Анатолий Заклинский - Одиночная кампания Страница 25

— Что же, я надеюсь, мы справимся с этим. Тогда, выходит, нам потом придётся идти оставшуюся часть ночи, чтобы быть в безопасности к утру?

— Да.

Сложно сказать, знал ли я такие тонкости, и смог бы я пройти этим путём без неё. В свете этого я всё больше испытывал противоречивые чувства. Я понимал, сколько раз она уже могла меня погубить здесь, но она наоборот помогала мне выжить. Вряд ли без неё я так легко нашёл бы дорогу.

Хотя, скорее всего, если все и не знали маршрут, в группе должен был быть проводник, или даже несколько, иначе это всё было бы слишком ненадёжно. Каждый знал свою небольшую крупинку информации, и только соединившись вместе, мы могли совершить действие — выполнить свою цель, победить в этой войне. Возможно, группа тоже была в пути, и им не хватало только меня, чтобы начать выполнять финальную стадию задания.

Я не мог не думать о ней. Быть может, самым правильным было не идти туда, а сразу делать так, как предлагала она — прятаться, выживать здесь и надеяться. Но что дальше? На что можно надеяться здесь? Я готов был принять это решение, но знал, что никогда не смогу жить спокойно, пока не буду знать, зачем я сюда прибыл, и что должен был сделать. Именно это желание знать и понимать вело меня вперёд. В конце концов, жить спокойно с ней здесь я смогу только после того, как узнаю всё.

Может быть, цели наши и не совсем честны по отношению к их нынешнему обществу. Может быть, мы хотели что-то у них отнять, лишить их чего-то, а может быть и вовсе захватить их планету. Если это так, то я не был до конца уверен в том, что сделаю это сейчас. Но и признаться в своей готовности нарушить приказ я не мог. Чувство долга было заложено в меня на подсознательном уровне. Я невольно улыбнулся, про себя подумав, насколько у судьбы тонкий юмор. Какие мастерские сарказмы она устраивает. Как ещё назвать сложившиеся обстоятельства?

Быть может, знай я всё, уже тогда, при первой встрече, выстрелил бы в неё. Но я совершенно не мог знать, что будет теперь. И не знал бы, что было теперь. Могло оказаться, что сейчас моя цель по тем или иным причинам была бы провалена. И в свете этого напрашивались мысли по поводу того, что было лучше для меня в тот момент, а может быть, даже и сейчас.

— Ты сегодня грустный, — сказала она на большом привале во второй половине дня, когда мы собирались обедать, — может быть, ты что-то вспомнил? — она спрашивала осторожно, и я ощущал, насколько сильно она в это верит, и как из-за этого сжимается её сердце.

— Нет. Я ничего не вспомнил.

— Значит, что-то случилось? Ты всё ещё злишься на то, что я ушла утром?

— Нет.

Я улыбнулся, а про себя не мог не отметить, что мы разговариваем так, как будто у нас полноценные отношения. Может быть, это показалось бы мне милым, но не в тех обстоятельствах, в которых мы оказались сейчас.

— Я просто думаю, что там. Там, куда мы идём.

— Ты поймёшь это, когда придёшь. Ведь, может быть, там ещё одна контрольная точка, как тот маяк.

— И он опять указывает на ещё одну точку? И мы высадились тут для того, чтобы ходить вокруг вашего артефакта? Нет, Даллира, там что-то важное. Что-то очень и очень серьёзное.

У меня было чувство, что она хотела что-то ответить, но промолчала. Может, ей тоже было не по себе от подобных мыслей и поворотов диалога, но иначе было никак. Я почему-то не хотел хранить от неё тайн, наоборот, всё будет гораздо проще и лучше, если я ей расскажу. Мне так казалось.

Днём мы больше об этом не говорили. Мы остановились. Даллира сказала, что сегодня дальше лучше не ходить. Так мы и поступили. Отойдя поглубже в лесную чащу, обосновались на ночлег. Расстановка сенсоров уже была делом обычным — делалась автоматически и не забывалась. Всё так же, несмотря на какое-то напряжение, появившееся между нами ещё днём, мы всё также улеглись вместе, как будто это было нечто само собой разумеющееся. Видимо, после моих слов она начала бояться. По крайней мере, мне так казалось. Как будто она чувствовала, какие мысли завладевают мной. А я уже хотел предложить ей свернуть, но сегодня удержался в самый последний момент. Возможно, я сделаю это завтра, или ещё позже. Перед сном она снова захотела, чтобы я её успокоил.

— Ты точно ничего не вспомнил?

— Нет, — тихо сказал я.

— Ну а если ты вспомнишь, ты ведь не покинешь меня?

— Нет, — уверенно сказал я, хотя внутри меня ещё оставались сомнения, — но я не знаю, что именно будет, когда я вспомню, Даллира.

