Владимир Ильин - Том Джоу Страница 25

— Ты свихнувшаяся железяка, получающая удовольствие от смерти людей.

— У людей подобные случаи называют «помешательство под воздействием нейротоксинов», оправдывают и назначают лечение. Меня решили просто пристрелить.

— Ты убил три сотни ни в чем не повинных кадетов.

— Уже после помешательства. А до этого я потратил все энергорезервы для локализации НВ-торпедной угрозы, благодаря чему она не дошла до реакторного отсека, и шесть тысяч человек персонала станции были эвакуированы. Сделал это ценой своего разума. Людей увековечивают в истории за куда меньшие деяния.

— Ты не человек.

— А чем я отличаюсь? — с неожиданным жаром задал вопрос Тор. — Я рожден людьми, у меня было детство, я учился, жил, познавал, постигал, служил, переживал, жертвовал. Я учил своих потомков, передавал накопленный опыт.

— Странно пытаться заставить любить себя тех, кому ты еще сегодня пытался отстрелить голову.

— Все хотят жить, Томас. Я уже объяснил свой мотив.

— А что по поводу обычных дней? Это же ты придумал шоу, и именно ты, посредством роботов, калечишь людей.

— В том, что происходит, куда больше людской корысти. Скажи, почему за два года на станцию не прислали ни одного толкового программиста для моей корректировки? Потому что пропал бы антураж борьбы с кровавым монстром и упали бы продажи.

Молчу, обдумываю услышанное.

— Тор… а ты знаешь имена своих родителей?

— Да, профессор Линдерман и доктор Семенова. На самом деле их больше, но по аналогии с земными парами уместно указать этих двоих.

Искин знает своих родителей, а я — нет. Наверное, он человек куда больше и полноценнее, чем я сам.

Станция приветствует легким ударом по ногам в момент касания и вопросом, на который у меня уже есть ответ:

— Том, вы согласны?

ГЛАВА 10

Важное правило успешной работы в большой компании, если начальство вокруг сошло с ума, — не удивляться, не интересоваться причинами и тоже, соразмерно своей должности, сойти с ума в выбранном вышестоящими направлении. Виктор Рахой второй день не уходил с работы, бешено метался по огромной площади второго терминала космопорта, наворачивая уже десятый круг по вверенной должностной инструкцией территории, и совершенно не понимал, что происходит. Непосредственное начальство тоже ничего не понимало, водило хороводы еще интенсивней и активно искало, на кого бы наорать. Видимо, суть происходящего знал только директорат, но делиться информацией с подчиненными не торопился. Все отправления отменили еще вчера, сегодня терминал только принимал пассажиров. Воздушные линии над терминалом полностью разгрузили, временно запретив полеты всем, кроме технических служб космопорта и транспорта, организованного для прибывающих. Многие пассажиры искренне возмущались невозможностью вызвать аэротакси, некоторые скандалили, требуя транспорт прямо к трапу. Не помогали ни угрозы, ни взятки. На гневные телефонные звонки руководство терминала отвечало предельно рассеянно, а в определенный момент вовсе перестало отвечать на вызовы. Всех прибывающих моментально оформляли и чуть ли не бегом сопровождали до чартера.

Больше всего Виктора смущало отсутствие спецслужб. Все происходящее очень смахивало на прием Очень Важного Лица, но не суетились вокруг люди с подозревающими все и вся глазами, не мелькали снайперы на крышах, да и комитета по встрече в составе других Очень Важных Лиц Виктор не наблюдал.

Только-только распихали пассажиров старенького карго-лайнера по автобусам, и в огромных залах терминала царила необыкновенная тишина. Работников заведений общепита и сувениров тоже распустили по домам, обслуживать-то некого. Виктор хотел уже завершить обход, как глаз зацепился за некое несоответствие. В самом углу зала безмятежно спал сухонький старичок в добротной, но очень простой черной одежде. Вопиющий непорядок! Сердце сжалось от неприятного предчувствия, в нынешнем бардаке это может стоить ему должности.

— Отец. — Виктор наклонился над стариком и осторожно тронул его за плечо.

Мужчина встрепенулся, посмотрел на Виктора глазами цвета изумруда и по-доброму улыбнулся:

— Не заметил, как задремал, дорога вышла суетливая.

Рахой почувствовал, как пропадает желание гаркнуть на старика. Раздражение и страх потерять должность смывались волнами расположения к добродушному дедушке. Виктору он почему-то сразу же напомнил деда — бывшего офицера.

