Евгений Гаркушев - Бунт при Бетельгейзе Страница 25

«Может, и в этот раз так же поступить, — размышлял Дылда, поскребывая пятерней бритую голову, — пока чего-нибудь дурного не случилось».

А Эдвард думал о золоте, вперив взгляд в неровную картофелину крупного астероида. Теперь ему казалось, что некоторые бока отливают желтизной. Любопытно всё-таки… Попасть бы на этот астероид без охраны, с автономным экскаватором, или хотя бы на модифицированном грузовичке с хорошим оборудованием. И поработать на себя, а не на дядю. За неделю можно нажить состояние. И прикупить бубличный завод на Амальгаме-12. Или построить. Чтобы жить безбедно до глубокой старости. И каждый день ходить в казино.

— На пол!

Скрежещущий металлом бесцветный голос прервал мечты Эдварда.

— Всем лечь!

Коски возмущенно заголосили. Цитрус сначала не понял, почему они так возмущаются. До тех пор, пока ему на плечи не уселся средних размеров гиппопотам. На самом деле никакого гиппопотама, конечно, не было, но перегрузки вдавливали в пол безжалостно, выворачивали прикрученную к поручню руку, сжимали мышцы стальными тисками. Лечь не было никакой возможности — поручни словно специально прикрутили где-то на уровне груди человека среднего роста.

— Собаки легавые, — прохрипел Седой. — Смерти нашей хотят.

Особенно тяжело пришлось низкорослым таргарийцам. Их растягивало между полом и поручнем, перенести вес на колени лохмоухие гуманоиды не могли — им и прежде приходилось стоять возле поручня едва ли не на цыпочках.

— Вы прибываете в систему Бетельгейзе, колония номер шесть. Рады приветствовать вас на территории нашей юрисдикции, — продолжал скрипеть металлический голос. — Точнее, мы, конечно, совсем не рады — кто обрадуется таким подонкам? Отбросам общества? Преступникам и извращенцам? Но надо ведь вас куда-то девать.

— Начальник колонии. Козлов, — тихо сказал коск позади Эдварда.

— Погоняло? — поинтересовался Седой.

— Фамилия. Но очень ему подходит. Меду не надо — лишь бы нашего брата помучить.

— А ты здесь чалился? Или слухи всё?

— Мотал я тут срок два года назад. Трешку.

— И как?

— Да ничего. Живой, как видишь. Хотя приморили порядком. Когда попал сюда, весил девяносто килограммов. Вышел доходягой — пятьдесят два кило. Вес, точно у жены сенатора.

Цитрус прислушивался к разговору бывалых косков, стараясь не упустить что-нибудь важное. Даже не вставил ни одной реплики, хотя это и было против его правил. Но, когда перегрузки немного отпустили, обратился к соседу, который выглядел не таким страшным, как Седой, да и сидел прежде по несерьезной статье:

— Вы и правда добывали там золотишко?

Цитрус ловко извернулся, чтобы видеть своего собеседника. Зеленые глаза светловолосого, совсем еще молодого парня, весело сверкнули.

— А то!

— А хозяева рудника не боялись, что коски его растащат? Глупая затея, по-моему, ставить заключенных на золотой рудник. Там же одни воры и налетчики.

— Кого же, по-твоему, еще заставлять горбатиться на золотых рудниках? Копов?

— А что, очень даже интересная мысль! — воскликнул Эдик. — Копам там — самое место. Честные копы ловили бы продажных копов, польстившихся на золотишко. А продажных становилось бы всё больше, потому что рядом с таким количеством золота, прямо скажем, трудно сохранить приверженность букве закона. И производительность тюремных рудников возрастала бы год от года. Надо будет внести такое предложение в Галактический сенат. Как ты считаешь, от коска такое предложение примут? Мы ведь не поражены в правах? Только свободу у нас отняли, но не право голоса?

— Силен базарить. Во избежание соблазнов, копов посылают сюда стеречь нас, а не добывать золото, — хмыкнул Седой. — Только золотишко они воруют всё равно. Так я думаю.

— Нет, — отозвался молодой коск. — Система тут очень жесткая. Попался с золотом — сразу в колонию, по решению «тройки» — у них тут специальный полицейский трибунал. На кирку, на тачку — показывать своим примером, как нужно искупать вину.

— И бывшие копы работают вместе с косками? — заинтересованно осведомился Седой. Еще бы, если уж вывел на плече девиз «Повесить автора уголовного кодекса», мимо легавого, попавшего за решетку, не пройдет. Вдруг и этот, собака злая, какую-никакую букву в проклятый кодекс вписал?

— Нет, конечно, — отозвался молодой коск. — Их придушили бы в первую же ночь. У них отдельные барак…

— Так мы будем жить в бараках? — встрял в беседу Эдуард.

— Ну да, в таких алюминиевых ангарах. Они стоят в бывших выработках. Там даже воздух есть. А сверху — стеклянные колпаки.

