Сьюзен Коллинз - Воспламенение Страница 25

День, когда мы с Питом прибыли к ним во время Тура Победителей, был фактически своего рода репетицией. Люди в толпе размещались согласно задуманному: рядом с теми зданиями, которые будут их целями, когда начнется восстание. В этом заключался план: захватить центры власти в городе, такие, как Дом Правосудия, Штаб Миротворцев и Коммуникационный Центр на площади. А также другие места в Дистрикте: железная дорога, зернохранилище, электростанция и склад оружия.

Ночь моей помолвки, ночь, когда Пит встал на одно колено и объявил о своей бессмертной любви ко мне на весь Панем, была ночью, когда началось восстание. Это было идеальным прикрытием. Наше интервью с Цезарем Фликерманом после Тура Победителей было обязательно к просмотру. Это дало людям из Дистрикта-8 причину находиться на улицах после наступления темноты, собираясь или на площади, или в других местах города, в которых проводились культурно-общественные мероприятия, чтобы смотреть его. Обычно такие действия были бы слишком подозрительными. Вместо этого все были на своих местах к назначенному времени, восьми часам, когда маски были вынуты и весь ад сорвался с цепи.

Захваченные врасплох и разбитые одним только численным преимуществом, Миротворцы поначалу были побеждены толпой. Центр Коммуникации, зернохранилище и электростанция были взяты. Поскольку Миротворцы пали, их оружие перешло к мятежникам. Появилась надежда, что это не было актом безумия, что если бы они могли передать новости другим Дистриктам, свержение правительства в Капитолии было бы возможным.

Но затем все изменилось. Миротворцы начали прибывать тысячами. Планолеты бомбили мятежников, превращая их в пепел. В невероятном хаосе, последовавшем за всем этим, единственное, что могли сделать люди — это вернуться в свои дома живыми. Потребовалось менее сорока восьми часов, чтобы подчинить город. Тогда в течение недели была строгая изоляция. Никакой пищи, никакого угля, всем запрещено выходить из домов. Единственное, что все время показывалось по телевидению, — это повешенье на площади зачинщиков восстания. Однажды ночью, когда уже весь Дистрикт был на грани вымирания от голода, вышел приказ вернуться к обычным делам.

Это означало, что Твил и Бонни должны были идти в школу. Улица из-за взорвавшихся бомб была труднопроходима, что заставило их опоздать на свою заводскую смену, таким образом, они все еще были на расстоянии в сто ярдов,[15] когда фабрика взорвалась, убив всех внутри, включая мужа Твил и всю семью Бонни.

— Кто-то, должно быть, сообщил Капитолию, что идея восстания возникла там, — слабо произносит Твил.

Они обе побежали обратно, домой к Твил, где все еще ждали униформы Миротворцев. Они взяли с собой всю еду, какую смогли найти, и, скрываясь от соседей, которые теперь считали их погибшими, направились к железнодорожной станции. На складе около дороги они переоделись в костюмы Миротворцев и, замаскировавшись, залезли в вагон, заполненный тканью, поезда, который следовал в Дистрикт-6. Они сбежали из него во время остановки на дозаправку и пошли пешком. Скрытые лесом, но пользующиеся дорожками для ориентации, они добрались до окраины Дистрикта-12 два дня назад, где они были вынуждены остановиться, когда Бонни подвернула лодыжку.

— Я понимаю, почему вы бежите, но что вы ожидаете найти в Дистрикте-13? — спрашиваю я.

Бонни и Твил обмениваются нервными взглядами.

— Мы точно не уверены, — произносит Твил.

— Там нет ничего, кроме развалин, — говорю я. — Мы все видели кадры.

— И только это. Они использовали эти кадры, все время, сколько Дистрикт-8 себя помнит, — говорит Твил.

— Правда? — Я пытаюсь вспомнить все, что я видела по телевидению о Дистрикте-13.

— Ты знаешь, что они всегда показывают Дом Правосудия? — продолжает Твил. Я киваю. Я видела это тысячи раз. — Если ты будешь смотреть очень внимательно, ты заметишь это. Вдалеке в правом верхнем углу.

— Замечу что? — спрашиваю я.

Твил снова протягивает свой крекер с птицей.

— Сойку-пересмешницу. Только ее проблеск, потому что она летит. В одно и то же время, каждый раз.

— У себя дома мы решили, что они продолжают снова и снова ставить одни и те же кадры, потому что Капитолий не может показать то, что там теперь на самом деле, — говорит Бонни.

Я выдаю недоверчивое ворчание.

— Вы направляетесь в Дистрикт-13, основываясь на этом? Проблеск птицы? Вы считаете, что найдете там какой-то новый город с людьми, прогуливающимися по нему? И Капитолий ко всему этому благосклонен?

