Сергей Зайцев - Темная мишень Страница 26

Сейчас его больше беспокоила не тьма, клубившаяся вокруг несущегося транспорта, а тьма, вздымавшаяся внутри, захватывавшая душу. Что-то подступало, все ближе и ближе… Что-то темное. Он почувствовал, что ему тяжело дышать. Знакомое и жуткое ощущение, испытанное когда-то вблизи Боровицкой при нападении Охотника, вернулось с новой силой, подступая мутной волной, грозящей захлестнуть рассудок. Димка судорожно стиснул оружие, стараясь волевым усилием стряхнуть наваждение, перебить подступающую ломку…

И все-таки соскользнул в иную реальность – провалился как в бездонную пропасть, где его ждала лишь боль воспоминаний.

«Только не это», – мелькнула тоскливая мысль при виде уже знакомой картины.

Картины, от которой сердце будто покрылось коркой льда, спасая разум и чувства от уже когда-то пережитой душевной боли.

Он находился в той самой квартире недалеко от Третьяковской, где закончилась его прежняя жизнь и началась новая. В центре комнаты, медленно, словно нехотя, занимался пламенем погребальный костер, бросая отсветы колеблющегося пламени на стены вокруг. Тела Олега-Натуралиста и Анюты бережно уложены на разбитую пулями тахту, рука к руке. Лицо Анюты казалось умиротворенным, живым, словно она спала после тяжелой, но честной, сполна выполненной работы. Голову Олега пришлось закрыть капюшоном куртки, чтобы скрыть ужасный след от пули снайпера, разбившей череп. Тахту щедро обложили всем, что попалось под руку и могло гореть. В поисках топлива пришлось часа два шарить по соседним квартирам – разбитые шкафы, обломки коек и диванов, куски столов, полки и карнизы. Этажом выше даже нашли в одной из квартир спекшиеся от непогоды в трухлявую массу кипы книг и газет. Они и пошли на растопку.

Сквозь рамы с торчащими осколками стекол в комнату вливался свежий воздух, а за окном дышала серая предрассветная тьма, издавая едва слышные звуки звериных шагов, далекий вой, хлопот крыльев. Мир за окном жил своей жизнью, ему не было дела до чужих мертвецов, да и мертвым все равно, что с ними станет после гибели. Но ритуалы существуют для живых. Именно им важно, как проводить в последний путь своих мертвецов, именно в их памяти навсегда останется то, что будет сделано для покинувших этот мир. Поэтому старших «санитаров» решили сжечь, чтобы их тела не достались зверью.

Огонь заберет плоть, сохранив в душах последователей светлую память.

И печаль.

Анюта… Димка знал ее не больше суток, а прощался с ней, как со старшей сестрой, которой у него никогда не было. Доброй, все понимающей, замечательной. Олега он знал намного дольше, но только за последние часы этот человек стал ему старшим братом. А до этого он, как последний глупец, относился к нему враждебно, даже ненавидел, виня в своих бедах… Но тогда он просто не знал всей правды. А теперь он потерял их обоих.

И не только он.

– Больше мы ничего не сможем для них сделать, – тихо обронила Наташа.

Димка кивнул. Он стоял рядом с девушкой, обнимая ее за плечи и мысленно прощаясь со старшими товарищами. Теми, кто привел их к началу нового пути, но не смог пойти с ними дальше. Он и Наташа думали каждый о своем и одновременно – об одном и том же. Он знал, что произойдет дальше, потому что все это уже было, и все повторялось в точности. Даже понимая это, он не мог ничего изменить, не он владел этим сном – сон владел им, твердой рукой вел по картине прошлого.

Но все ощущения удивительно яркие, настоящие.

После боя с Панкратовым на истерзанном теле ныли раны. Огнем горела правая щека, кровь на которой запеклась набухшей липкой коростой. Кровью Анюты он прошел крещение, получил ее посмертный дар и стал измененным. Мудростью Олега он принял этот дар душой, хотя и сопротивлялся поначалу, ведь неизвестность всегда страшит. А теперь оба наставника лежали среди обломков мебели, сгорая в очищающем огне. Как в избитой сказке, эти двое любили друг друга и умерли в один день от пуль ганзейского снайпера.

Огонь, поначалу неохотно принявший богатое подношение, теперь разгорался все сильнее, со всех сторон охватывая тахту жаркими объятиями, взметая языки пламени почти до потолка. Повалил тяжелый удушливый дым. Жар ощутимой волной ударил в лица. Димка знал, что через несколько минут, забрав все трофейное оружие, предусмотрительно собранное в коридоре, им придется уйти. А пока на его плече – лишь ремень привычного «Бизона».