Седой нахмурился, смерил Цитруса сердитым взглядом и обратился к молодому:

— Так ты что-то говорил о копах?

— Ну да. Столуются они тоже в другом месте. Но иногда кто-то из косков всё же до них дорывается… Обычно — в шахте. Страшное зрелище…

— Хорошо, — прищурился от удовольствия Седой и сразу стал похож на бывалого, потрепанного в уличных драках котяру. — Я-то обязательно до кого-нибудь доберусь. И перо ему в бок, перышко…

— Еще в шахту его можно скинуть… Только лететь он будет долго — гравитация низкая. И насмерть может не разбиться. Так что лучше сначала пером, а потом уже в шахту.

— А как тут с заразой? — помрачнел Седой. — Всякие там злые клопы, глюмзии и харты водятся?

— Всего понемногу, — протянул коск. — Есть, конечно. Как без них?

Эдвард опасливо отодвинулся от соседа. Он ведь мотал здесь срок! А глюмзии, как известно, не выведешь ничем, пока человек жив. А если и умер — его нужно кипятить два часа, а лучше просто сжечь в крематории. Иначе глюмзии не победить.

Хотя предосторожности могли показаться лишними — они ведь летели в самое скопище паразитического рассадника — Эдвард пристально разглядывал одежду молодого коска. Когда взгляд его опустился до живота, Цитрус пронзительно заорал.

— Ты чего опять кипешишься?! — возмутился Седой, встряхивая Эдварда. — Такие нервные долго не живут! Запомни это, Рука! Ты меня всё больше волнуешь!

— Там… Там… — повторял Эдик, вглядываясь в область живота соседа.

— Да что там такое?! — испугался и сам коск. Эдик взвизгнул еще пронзительнее.

— Опять! Опять!

— Да что случилось? — поинтересовался Седой голосом человека, собирающегося кого-то немедленно задушить.

— Внутри этого парня живет крыса, — дрожащим голосом сообщил Цитрус, тыкая в зеленоглазого. — Я боюсь, что это заразно. Вдруг она захочет отложить в меня яйца?

Молодой коск не испугался, но слегка смутился.

— Да не будет он в тебя яйца откладывать…

— Кто? — свистящим шепотом поинтересовался Седой. — Вы что — все здесь подсадные? Легавые задумали свести меня с ума с помощью компании полудурков?

Крыса между тем выглянула из прорехи в рубашке коска и уставилась на Цитруса кроваво-красным глазом — левый у нее отсутствовал.

Эдик отшатнулся:

— Держи ее! Сейчас она на меня бросится! Затолкай ее обратно к себе в живот!

Лязг и грохот прервали причитания Цитруса. Корабль пристыковался к астероиду. Вектор силы тяжести сразу изменился, некоторых косков швырнуло на стены, других, наоборот, потащило к центру зала, выкручивая руки. Почти у всех закружилась голова.

— Крыса! Крыса! — продолжал орать Цитрус.

— Да это тушканчик с Луны Малена, — потупился молодой коск. — И погоняло мое, между прочим, Тушканчик. Потому что я везде его с собой ношу.

— Тушканчик-паразит! — продолжал надрываться Цитрус. — А вдруг он захочет залезть в меня?

— Да ты что? Он просто сидит у меня под рубашкой. Это мой друг. Он очень смирный…

Седой сплюнул на пол.

— У каждого свои причуды… О тебе, Тушканчик, я слышал. Говорят, ты правильный пацан, хоть и молодой. Держись меня. Не пропадешь.

— А я? Можно и я буду тебя держаться? — оживился Эдвард.

— А ты лучше отвали, — буркнул Седой. — Ты, считай, паря, уже покойник.

— По-почему? — испугался Цитрус.

— Пришьют тебя здесь из-за длинного языка. Так я думаю. И отсутствие руки не поможет. Не любят наши таких.

— Ладно. Буду стараться говорить поменьше, — Эдик вздохнул.

— Вот именно.

Тут снова включили парализаторы. На этот раз — без предупреждения. Измученные коски повисли на своих наручниках. В трюм ворвались охранники и принялись отстегивать заключенных и партиями выводить их наружу.

До Цитруса, Дылды, Седого и Тушканчика очередь дошла не скоро. Людей оставили напоследок. Конвойный с мутными глазками, от которого несло перегаром, хмыкнул, разглядывая «подружку» Дылды.

— А ты времени даром не терял! Скажи только — какой дурак приковал ее рядом с тобой? И зачем? Чтобы не улетела от твоих стараний?

— Это моя собственность, — буркнул обиженный Дылда.

— Это его собственность! — подтвердил Седой. — Попробуй только отнять куклу или порезать! Будешь иметь дело с профсоюзом косков!

— Вот именно, — откликнулся Цитрус и продемонстрировал протез. — Вы нам еще за мою руку ответите.