Алексей Ефимов - Война в потемках Страница 26

Ответ был прост — чтобы сделать из них «бывших».

Бойцы обыскали его, завернули руки за спину, надели наручники, и, рывком подняв, потащили к дороге. Талу сжал зубы, чтобы не заорать от боли в плече. На шоссе стоял арестантский фургон. Их явно ожидали заранее.

«Еще бы! — подумал Талу. — В Ревии они только и делают, что выслеживают тварей и мятежников — не то, что мы, точнее эти!» — он покосился на своих невольных попутчиков.

— Куда нас повезут? — обратился он к лейтенанту.

Тот усмехнулся.

— В Кен-Каро, на руки командиру местного истребительного отряда — он очень ждет тех, кто убил его бойцов! А если от вас потом еще что-то останется — прямо в «Золотые сады», — он повел пальцем вокруг головы.

Талу хотел объяснить ему ситуацию, но тут поднялся шум. Четверо бойцов вытащили из зарослей пятого — его голова обвисла, изо рта текла слюна. «Его укусила атпи. Он умрет через полчаса», — понял Талу. В это мгновение его схватили и потащили к фургону.

— Пошел! — получив на прощание увесистый пинок в зад, он внезапно оказался в темном кузове.

Лейтенант побежал к собравшимся вокруг укушенного бойцам. Следом за Талу запихнули «беглых». Они предпочли загрузиться добровольно. Только Ами заупрямился — его уложили несколькими ударами, а потом забросили внутрь, как груз. Дверь заперли и фургон поехал, вскоре повернув на восток, — в Кен-Каро, как догадался Талу. «Ну вот и все! — Он уселся на корточки у стены пустой темной коробки. — Там я увижу Черзмали — он-то меня узнает! А эти лишатся половины своих мозгов и… — Он вспомнил убитых им в лесу «бывших». — Нет! Я решил спасти их от смерти — а нейрокибернетическая имплантация хуже смерти! Я… сделаю для них все, что смогу».

Маоней поежился, чувствуя, что его вывернутые и скованные за спиной руки вновь быстро немеют. Только правое плечо наливалось мучительной болью.

— Ну вот и все, — сказал Философ, — теперь осталось только сделать так, чтобы нас убили сразу.

— Больше ничего и не выйдет, — Уэрка пошевелился в темноте.

Сурт подавленно молчал. Ами в бессильной ярости катался по полу и скрипел зубами. С его губ почти беспрерывным потоком срывались проклятия и брань.

— Прекрати! — рявкнул Уэрка, — постарайся хотя бы умереть достойно!

К удивлению Талу, Ами затих.

Примерно через час они достигли Кен-Каро. Однако машина не останавливаясь попетляла по улицам и вновь помчалась по прямой дороге. «На базу истребительного отряда, — понял Талу, — надеюсь, Черзмали там. Ведь Эрно может поставить меня к стенке, как предателя!».

При мысли, что его приключения получат столь мрачный финал, Талу задрожал. Его охватил дикий страх и Философ как-то ощутил это.

— Не бойся, тебе киберимплантация не грозит, — сказал он. — Ты же не мятежник! Они просто отправят тебя в исправительный лагерь. Но ты все же постарайся попасть в «Золотые сады» — парню с такой мордашкой, как у тебя, в лагере будет очень несладко. А «бывшие» ничего не ощущают, и в самой операции нет ничего ужасного.

«Я знаю! Мне твердили об этом пять лет!» — захотелось заорать Маонею, но он сдержался. Тем не менее, его тронул этот страшный совет.

— Не надо бояться, мальчик, — сказал Философ, — все это когда-нибудь кончится, и Высшим тоже немного осталось — я это чувствую. Раньше или позже, но им придет конец.

«Скорее раньше, — подумал Талу, сжимая зубы и чувствуя, что ему тоже впору кататься по полу — от боли в плече. — Уж одному-то мне точно. Нельзя, нельзя нам так обращаться с врагами, потому, что настоящих врагов у нас очень мало. Всех остальных мы создаем сами, нашим нежеланием понимать, нашей жестокостью. Об этом мне нужно поговорить с Вэру. Я расскажу ему… если мне не всадят пулю в затылок, или не сожгут живьем, как предпочитает Черми Эрно!».

Больше за всю дорогу никто не сказал ни слова.

Когда фургон остановился и двери открылись, Талу с трудом поднялся на ноги — его укачало в тряской машине, он отупел от боли. Рук он уже не чувствовал. Он первым неуклюже спрыгнул вниз — и упал; стоявший рядом солдат поднял его за шиворот, словно щенка.

Щурясь от света, Маоней осмотрелся, узнав знакомые строения цетанской базы. Вокруг стояло множество вооруженных истребителей — он с ужасом заметил эмблемы восьмого отряда и, чуть поотдаль, самого Черми Эрно с охранниками. Черзмали Мато и его бойцов нигде видно не было.

Сердце Талу утонуло в ледяной воде, но он вспомнил, что говорил ему Вэру — он должен быть невозмутимым. Что ж, он постарается. Вот только надолго ли его хватит?

Маоней пристально смотрел на Черми — тот оценивающе разглядывал пленников. Вдруг по лицу Эрно скользнуло удивление, затем он широко улыбнулся, что-то сказал помощникам и дал знак охране. Рослый охранник схватил скривившегося от боли Талу за плечо и, уперев ему в спину автомат, потащил вперед.

