Граф Суворов. Том 12 - Иван Шаман Страница 25

И тут на выручку снова пришла Ангелина и передача Правда. Съемки с камер на доспехах и бронемашинах оперативно доставляли в студию, расположившуюся на борту Гнева империи, и оттуда же шло вещание, показывающее героическую оборону того, что осталось от Львова.

Вот только сколь бы мы не отвлекали силы искаженных, их было просто слишком много. Если в первые сутки действия фрегата и группировки Суворова мне казались смешными и бесполезными, на фоне наших наземных успехов, то на четвертый день обороны крепости на обломках я понял, что единственное, что нас еще спасает — флот.

Держась на минимальной допустимой высоте фрегат стирал в порошок особенно мощных одиночных искаженных, выманивая на минные поля тех, чьи щиты оказывался не в состоянии пробить. Время от времени мне приходилось вылетать на Фениксе, создавая под брюхом перехватчика огненный плавник, разрезающий особенно крупных тварей, с которыми не могли справится ни снаряды, ни мины.

Если с обычными, человекообразными тварями помогали даже противопехотные рассеиваемые на большой площади нажимные мины, то против особенных искаженных даже тяжелые, которые я бы назвал противотанковыми, оказывались не особенно эффективны. Огненные струи, которые должны были пробить дно техники и выжечь экипаж, просто гейзерами кипящей крови и ошметков плоти вздымались вверх, а монстры продолжали ползти, быстро заращивая дыры.

А на пятый день, когда положение стало особенно тяжелым, на горизонте появилось ползущее мясное поле. Перед ним спешили крупные твари, толстяки и лужи, тысячами они словно пытались убежать от нагонявшего их моря перемешенных костей, обломков зданий, опоясывающих их мышц и сваленных в кучу деревьев.

— Не приближаться! — донесся до меня напряженный голос Романа. — Есть сведенья что эта дрянь бьёт щупальцами на триста метров!

Эта информация стала для меня шоком. Почти полкилометра, хотя при такой массе и неестественной поддержке всей конструкции полями диссонанса могло быть и хуже. Вот только мой клинок, даже при максимальном усилении с Гнева империи, на полкилометра не выдвигался. И единственное что нас пока спасало — приближающееся бедствие никуда не спешило.

— Что прикажете? — спросил у меня ошалевший от увиденного Василий.

— А есть другие варианты? — усмехнулся я, глядя на заполонившую все от горизонта до горизонта ползущую к нам живую массу. — Огонь из всех орудий. Мин и снарядов не жалеть. Расходуйте всё, отступать будем налегке.

— Понял вас, ваше высочество. — кивнул Строганов. — Пленных не брать, патронов не жалеть! Огонь из всего что достает до врага!

Это был практически бесполезный, отчаянный шаг, но иначе было нельзя. Я же тоже не жалел времени даром и рыл, рыл без конца, выкидывая пласты земли в несколько тонн весом, лишь бы расширить и углубить ров перед нашими позициями. Остановить монстра я даже не надеялся, но хоть слегка замедлить, выиграв время нашим тыловым частям и до последнего не желавшим убираться с войны идиотам гражданским.

Артиллерийская канонада не прекращалась ни на секунду на протяжении почти суток. Плотность огня была такой что срезало даже случайных толстяков и лужи, попавшие под огонь. Но основного противника это конечно остановить не могло, лишь замедлить, заставив отдергиваться и терять щупальца под взрывами мин и снарядов.

И несмотря на то, что скорость твари составляла считанные сотни метров в час, приближалась она всё равно слишком быстро. А еще — неотвратимо, как настоящее природное бедствие, правда от природы в этом противоестественном монстре не было совершенно ничего живого.

За каждую минуту, за каждую выигранную секунду я был благодарен каждому из бойцов на передовой. Они не хотели уходить, не хотели покидать позиции, и начали отступление только когда заканчивались боеприпасы, под гневными и одновременно опекающими взглядами отцов командиров. Я же с пользой использовал всё подаренное мне время и к моменту, когда щупальца твари приблизились к городу, сумел вырыть наполнившийся из подземных источников ров. Может даже небольшое, но очень протяженное озерцо.

Почти семь километров длинной и тридцать метров шириной. Глубина получилась не очень существенная, метров пять, но даже такой подвиг дался мне невероятными усилиями и использованием не по назначению реакторов на Гневе империи. Но когда тварь таки добралась до рва, я вдруг понял — всё это было не зря!