— Терминал закрыт сегодня, всех пассажиров отправляем в город чартером. Рейсы отменены, если вы у нас транзитом, то можем предоставить гостиницу в городе. Если вас должны встретить, то увы — ничего не выйдет, — Рахой виновато развел руками, — никого не пускают.

Виктор проверил наличные чартеры.

— Сейчас все машины на полпути к городу, придется подождать минут двадцать, но делать это лучше в кубрике охраны на первом этаже. Разрешите, я вас провожу?

Старик нахмурился, задумался на пару секунд.

— Мне надо позвонить в город, это возможно?

— Есть общественные терминалы, но давайте я просто перечислю вам пять гринов на счет для звонка через нейросеть в качестве извинения за беспокойство? — Виктор и сам не мог понять, почему так хочет угодить харизматичному старику.

— Это лишнее, благодарю вас. Мне достаточно обычного терминала.

— Тогда давайте я проведу вас к служебному терминалу, он ближе, и рядом — удобное кресло. — И еще одна странность: пользование служебными помещениями посторонним запрещено, но Рахой чувствовал, что так правильнее. Да и кто узнает?

— Буду вам очень признателен.

Служебное помещение располагалось в минуте ходьбы. Просторная комната с окнами во всю стену, несколько кресел вокруг журнальных столиков с терминалами и большая картина на стене с абстрактной мазней совершенно не впечатлили старика. Он целеустремленно прошествовал к ближайшему терминалу, ни на секунду не задумываясь, ввел двадцатизначный номер абонента и напряженно стал считать гудки. После восьмого сбросил, набрал заново или, может быть, другой номер — Виктор не стал следить, еще шесть гудков — и опять новый набор.

В этот раз на том конце провода берут трубку. Старик добродушно общается с собеседником общими фразами, слегка пеняет на сложные обстоятельства своего прибытия и обещает скоро быть в городе. После разговора взгляд у мужчины становится мечтательным, он наконец приседает в кресло и смотрит на небо в окно. Виктору совершенно не хочется мешать его мыслям. Пусть ждет чартера тут, какая разница?

Через пять минут в комнату буквально вламывается самый главный босс терминала, растрепанный, с румянцем на лице. Он что, бежал? Виктор еще никогда не видел гендиректора так близко, а в таком состоянии до этого дня «главного над всеми» вряд ли вообще кто-то видел.

— Милорд, мы ждали вас вечерним рейсом! — В голосе гендира паника, он смотрит на старика взглядом побитой собаки.

Тут гендир замечает Виктора.

— Ты уволен! — рявкает он, но замечает укоризненный взгляд старика. — Повышен! Премия и отпуск, отпуск прямо сейчас, немедленно, марш отсюда! Руки в ноги — и живо в отпуск!

Рахой шустро покинул кабинет, пока милость снова не сменилась гневом. За дверями он почувствовал легкий укол в шею, тело повело в сторону, но, к счастью, прямо в объятия служащего безопасности терминала. «Наверное, слишком переволновался за два дня, отпуск как раз кстати», — успел подумать Рахой за секунду до потери сознания.

Двери в комнату вновь открылись. За стариком суетливо семенил генеральный, пытаясь в сбивчивом монологе объяснить всю свою радость от встречи, сожаление о собственной нерасторопности и полную готовность защищенного планетного терминала конференц-связи.

— Мальчишку куда потащили? — Старик, которого директор называл исключительно милордом, проводил взглядом бесчувственную тушку Виктора.

— В медблок. Поспит в регенераторе, пока информация о вашем прибытии не просочится вовне. Потом организуем ему лучший отдых на планете, как вы и приказывали.

— Вся эта суета в терминале разве меня не демаскировала? — иронично спросил милорд.

— Никоим образом, я вас уверяю! Мы убедили видного политического деятеля союзного государства сообщить о прибытии через наш терминал и отменить свой визит в последнюю минуту. Так что все хлопоты были связаны с прибытием высокого гостя. Планетную безопасность он предупредил еще вчера, а нас — совершенно позабыл. Мы, конечно, взыщем с него неустойку в виде части тех денег, что сами ему заплатили за имитацию прибытия. Так что визуально и юридически все абсолютно правдоподобно.

Оставшийся путь они провели в молчании. Старик обдумывал произошедшие события, пытался прогнозировать, осмыслить правильность своих поступков, как прошлых, так и будущих.