— Отпусти его, — ухмыляясь сказал Черми. — Ну, иди сюда, гаденыш — мы подготовили тебе теплый прием!

Талу понуро побрел вперед под смех собравшихся бойцов — они тоже его узнали. Черми взял его за плечо, надавив на нерв под ключицей. От дикой боли у Маонея задрожали и ослабли ноги, но он не издал ни звука, вонзив в зрачки Черми свой полный ненависти взгляд. Палаческая усмешка вдруг сошла с лица командира. На миг он усилил нажим, но потом все же отпустил юношу.

— Надеюсь, ты простишь мне это маленькое послабление, — сказал он, снимая с Талу наручники. — Я не буду отрывать тебя от твоих друзей, — он показал на фургон, из которого бойцы грубо вытаскивали «беглых». — Вдруг тебе потребуется еще что-нибудь узнать от них об участи предателей! — Он стал умело и сильно растирать обвисшие руки Талу, зная, что это тоже причиняет ему дикую боль. — К счастью, я сразу тебя узнал!

— У! — Талу яростно вывернулся из-под его ладоней. Кровообращение восстанавливалось и теперь кожа нестерпимо зудела.

— У меня приятная новость. Мато перестал тебя искать — нашел, как думал, твои останки! К тому же, в такой одежде тебя вряд ли примут за Высшего!

— Да? — осторожно массируя кисти, Талу посмотрел на себя.

Полы слишком большой ему куртки свисали до колен; она была позорного розового оттенка и вдобавок носила следы ночевок на земле.

— Ужас, как я выгляжу! Пойду приведу себя в порядок. Вызовите Мато — и скажи, чтобы «беглых» пока не трогали!

— Хорошо, мы их не тронем, — Черми вновь ухмыльнулся. — Руками. Мы расстреляем их резиновыми пулями — верно, ребята?

В ответ донеслись согласные выкрики. Бойцы живо давали советы, обсуждая способ казни пленников, но на Талу никто не обращал внимания — очевидно, Черми решил оставить его на сладкое. Наконец, все сошлись на первоначальном варианте — с условием, что Черми лично добьет умирающих. «Беглых» немедленно отволокли к ближайшей стене. Телохранители Черми выстроились напротив, на всякий случай щелкая затворами; он сам встал сбоку, собираясь командовать расправой.

— Прекрати, Черми! Ты нарушаешь приказ! — Талу бросился вперед. — Единый Правитель запретил тебе убивать!

При виде его одежды среди собравшихся снова раздался смех. Маоней яростно швырнул в грязь свою розовую куртку.

— Оставь их, Черми! Если ты нарушишь приказ Вэру — ты станешь предателем!

Вдруг Талу увидел ствол автоматической «Бексы», направленный прямо ему в лицо.

— Ты, сопляк, — процедил Черми, — ты послал на смерть полсотни своих соплеменников — и еще смеешь защищать их убийц?! Ты сам предатель! И за это я тебя просто пристрелю!

— Стреляй, — спокойно сказал Талу, — если осмелишься! — Он встал перед пленными. — Ну!

Лицо Черми исказилось. Затем он вскинул оружие и прицелился. Талу почти не испугался — просто не смог поверить, что сейчас умрет. Он выше поднял голову, его глаза сузились. Палец Черми мягко надавил на спуск…

В ту же секунду сразу четыре бойца прошили Эрно автоматными очередями и он упал замертво.

Талу, которого чудом не задели предназначенные ему пули, бросился на землю. Телохранители Эрно немедля открыли огонь по стрелявшим, попадая и по остальным. Чтобы отомстить за смерть командира, они были готовы сражаться даже со своими, но против трехсот бойцов у них не было шансов — через несколько секунд они все легли мертвыми, изрешеченные так, что их с трудом можно было узнать. Смятение увеличилось, стрельба быстро разрослась, уже нельзя было понять, кто и в кого стреляет. Услышав, как густо вокруг свистят пули, Маоней отчаянно вжался в землю — запоздавший страх все же настиг его и теперь ему отчаянно хотелось жить.

Когда стрельба, наконец, прекратилась, он перевел дыхание и огляделся. Черми уткнулся лицом в грязь, вытянув вперед правую руку и выронив оружие. За ним лежали его телохранители, превратившиеся в черно-красную груду. Дальше на земле лежали сотни файа — раненых или убитых; среди россыпи окровавленных тел пленные «беглые» были почти незаметны. Вокруг царила суматоха, кричали раненые, одни бойцы напирали на других. Истребители были взбешены и озверели от потери друзей или от пролитой крови. Те, кто не был занят выяснением отношений, набросились на «беглых» сразу со всех сторон. Талу, не желавший, чтобы его обещание оказалось нарушено, бросился в самую гущу свалки, действуя языком не менее решительно, чем кулаками, но его усилия вряд ли кто заметил — юношу просто сбили с ног, едва не затоптав. Поднявшись и отряхнув грязь, Маоней схватил чью-то автоматическую винтовку и стал бить длинными очередями поверх голов озверевших соплеменников. Его могли тут же пристрелить, но вокруг Талу немедля сомкнулось кольцо крепких спин. Между сторонниками и противниками расправы немедля завязалась драка, готовая в любой миг вновь перейти в перестрелку. Защитники Талу оказались в меньшинстве и лишь благодаря быстрому прибытию вертолетов с бойцами Черзмали все они остались в живых. «Беглых» отправили в тюремный лазарет, но на лицах пленников не было благодарности. Маонея обжег взгляд Ами, полный презрения и гнева.