просто так, на всякий случай.

— Андре, — окликнула меня сзади Дрика.

— Да? — спросил я, попутно распихивая по разгрузке увесистые кругляки гранат М67.

— Я тебя не поняла, — сказала девушка сухо.

— В смысле? — уточнил я, хотя на самом деле прекрасно понимал, о чем она.

— Дитмир хочет нам помочь, он хороший парень, а ты его просто ненавидишь. — Голос звучал осуждающе. — Так нельзя.

— Как? Как его правильно зовут, ты сказала? — чуть не подскочил я на месте. — Не Димитр?

— Дит-мир, — повторила она по слогам. — Дитмир. Ты даже его имя не соизволил запомнить, а разговариваешь как с врагом. Переводится как «Добрый день», кстати.

— Что переводится?

— Его имя.

— Ага… — Кое-что в голове у меня начало складываться. — А славный юноша Дитмир, «добрый день» который, часом, не рассказал, откуда он приехал? С какого языка оно так поэтично переводится?

— Это здесь при чем? — прищурилась она подозрительно.

— И все же?

Сэм явно прислушивался к разговору, но не вмешивался.

— Какая разница? — Голос звучал возмущенно. — Он из Косова, беженец, он бежал сюда от сербов. Хорошо, что здесь сумел устроиться, там бы его убили и зарыли в какой-нибудь могиле, как тех боснийцев в Сребренице.

Мне почему-то захотелось попросить Сэма остановить машину, вывести Дрику за ухо куда-нибудь в сторонку и там отлупить ремнем. Нагнуть, зажать голову меж колен и хлестать ремнем по тощему заду, до слез и визга, за дурость в тяжелой форме, которая наказуема. Добротную такую, наивную, светлую, чистую европейскую дурость, которой из нее не выбил даже Большой Песец, пробежавшийся по земле.