Он повернулся, вглядываясь в осунувшееся лицо Наташи. Ее глаза влажно блестели, но настоящих слез не было. «Санитары» не плачут по своим умершим. Никто из них не уходит навсегда. И Димка все еще ощущал их присутствие рядом – доброжелательность Анюты, миролюбие Олега… И тех, кто погиб еще до них, – молчаливый Испанец, юный и простодушный Игорь, старик Остапыч, безымянные близнецы…

– Пора, – казалось, это сказал не Димка, а кто-то вместо него, глухо, как сквозь вату. Но все так и было. Он видел сон, который уже не изменить. И, как и раньше, ему не хотелось видеть, как пламя пожирает тела близких людей, превращая их в обугленные скелеты.

Наташа кивнула, бросила прощальный взгляд на чадящее пламя, в котором почти полностью скрылись тела товарищей, и вышла в коридор. Димка тоже начал поворачиваться, вернее, не он сам, а его тело начало поворачиваться, следуя уже запечатленным в прошлом событиям, но тут что-то пошло не так.

Пламя в центре огромного костра вдруг заволновалось, расступаясь, словно внутри заворочалось что-то живое. Выкатились горящие головешки, рассыпая искры по дымившему ламинату. Димка вздрогнул, попытался остановить собственное движение. Не тут-то было: прошлое владело им целиком и полностью, и комната продолжала уходить из поля зрения с каждым сантиметром поворота тела и головы. И все же он успел увидеть. Увидеть, как прямо в пламени приподнялась и села человеческая фигура… На какой-то миг ему показалось, что это Анюта, и они сжигали ее заживо, хотя не было никаких сомнений в ее гибели. Но сквозь колеблющееся полотнище, сотканное языками огня, он разглядел лицо девушки, с которой никогда раньше не встречался. Ее волосы вспыхивали, скручиваясь на черепе, правый висок и скула страшно обгорели, но левая сторона еще была не тронута огнем, и именно из-за этого контраста лицо казалось чудовищной маской жизни и смерти.

– Помоги… – донесся сквозь пламя призрачный шепот, бьющий болью и отчаянием. – Не оставляй меня здесь… Не уходи без меня… Не уходи!!!

Он продолжал поворачиваться, не в силах ничего изменить, и охваченная уже самым настоящим пожаром комната ушла из поля зрения. Он сделал шаг в коридор, вслед за Наташей…

И тут Димка услышал голос, который не мог не узнать. Голос человека, которого он до сих пор ненавидел всей душой, человека, который должен был отправиться к праотцам после смертельного удара шилоклюва.

Но сейчас все шло не так, как должно.

– Ты уверен, что действительно изменился, парень? – Голос Панкратова звучал бесстрастно и глухо, словно с трудом преодолевая грань между мирами живых и мертвых. – Но сделал ли ты хоть что-то, стоящее всех жертв? Хватит плыть по течению, слабак!

И эта паскуда смеет давать ему советы, как жить дальше?!

Беззвучно закричав лишь в собственном сознании, Димка с яростным отчаянием рванулся назад. Реальность сна от запредельного усилия словно треснула по швам. Перед глазами на миг потемнело, вены на лбу и висках вздулись. И он все-таки обернулся, вскидывая неподъемный «Бизон» с усилиями, рвущими руки от дикого напряжения. В лицо ударил обжигающий жар, но он его не почувствовал, высматривая ненавистную цель.

И увидел – там, возле окна, сквозь языки пламени бушующего пожара проступил знакомый силуэт врага.

Не раздумывая ни мгновенья, Димка ударил по нему длинной трескучей очередью, вгоняя в пламя и тьму горячий свинец…

Глава 6

Незнакомец

– Погоди-ка.

Пожилой следопыт бесцеремонно отодвинул Хомута плечом. Повозившись с застежками маски, сорвал ее с лица незнакомца. Тот уже не хрипел, успел потерять сознание. И даже, казалось, не дышал.

– Не показалось, – задумчиво обронил Оспа, нащупав пальцами шейную артерию. Он почувствовал слабый, нитевидный пульс. – Где-то я его определенно раньше видел…

– И что с того? – Хомут недовольно скривился. – Хочешь сфоткать на память?

– Убери нож. Раз выжил, значит, и мы его судьбу решать не вправе.

– Да иди ты со своей философией, старый! Ты, что ли, на себе его потащишь? Лично я не собираюсь надрываться – ребра болят, спасу нет! Да ты посмотри, какой он здоровый, этот мужик! По снегу, да на своем горбу? Ты вообще это как себе представляешь? Да ну нах!

– Тише, тише, Хомут, – негромко осадил Оспа, нахмурившись. – Чего раскричался, на себя не похож. Правила поверхности забыл?

– Ты мне мозги не пудри! – Хомут тоже сбавил громкость, но в глазах его плескалась злость и несогласие с решением старшого. – Лишний груз – лишний шанс здесь сдохнуть.