— Нет, — серьезно говорит Твил. — Мы считаем, что люди перешли под землю, когда все на поверхности было разрушено. Мы считаем, что им удалось выжить. И мы считаем, что Капитолий оставил их в покое, потому что до Темных Времен основным промыслом Дистрикта-13 было ядерное развитие.

— Они добывали графит, — говорю я. Но затем сомневаюсь, потому что это информация, которую я получила от Капитолия.

— У них было несколько маленьких шахт, верно. Но этого недостаточно для города с таким количеством людей. Это, полагаю, единственная вещь, которую мы знаем наверняка, — говорит Твил.

Мое сердце бьется слишком быстро. Что, если они не ошибаются? Может это быть правдой? Вдруг есть место, куда можно сбежать, кроме лесов? Если в Дистрикте-13 действительно есть люди, разве не лучше было бы пойти туда, где я могла бы быть в состоянии добиться чего-то, вместо того, чтобы сидеть здесь и ждать смерти? Но тогда… Если есть люди в Тринадцатом, с мощным оружием…

— Тогда почему они не помогли нам? — говорю я сердито. — Если это правда, почему они оставляют нас жить так? С голодом, убийствами и Играми? — И внезапно я начинаю ненавидеть этот воображаемый подземный город Дистрикта-13 и тех, кто сидит там, наблюдая, как мы умираем. Они ничем не лучше Капитолия.

— Мы не знаем, — говорит Бонни. — Сейчас мы просто хватаемся за надежду, что они существуют.

Это приводит меня в чувство. Они ошибаются. Дистрикта-13 не существует, потому что Капитолий никогда не позволил бы ему существовать. Они, вероятно, ошибаются и насчет кадров. Сойки-пересмешницы столь же редки, как и камни. И столь же прочны. Если они смогли пережить взрыв в Тринадцатом, им сейчас, вероятно, намного лучше, чем когда-либо до этого.

У Бонни нет дома. Ее семья мертва. Вернуться в Восьмой или перейти в другой Дистрикт нельзя. Конечно, идея о независимом, процветающем Дистрикте-13 притягивает ее. Я не могу заставить себя сказать ей, что она преследует мечту столь же призрачную, как струйка дыма. Возможно, у них с Твил получится выжить в лесу. Я сомневаюсь в этом, но мне настолько их жалко, что я пытаюсь помочь.

Для начала я отдаю им всю еду, которая есть у меня в сумке: в основном зерно и высушенные бобы, но этого хватит, чтобы продержаться некоторое время, если они будут экономны. Затем я беру Твил в лес и пытаюсь научить ее основам охоты. У нее есть оружие, которое в случае необходимости может преобразовывать солнечную энергию в сильные смертоносные лучи, и это может происходить бесконечно. Когда ей удается убить свою первую белку, та, бедняжка, фактически полностью обуглена, потому что получила прямой разряд по телу. Но я показываю, как содрать с нее шкуру и выпотрошить. Немного попрактиковавшись, она разберется. Я делаю новый костыль для Бонни. Возвращаясь в дом, я отдаю девушке запасные носки, веля ей засовывать их вперед своих ботинок, чтобы ходить, и надевать их на ноги по ночам. И, наконец, я объясняю им, как развести нормальный огонь.

Они просят меня рассказать о событиях в Дистрикте-12, и я говорю им о жизни под руководством Треда. Я могу понять, что они считают, что это важная информация, которую они передадут управляющим Дистрикта-13, и я подыгрываю, чтобы не разрушать их надежд. Но кода солнечный свет сигнализирует о том, что дело идет к вечеру, у меня больше нет времени потакать им.

— Теперь мне пора, — сообщаю я.

Они рассыпаются в благодарности и обнимают меня.

Слезы катятся из глаз Бонни.

— Я не могу поверить, что мы встретили тебя. Ты — это фактически все, о чем мы говорили, с тех пор как…

— Я знаю. Знаю. С тех пор как я вытащила ягоды, — говорю я устало.

Я едва обращаю внимание на свой путь домой, даже несмотря на то, что начинает падать мокрый снег. Мои мысли вращаются вокруг новой информации о восстании в Восьмом и маловероятной, но дразнящей ложными надеждами информации о существовании Дистрикта-13.

Новости от Бонни и Твил подтвердили одно: президент Сноу дурачил меня. Все поцелуи и выражения привязанности мира не могли удержать импульс, росший в Дистрикте-8. Да, мои ягоды были искрой, но у меня не было никакого способа управлять огнем. И он, должно быть, знал это. Так зачем же он пришел ко мне домой, зачем велел убедить толпу в моей любви к Питу?