Павел Корнев - Падший Страница 26

— Было бы замечательно, — улыбнулась Лили. — Что от нас для этого требуется?

— Просто позвольте ваш ключ…

Портье забрал уже выданный ключ и взамен него протянул нам два новых.

— Вас проводят. — И он махнул рукой носильщику.

Парнишка немедленно ухватил чемодан и понес его к лифту.

— Четвертый этаж, — скомандовал он лифтеру, вслед за нами шагнув в просторную кабину.

Оператор передвинул рычаг, загудели паровые приводы, пол под ногами вздрогнул, и мы начали неспешный подъем.

Кабина лифта была богато украшена позолотой, на полу лежала ковровая дорожка, а одну из стен занимало ростовое зеркало. Лилиана немедленно принялась разглядывать в нем свое отражение; я улыбнулся уголком рта и отвернулся к небесталанной копии знаменитого батального полотна «Великий Максвелл побивает падшего», что висела на другой стене.

Вскоре кабина вздрогнула и остановилась, носильщик распахнул дверцы и повел нас по длинному коридору. Как ни удивительно, но электричество здесь проведено не было, на стенах горели газовые рожки.

Солидное заведение для солидных господ, не гонящихся за новомодными новшествами. Опять же, ремонт и прокладка проводов заняли бы не один день, а здешние постояльцы терпеть не могли шум и присутствие посторонних.

Выставив чемодан у сорок третьего номера, носильщик попросил у Лилианы ключ, отпер дверь и занес багаж в прихожую. Я дождался его возвращения и сунул франк.

— Составишь мне компанию сегодня? — спросила Лили.

— Не получится, — не без сожаления покачал я в ответ головой. — У меня и в самом деле крайне насыщенный график. На сегодня уж точно.

— Даже не сомневаюсь, — улыбнулась девушка. — Ты такой загадочный…

— Деловые встречи, — ответил я чистую правду, отпирая дверь соседнего номера. — Предлагаю поужинать вечером.

— Так и поступим, — согласилась Лили.

Она скрылась в своем номере, я прошел к себе и огляделся. Окно просторной гостиной выходило на исторический центр города, но сейчас старинные дома затягивал густой смог.

Стены номера были оклеены обоями с позолоченными узорами, вразнобой висели картины неизвестных мне художников, резной буфет и шкафы подавляли своей монументальностью. Я даже несколько пожалел, что поддался искушению и остановился в столь пафосном месте, но по здравом размышлении решил, что лучше отдохнуть с дороги, чем рыскать по раскаленным улицам в поисках подходящего отеля.

Выглянув через окно гостиной на террасу, куда можно было пройти через спальню, я снял пиджак и повесил его на спинку стула. Только вытащил из внутреннего кармана пухлый газетный сверток, как раздался стук в дверь.

— Лео! — позвала меня Лили.

— Что-то случилось? — отозвался я, не желая представать перед Лилианой в мятой и мокрой от пота сорочке.

— А ты знаешь какой-нибудь хороший ресторан? Может, зарезервируем столик?

— Поверь, с этим проблем не возникнет.

— Рассчитываю на тебя! — крикнула Лили.

Я уселся за стол, развернул газетный сверток и помимо стопки новеньких банкнот разного достоинства обнаружил там чековую книжку. Впрочем, нужда в ней должна возникнуть не скоро: поверенный передал две с половиной тысячи франков, и даже с учетом аванса за номер наличности у меня оставалось предостаточно.

Взяв из буфета графин с водой, я напился, потом разделся и несколько минут простоял под холодным душем. По пути из ванной комнаты в спальню прихватил со стола газету, в которую были завернуты деньги, и вместе с ней плюхнулся на огромную двуспальную кровать. Пружины мягко прогнулись под моим весом, а занавесь балконной двери развевал легкий ветерок, и я решил, что «Бенджамин Франклин» не так уж и плох. Мне даже начало здесь нравиться.

Газета оказалась утренним выпуском «Атлантического телеграфа». Передовица была посвящена отправке императорского военного флота для поддержки жителей Рио-де-Жанейро, восставших против тирании ацтеков, но меня политика нисколько не интересовала, поэтому сразу принялся изучать криминальную хронику. О вчерашнем убийстве в курортном городе там не оказалось ни слова. И вообще Монтекалида упоминалась только раз, в связи с гибелью некоего немецкого химика Гюнтера Клоссе, специалиста по инертным газам, который повесился в гостиничном номере, возвращаясь на родину после отдыха на водах. Причиной самоубийства полагали несчастную любовь; курортные романы давно уже стали притчей во языцех.

Я кинул газету на журнальный столик и развалился на кровати. Судя по всему, в причастность к гибели провинциального газетчика почитателей Кали не поверили не только следователи, но и клерки новостных агентств.