— Но ведь неважно, что ты вспомнишь, — она даже приподнялась, — важно то, как ты поступишь.

— Да. Но я не могу решить это сейчас.

— Я понимаю.

— Вопрос немного в другом, Даллира, — тихо сказал я.

— В чём?

— Готова ли ты быть со мной, когда узнаешь, для чего я прибыл? Может быть, у меня было задание убить вас всех. Может быть, я должен буду начать здесь против вас партизанскую войну и ожидать следующей высадки. Допустим, эта провалилась, но следующая может увенчаться успехом.

— У вас не получится.

— Почему ты так думаешь? Земная империя могуча.

— Мы выдерживаем ваш натиск уже не первый раз. И в этот раз он даже слабее, чем был раньше. Разве что воинов они послали самых лучших.

— То есть как это, не первый раз натиск?

— Мемона очень сложная планета. Непонятная. Даже для вас. Именно поэтому вы отступили и твой корабль разбился. Если ты останешься со мной, то мы будем под надёжной защитой. Земляне не доберутся до тебя.

— Неужели? Так же как я не добрался до вас, да?

— Тебе и ещё некоторым просто повезло.

— Просто повезло, — усмехнувшись, повторил я, — слишком много тех, кому просто повезло.

— Я не могу рассказать тебе всего. Просто верь мне, — она положила голову мне на грудь.

— Я всё равно ничего не смогу сделать, пока не узнаю. Может быть, моя задача просто выжить здесь и ждать других приказаний или подхода новых сил.

Она повернулась на спину и посмотрела вверх, не переставая обнимать меня одной рукой.

— Я хотела бы сейчас попасть в свой гарнизон и узнать. Может быть, они уже разгадали суть вашей операции. Тебе бы тогда было проще вспомнить. Но идти туда это всё равно, что спрыгнуть с обрыва.

— Тебя казнят, если поймают?

— Нет. У нас нет такого наказания для своих. Но тебя, скорее всего, да. Поэтому я не хотела бы, чтобы ты шёл туда. Останься со мной.

— Мы будем вместе, Даллира. У нас всё получится.

— Ты обещаешь мне? — она повернулась ко мне вновь, и в её глазах вспыхнула небывалая надежда.

Разве можно было ответить что-то другое, кроме слова «обещаю»? Как можно было сейчас обмануть её ожидания? Может быть, это было и не совсем к месту, но я почему-то подумал, что они чересчур странны, эти другие люди. Они способны так беззаветно любить даже своих врагов, а я? Если этот Гас ещё может испытывать подобные чувства, то каким был тот, другой, оставшийся за гранью памяти? Они отличались от нас, в этом Даллира была права.

Даже забавно, насколько разными мы можем быть, всё ещё оставаясь людьми. То ли они знают что-то такое, чего не знаем мы, то ли мы это что-то забыли, а они хранят, как тот самый свет Юитена, артефакт давно исчезнувшего вида, нации, расы, неважно.

Конечно, я пообещал. Мои слова произвели на неё потрясающий эффект. Она вся прямо расцвела, и мы снова поддались порывам страсти, а после этого быстро уснули.

17

Наутро мы, казалось, даже бодрее обычного направились в путь. Мост был уже близко. Мы немного отвернули в сторону от него, чтобы добыть еды. Весь остальной день мы готовились к переходу. Сложно было осознать всю опасность этого перехода, но я, тем не менее, серьёзно относился к словам Даллиры. У меня складывалось ощущение, что мы готовимся к сложному и долгому мероприятию. Что касалось сложности, моё подсознание меня не обманывало, но вот долгим этот переход вряд ли будет.

Ещё засветло мы осторожно выдвинулись к мосту, чтобы проверить, нет ли там дозоров. Для меня стало сюрпризом то, что он оказался именно таким, как я его представлял. Обычная верёвочная конструкция с вплетёнными в неё досками и канатами-поручнями. Нужно будет двигаться небыстро, чтобы он не начал раскачиваться и тем самым не привлёк внимание гентов. К счастью, мемонцы не охраняли мост, и хотя бы эту проблему нам решать не придётся.

Потом мы вернулись к месту стоянки и принялись ужинать. За прочими приготовлениями и разговорами прошла остальная часть вечера. Наступала ночь, и я неожиданно поймал себя на мысли, что мне снова хочется обнять её и никуда дальше не идти. Видимо, никто из нас не был натренирован против простых человеческих чувств. Нас научили сражаться, бегать, плавать, стрелять, драться, но не научили, как переставать быть людьми в тех ситуациях, в которых это возможно.

Но идти было нужно. Теперь, когда мы здесь, у нас просто нет другого выбора. Мне предстояло узнать, что ждёт меня там, дальше. От этого моста до цели нам останется чуть больше дня пути, если учесть то, какое расстояние за день мы проходили до этого.