Первые щупальца монстра окунулись в воду и быстро отошли назад. Тварь осторожно ощупывала дорогу, пытаясь найти сухое место, но не могла остановится. Кажется, задние части тела давили на передние, и хотя при многократном увеличении камер на чудовищном теле можно было разглядеть множество глаз, вряд ли это бедствие имело мозг в привычном нам понимании. А уж согласование действий такой туши внутри своего тела, и вовсе было делом почти не реальным.

Вот передний край, подталкиваемый кусками плоти что находились дальше, невольно опустился к воде, сморщился, но продолжил ползти дальше. Вот щупальца перекинулись через водоем, в попытках поднять над ним многотонные отростки, но не сумели, подломившись под собственным весом. Жуткий монстр плюхнулся в воду, своим краем, но все равно не остановился, постепенно заполняя собой все озеро.

Но чем дальше тварь продвигалась, тем медленней шло её движение. Чудовищное строение монстра заставляло его притормаживать в холодной воде, а нервные импульсы наконец начали доходить до центрова обработки информации находящиеся за километры от этого места, и им тоже не понравилось происходящее.

— Он что, застрял? — удивленно спросила Ангелина, сидевшая за штурвалом второго пилота. Там же ему по колено, условно.

— Скорее превратился в тяни-толкая. — ответил я внимательно наблюдая за противоречивыми импульсами твари. А посмотреть было на что. Теперь, при максимальном увеличении, можно было различить что тело катастрофы не однородно, оно будто состояло из множества отдельных центров, принимавших решение коллегиально. Не слишком умных центров, вроде насекомых.

Так и представлял себе, как одна часть говорит — мне холодно и мокро, уберите меня отсюда, а другая возражала — а мне уже сухо, давайте быстрее перейдем. Третья же наоборот, лезть в холодную весеннюю воду не желала… И это тоже выигрывало нам драгоценные мгновения, позволяя лучше изучить и оценить размеры твари, которые были воистину циклопическими.

— Смотрите, кажется, оно начинает впитывать воду. — проговорила Ангелина, выделяя участок, который стал чуть более блестящим и будто маслянистым. Интересное наблюдение, которое вряд ли нам что-то давало, кроме того, что вместе с деревьями и кусками застрявших в ней зданий тварь поглощает и воду.

— Интересно, вот человек на восемьдесят процентов состоит из жидкости, а это… вот, оно на сколько? — проговорила в задумчивости Ангелина, невольно натолкнув меня на интересную мысль.

— У нас есть кабели? Любые пропускающие электричество, но не меньше полукилометра? — спросил я, нажав кнопку вызова машинного отделения.

— Швартовочные тросы, должны ток пропускать. — ответил через несколько секунд глава тех службы. — Что делать?

— Крепите их к реакторам, так чтобы они не оторвались под собственным весом, а затем начинайте медленно спускать. — приказал я. — Удерживать высоту и позицию, чтобы на с не болтало как в проруби. Постараемся!

— Так точно! — еще не понимая в чем дело, но с воодушевлением отчеканили офицеры и буквально через двадцать минут, когда тварь вновь начала движение, ей попался на пути очередной болтающийся кусок непонятного и ненужного мира. Одно из щупалец попробовало убрать трос, и корабль мотнуло в сторону, но крепления выдержали, а когда еще несколько кабелей коснулось твари я перевел всю энергию кроме маршевых двигателей на провода.

Тварь сжалась, попробовала выплюнуть проглоченное, отгородится от внешней угрозы щитами, да только в местах соприкосновения с телом она уже была мертва и молнии проникали на много сотен метров во все стороны, выжигая плоть, которая не давалась под напорами напалма, мин и снарядов.

— Отказ третьего энергоблока, выходная мощность восемьдесят три процента! — ворвался в мое сознание обеспокоенный голос инженера. — Критическое состояние генераторов со второго по пятый! Трос плавится…

— Остановите меня только когда будет риск крушения. — сказал я, вновь отдавая всего себя резонансным реакторам. Молнии, расходящиеся от разогревшихся до бела тросов, начавших плавится и расслаиваться под собственным весом, расходились на сотни метров, покрывая тварь почти целиком.

Жуткий, чудовищный, искаженный монстр, настоящее ползучее бедствие всё же оставался живым, и это был