Понемногу начало клонить в сон, но я взял себя в руки и поднялся с кровати. Оделся, нацепил на запястье браслет хронометра и взял наброшенный на спинку стула пиджак. Тот брякнул о край стола убранным в карман пистолетом.

Маузер? Я достал оружие и задумчиво повертел его в руках.

Несмотря на невеликие размеры, пистолет все же превосходил габаритами мой любимый «Цербер», а стальной кожух затвора и отсутствие электрического воспламенения порохового заряда делали его слишком уязвимым для потустороннего воздействия. Да и двадцать пятый калибр никогда не отличался особой убойной силой. И куда он мне такой?

Я надел пиджак, отошел к зеркалу и тщательно зачесал волосы расческой. Затем встал у двери смежного номера и постучал.

— Лили!

В ответ с той стороны щелкнул запор.

— Входи! — разрешили мне.

Распахнув дверь, я неуверенно замялся на пороге. Лили стояла у окна в длинном халате и с намотанным на голову полотенцем. Судя по раскрасневшемуся лицу, она только что закончила принимать ванну.

— Я, наверное, не вовремя…

— Брось, Лео! Ты что-то хотел?

— Умеешь обращаться с оружием? — спросил я, демонстрируя пистолет.

— Папа научил меня стрелять, — сообщила она. — А что?

— Новый Вавилон не самый спокойный город на свете, — предупредил я, выложив на стол пистолет и запасной магазин. — Убери в сумочку. Но прежде чем выстрелить, надо передернуть затвор.

— Хорошо.

— Знаешь, как целиться?

— Справлюсь, — успокоила меня Лили. — А тебе он разве больше не нужен?

— Куплю что-нибудь более… солидное.

— Большому мальчику — большие игрушки?

— Так и есть, — улыбнулся я и вернулся к себе. Выложил жестянку из-под леденцов на стол и охлопал себя по карманам, затем надел очки и вышел в коридор. Лифтом пользоваться не стал и спустился в фойе по лестнице.

— Хорошего дня, господин Шатунов! — напутствовал меня портье, принимая ключ от номера.

Я вышел на улицу и сразу досадливо поморщился из-за жары. Да и воздух чище нисколько не стал. Лето в Новом Вавилоне — это какой-то непрекращающийся кошмар. Все разумные люди, по крайней мере, те из них, кто мог себе это позволить, давно уехали на воды.

Вытерев платком покрывшееся испариной лицо, я зашагал по площади, но сразу свернул в попавшуюся на глаза кофейню. Выбрав жестяную баночку леденцов с броской надписью «Ассорти», я расплатился и справился насчет телефона. Буфетчик не стал отказывать в такой малости оставившему солидные чаевые покупателю и выставил на прилавок аппарат.

Я подождал, пока он отойдет, и позвонил Рамону Миро.

Трубку мой бывший сослуживец поднял почти сразу, словно ждал звонка. А может, так и было. Мог и ждать.

— Привет, Рамон, — поздоровался я. — Узнал?

— Узнал, — пробурчал Миро. — Порадовать тебя нечем.

— Совсем?

— Совсем. На Центральном вокзале вчера никого подходящего заметить не удалось. На Западном — тоже. Но это еще ни о чем не говорит, без нормального описания это была чистой воды авантюра.

— У меня есть портрет.

В трубке какое-то время шуршали помехи, после долгой паузы Рамон спросил:

— Все еще хочешь его найти?

— Именно.

— Поговорю с людьми, но это будет стоить денег.

— Поговори, — ответил я без малейших колебаний.

Сбежавший индус мог пролить свет на причину моих злоключений. Если получится его расспросить, многое прояснится само собой. А деньги… деньги у меня были.

— Позвони после девяти, — предложил Рамон.

— Допоздна сидишь в конторе?

— Приходится. И с тебя двести франков. Это за вчерашнее. Не забудь принести.

— Да уж не забуду, — проворчал я, повесил трубку и вышел на улицу. Там внимательно огляделся по сторонам и зашагал к ближайшей линии паровика. Ловить извозчика не стал — у этой братии язык без костей, а если кто-то всерьез вознамерился сжить меня со свету, запросто можно нарваться на подставной экипаж и приехать прямиком в засаду.

Тенистым бульваром я дошел до соседней улицы и сначала почувствовал, как задрожала под ногами земля, а потом расслышал металлическое позвякивание и стук железных колес на стыках рельс. Зрелище открылось прелюбопытное. Кативший под горку вагон оказался лишен трубы и не дымил, а в задней его части громоздился железный ящик, занимавший едва ли не пятую часть общей длины. Паровиком этот самоходный агрегат не являлся совершенно точно.