Александр Зорич - Беглый огонь Страница 26

Лодочник, в отличие от меня, никуда не спешил. И продолжил сообщать мне все то, что я забыть пока не успел.

– Обе единицы хабара Комбат может легко и просто сдать за наличные гражданину Хуаресу. И на какое-то время жажду злата утолить. После чего – уйти в заслуженный пятидневный загул. Однако не проходит и суток, как сталкер Комбат заявляется к Лодочнику с просьбой переправить его в Зону, а конкретнее – на Речной Кордон. Вопрос: так какие же должны рисоваться чудеса на этот раз, чтобы сталкер Комбат, известный своей респектабельной ленью, срывался с места, как молодой салажонок, и снова бежал в Зону? Или скажем по-другому: так какие же деньжищи Комбат намерен заработать на этот раз?

– Твоя взяла. Две тысячи.

– Две тысячи сейчас и два процента от прибыли потом.

– А ты не допускаешь, что я иду в Зону не ради денег?

– Нет.

– Ты меня без ножа режешь, но – по рукам.

У Лодочника есть все (кроме такой яхты, какая будет у меня, но о святом – ни слова). А среди этого всего главное его достояние – летающая лодка.

Именно так. Только раньше летающими лодками вообще-то называли гидросамолеты. А у нашего перевозчика не самолет. У него – моторная лодка на воздушной подушке. Она может лететь над водной гладью, над болотом, над лугом. И очень быстро, если потребуется.

Но может и плыть по воде, как обычная моторка. Это уж как будет угодно хозяину.

Похожие катера – но покрупнее – используются на болотах Флориды, Сибири, Индокитая и производятся в последние пятнадцать лет по преимуществу корпорацией «Сухой». Но свою летающую моторку Лодочник сделал сам. И по праву тем гордится.

Потому что какая у катеров на воздушной подушке главная проблема? Шумность. Такой катер ревет, как батарея бензопил. А вот кустарный шедевр нашего доморощенного гения не было слышно уже с двадцати шагов!

Как он этого добивался? О, у каждого гения свои тайны.

– Посмотри вон туда. – Лодочник протянул руку и довернул мой бинокль на три румба вправо.

Убедившись в том, что теперь я смотрю куда надо, Лодочник снова припал к окулярам своего бинокля.

– Видишь этот одинокий столб?

– Вижу.

– Под ним – старый фермерский пруд. В нем рыбу разводили.

– Пруда не вижу.

– Его ты и не можешь отсюда видеть. Столб – ориентир.

– Понял.

– Уровень воды в пруду когда-то регулировался при помощи бетонной трубы и железных задвижек. Труба длинная, проложена под дамбой. Открывается – на затопленный луг. Идеальное место для проникновений. Начинаем мы с пруда. Проходим трубу, выходим на луг…

– А в прошлый раз ты меня как-то иначе возил, – заметил я подозрительно.

– Прошлый раз когда был.

– А где тут Периметр?

– Периметр идет ближе к тому краю луга. Я думаю, что… Впрочем, промолчу, чтобы не сглазить. Поехали.

Итак, мы начали.

Катер был спущен на воду в заброшенном рыбоводческом пруду. Лодочник ориентировался по каким-то своим особым датчикам, чьи показания интегрировались на паре ПДА, закрепленных стальными скобами на приборной доске. Идя на самых малых оборотах, Лодочник ввел катер в едва намеченную протоку между частоколами сухих стеблей осоки.

Складная колонка с воздушным винтом пока что находилась в лежачем положении, катер плыл в обычном водоизмещающем режиме. Тихонечко бормотал водометный движитель.

Как и следовало ожидать, в трубе премерзко воняло.

Для прогулки на Речной Кордон я облачился во все тот же дорогой комбез СПП-100, в котором вышел из Зоны намедни. Поверх него я надел бронежилет.

На голову Лодочник заставил меня нацепить нелепую шляпу – с обвисшими полями и ремешком, который застегивался под горлом. При этом, судя по весу, шляпа была отлита из железа. А на вид – обычная материя… Еттицкая сила!

– Не снимай ее. Не надо, – велел Лодочник.

Из-за этой шляпы я был лишен удовольствия натянуть на голову противогаз – комплектный от комбеза СПП – и тем отгородиться от внешнего мира. В первую очередь – от вони, царящей в трубе.

Себе на голову Лодочник нахлобучил такую же шляпу. Что же касается защитного комбинезона, то им Лодочник пренебрег, оставшись в своем неромантичном спортивном костюме и куртке из дерьмового кожзама – ни дать ни взять ломщик валюты с провинциального вокзала.

Я все прикидывал, как Лодочник намерен себя вести, если выяснится, что в этой идиотской трубе ржавой каракатицей раскорячился каркас какой-нибудь сеялки-веялки и мы глупейшим образом застрянем. Или если на том конце трубы обнаружится задвижка. Или если…

Но катер наш без малейших преткновений выскользнул из утробной тьмы во тьму подлунную и пополз по водной глади, из которой то здесь, то там торчали враскоряку мертвые яблони. Шепотом Лодочник пояснил, что когда-то здесь был фермерский сад. А я-то думал – ракетодром…

Мы были еще не в Зоне, а лишь на краю нейтральной полосы перед Периметром, но сердце уже сжала иррациональная тоска. Пресловутый внутренний голос нашептывал: «Уходи, беги, нечего тебе там делать».

Вредно, конечно, в Зону так часто ходить. Нельзя. Жадность до добра не доводит.

Но если честно, не в деньгах было дело и даже не в Яхте Моей Мечты. А в том, что я видел в предстоящем сложном деле прекрасный повод предпринять попытку к примирению с Тополем. А вдруг получится?

– Сядь на дно. Уцепись за что-нибудь, – приказал Лодочник. – И держись за шляпу. Потеряешь шляпу – станешь овощем на всю жизнь.

– А что, если?..

Сам я ненавижу, когда мне задают подобные вопросы. В духе «А что сейчас будет?» или «А что может случиться?».

Поэтому ничего удивительного не было в том, что Лодочник бесцеремонно меня перебил, прошипев:

– Заткнись и делай как я сказал.

От кого другого он мог бы и по зубам за такие заявления получить, между прочим. И от меня получил бы! Но я направлялся к своему лучшему – пусть и бывшему – другу, а потому мое настроение можно было назвать благодушным.

В последующие минуты события развивались стремительно. И кое-какие детали этих событий оказались даже для меня, бывалого скитальца, неясны.

Лодочник поднял колонку с маршевым воздушным винтом и сразу же дал на винт максимум оборотов. Второй двигатель, работавший до этого на турбинку водометной установки, был переключен им на винты—нагнетатели воздушной подушки.

Катер оторвался от поверхности воды и, пьяновато качнувшись, рванул вдруг вперед со скоростью хорошего мотоцикла.

Я не знал толком, как именно устроена система его акустического глушения, но одно мне было ясно: Лодочник ее не включил. Ревели мы что твой самолет.

Отчего так? – недоумевал я. Но все-таки к чести своей сообразил, что все дело в артефактах.