Андрей Земляной - Офицер Страница 25

— выдал, улыбаясь, Новиков, прервав на мгновение историю бродячих артистов. Власик хмыкнул, чуть улыбнулся:

— Ты, дорогой товарищ Новиков, давай не рассусоливай, а продолжай. Видишь, публика нервничает!

Ах, как же ошибся товарищ Власик, как ошибся! Тимур, Серго и в первую очередь Василий так и покатились со смеху, когда услышали:

Когда идем — дрожит кругом земля!Всегда мы подле, подле короля!Ох, раноВстает охрана!Если близко воробейМы готовим пушку!

Слова про муху подхватили уже все хором, подталкивая друг дружку и исподтишка косясь на обиженное лицо Николая Сидоровича. И громче всех пел и смеялся Сам. А уж когда дело дошло до разбойников, то Иосиф Виссарионович вдруг сунул под усы четыре пальца и…

От молодецкого посвиста задребезжали рюмки и бокалы в горке, и даже люстра, кажется, пару раз качнулась. А Сталин сорвал с ковра кабардинский кинжал и, стряхнув с него ножны, пошел каким-то странным танцем, выкрикивая:

Разбойники, разбойники!Пиф-паф! И вы покойники,Покойники! Покойники!

Новиков смотрел и не верил своим глазам. Он привык воспринимать Сталина как уравновешенного, рассудительного хладнокровного человека, хотя и не чуждого юмору, но постоянно спокойного. И разговор за столом, под легкое вино и замечательно вкусные блюда русской кухни, лишь утверждал Кирилла в этом мнении. А вот теперь он увидел, как Вождь умеет отдыхать и веселиться.

Когда смолк последний аккорд ещё не написанной сказки, все присутствующие разразились громкими аплодисментами, словно присутствовали на премьере в Большом театре.

Кирилл с улыбкой поклонился и уже хотел отставить гитару в сторону, когда Сталин, слегка улыбнувшись в усы, произнёс:

— А может, вы споёте что-нибудь ещё? Из того, что я ещё не слышал?

— Конечно, товарищ Сталин, — Кирилл кивнул и, мгновенно перебрав по памяти свой репертуар, мягко тронул гитарные струны.

С чего начинается Родина?С картинки в твоём букваре,С хороших и верных товарищей,Живущих в соседнем дворе.А может, она начинаетсяС той песни, что пела нам мать,С того, что в любых испытанияхУ нас никому не отнять.

Мальчишки сидели, приоткрыв рты. Им казалось, что этот, еще вчера совершенно незнакомый капитан госбезопасности просто читает их мысли и негромким проникновенным голосом рассказывает им об их мечтах, чаяниях и надеждах.

С чего начинается Родина?С заветной скамьи у ворот,С той самой берёзки, что во поле,Под ветром склоняясь, растёт.А может, она начинаетсяС весенней запевки скворцаИ с этой дороги просёлочной,Которой не видно конца.

Неожиданно для себя Василий вдруг тихонько подхватил:

С чего начинается Родина?

и легко подстроился под продолжение. Вместе с ним запели и Тимур с младшим Берия:

С окошек, горящих вдали,Со старой отцовской будёновки,Что где-то в шкафу мы нашли.

При этих словах Тимур взглянул на приемного отца, Серго сжал кулаки, а Василий внезапно поднялся, подошел к отцу и прижался к его плечу.

А может, она начинаетсяСо стука вагонных колёсИ с клятвы, которую в юностиТы ей в своем сердце принёс.С чего начинается Родина?..

Этой песне не аплодировали. Когда отзвучала гитара, все продолжали сидеть тихо-тихо, словно ожидая, что умолкшие струны вот-вот зазвучат снова. Казалось, что каждый боится даже пошевелиться или вздохнуть, чтобы не разрушить магию этой простой, но такой серьезной и сильной песни…

Сталин бросил быстрый, короткий взгляд на Ворошилова, тот все понял и слегка тронул за плечо жену. Екатерина Давидовна встала, взяла со стола поднос, поставила на него хрустальную рюмку с водкой и положила рядом черную горбушку, круто посыпанную крупной солью. Чуть покачивая бедрами, она подошла к Кириллу и с поклоном протянула ему нехитрое угощение. Новиков растерялся. Слышал он когда-то о традициях русских деревень, когда подносящей водку женщине полагалось положить на поднос «отдарок», но что он может дать? У него ведь и нет ничего.

— Это от всех нас, — тихонько, на грани слышимости, произнес Сталин. — Прими, товарищ Новиков.

Он помолчал, подергал себя за ус.

— Если бы только эту песню принес с собой, — продолжил Вождь так же тихо, — и тогда был бы тебе низкий поклон от всех нас, от всей нашей Советской страны. Гаихарэ. Каи каци хар.[30]

9

По мощам — и елей.

«Уже свыше десяти лет тому назад оппозиция заявляла в своей платформе: „Со времени смерти Ленина создан целый ряд новых теорий, смысл которых единственно в том, что они должны теоретически оправдать сползание сталинской группы с пути международной пролетарской революции“. Совсем на днях американский социалист Листон Оак, принимавший близкое участие в испанской революции, писал: „На деле сталинцы теперь самые крайние ревизионисты Маркса и Ленина, — Бернштейн не смел и на половину идти так далеко, как Сталин в ревизии Маркса“… Сталинская же бюрократия не только не имеет ничего общего с марксизмом, но и вообще чужда какой бы то ни было доктрины или системы. Алча абсолютной неконтролируемой власти, она готова идти на любые преступления и извращения ленинского учения. „Идеология“ сталинской системы проникнута насквозь полицейским субъективизмом, ее практика — эмпиризмом голого насилия. Один факт восстановления Московского патриархата и попытки заигрывать с церковью уже говорят о многом. По самому существу своих интересов каста узурпаторов враждебна теории: ни себе, ни другим она не может отдавать отчета в своей социальной роли. И вот теперь, тщась найти поддержку у самого антисоциального слоя — у церковников, — Сталин лишний раз показывает всему пролетариату, что ревизует Маркса и Ленина не пером теоретиков, а сапогами ГПУ…»

Когда далеко за полночь гости разъехались, счастливые и довольные, на даче остались лишь самые верные: Берия, Ворошилов и Молотов. Сталин прошелся перед ними, сидящими на потертом кожаном диване, и произнёс:

— Товарищи, вы знаете, что капитан государственной безопасности Новиков — крупный учёный, уже принесший огромную пользу нашей стране. Его изобретения — прибор ночного видения, миниатюрная полевая радиостанция и детектор лжи — уже используются и помогают нам строить Советскую Республику. Но вы, вероятно, не знаете, что у него есть ряд других талантов.