Носитель Z-32 (СИ) - Жеребьёв Владислав Страница 26

Все медикаменты оказались почти новые. Кто-то перехватил производство и штамповал лекарства, проставляя на них дату, а дата эта не могла не радовать.

Поутру выдвинулись. Хруст решил придерживаться тракта, и, опять же, не валить гуртом. Трое уже сила, а бодро марширующий в закат отряд Борея не может не вызвать вопросов. Остальная группа шла в арьергарде, постоянно пребывая на связи. И, о чудо, Ваха, наконец, заслужил автомат с полным магазином, а это много стоило. Врагу или незнакомцу оружие в руки давать, примерно то же самое, что выстрелить себе в голову. Все одно, сведется к потасовке, расхождению интересов, пьяной драке или другому непрогнозируемому конфликту, и тогда жди беды. Наличие же боевого ствола говорило о полном доверии Хруста к Вахитову, и тот оценил это по достоинству. Перед выходом, плотно подкрепились, понимая, что в ближайшем обозримом будущем так вот просто за столом не посидишь и на вольные темы беседы не поведешь. Впереди несколько недель в опасном рейде, ночевки на земле, караулы, а может и огневой контакт с противником. Всякое могло случиться, и потому, в уюте да тепле, нужно было как следует выговориться.

— А я мир до ядерного удара и не помню почти. — С тоской во взгляде поделился Зяблик. Все собрались за столом, в глубине зала, чтобы никто не мешал. — Мать помню смутно, отца тоже. Я тогда в кадетке учился, отец всегда занятой, с телефона не слезал. Мать в кино снималась. Был я с няней, с Верой, и вот ее я помню хорошо. Она сама приезжая была, откуда-то из-за Урала, раньше учительницей работала, а вышла на пенсию и подалась в гувернантки.

— Так значит, ты у нас был упакован? — Ваха похлопал сникшего Зяблика по плечу. Тот даже внимания на этот жест не обратил.

— Был, как водится, но совершенно этого не понимал и не ценил. Когда первая волна эвакуации пошла, я попросту потерялся. Гувернантка тогда собрала вещи, и свалила к своим, и я ее за это не виню. Я был семнадцатилетним подростком, с радикальными взглядами и анархическими настроениями. Даже кадетка не могла это выбить. Я протестовал против всего мира, а вот когда мира этого не стало, то крепко задумался, был ли прав.

— И был ли? — Спросил Ваха. В глазах его читался живой интерес к рассказчику.

— Не было. С жиру бесился. — Честно признался Зяблик. — Все у меня было, точнее у многих не было того, чем обладал я. Теперь я это понимаю, и, наверное, поступал бы по-другому, но время упущено.

— А ты, Хруст? Что с тобой случилось, когда ты в запас ушел?

— Не ушел, а был уволен. — Командир ехидно усмехнулся. — Вспомни, тогда с воспитателем не сошелся во мнениях, а переть лейтенанту против полковника, это вроде в лобовую атаку на танк. Уволился, побыл на гражданке, перетряс несколько ЧОП-ов. В полиции даже поработал. Навыки у меня были. Ну, а потом подвернулась шабашка. Я тогда еще и думать не думал про всякие ЧВК и все их причуды. Выяснилось, что в одной банановой республике местному королю корона голову натирает. Надо помочь. Тогда неслабо заработал. Долги закрыл, купил автомобильчик на вторичке. Со второй командировки начал откладывать на квартиру, думал, что все стабильно будет. Потом цены вверх поползли, уехал в Египет, оттуда в Турцию. По курортам покуролесил, деньги были, и деньги по тем временам немалые. Году в десятом в итоге подписал контракт с Бореем, начал кататься на постоянной основе. Грузы сопровождали в Ираке, в Афганистане, работали от забора и до рассвета. Денежка капала, все на счет приходило, начал чувствовать себя в своей тарелке, и тут такой облом.

Когда все началось, мы как раз на транспортнике из Южной Америки летели. Три взвода, техника, полный фул-пак. Именно потому нас и не зацепило. Когда по рации сообщили об ударе, поднялся сущий кавардак. Я-то что, с своей женой расстался еще по молодости, не вынесла она тягот офицерской жизни, а детишками мы так и не обзавелись.

Потом был ваххабитский прорыв. Повоевали и там. Уже за идею. Ведь как самолет сел, все стволы похватали, наплевав на местные законы, и бросились своих родственников искать. Многим тогда не свезло. Я в пекло не полез, переждал на точке сбора. Потом пришел приказ.

Молча осушили кружки, заказали по пиву, по последнему.

— А я и не помню толком. — Признался Вахитов. — Когда из армии ушел, по безопасности подался. Готовил бойцов для руководства, подбирал и проверял кадры. Бункер этот, в котором пережил все, он же мне чисто случайно достался. Приехал с проверкой, чтобы народ не расслаблялся, в тот момент и накрыло. Он же одной из многих точек был. Ну пост, ну и пес бы ты с ним. Мог бы и в чистом поле ядерный рассвет встречать.

— Слушай, Ваха. Там же небось машины должны быть. Не все же на собственных колесах дернули! — Вдруг воскликнул Хруст.

— Должны. — Согласно кивнул полковник. — Комплекс-то сам, как помню, на один этаж вверх, и там он вполне цивильный, с помещениями офисными и прочим, и только лаборатории, испытательный полигон и хранилище под землю уходят. Есть там и парковка, и шлагбаум.

— Твою ж ты мать. Так тогда и вовсе просто. — Хруст потер ладони. — Запрошу у наших данные со спутника по этому району, они нам точную карту и срисуют. Что же ты раньше молчал?

— Так ты не спрашивал. — Ваха вновь пожал плечами, в душе проклиная себя за несообразительность. Теперь все складывалось четко и ясно. Увидеть посреди леса здание с парковкой и подъездом, для современной техники проще пареной репы. Почему другие не нашли еще? Да потому что у них спутника не было, а вот у Борея был, и это славно.

Костюмы повышенной биологической защиты тащили на себе. Не то чтобы они были тяжелые, но упаковка громоздкая. Зяблик, как самый молодой, был озадачен несением провианта. На долю Вахи досталось два чемоданчика, и только Хруст, как истинный начальник, шел с одним, вольготно помахивая свободной рукой. До грязной зоны ходу было километров пятнадцать. Нормальным шагом для опытного ходока это расстояние плевое. Однако, все хорошо, когда идешь по тракту. Встречаешь караваны, путников, спешащих по своим делам, и так это похоже на прошлую мирную жизнь, что аж зубы сводит. Разве что оружия многовато, да взгляды настороженные.

Другое дело, когда с тракта нужно свернуть. Тут уже неписаные законы не действуют, а писаных законов, бумажных, давно уже нет. Ушли они в небытие вместе с деньгами, кредитными картами, авиаперелетами на другой конец света. Теперь чтобы добраться из пункта «А» в пункт «Б» нужно топать собственными ножками. Телега, лошадь, самый распространенный транспорт. В редких случаях автомобиль, но это должно крупно повезти. Оплата деньгами не в ходу. В ходу натуральный обмен. Ты услугу, тебе хлеба, ты помощь, тебе патронов. Вот так и жить приходится и существовать. Никаких кредитов, и главное никаких проблем с жильем. Пришел в брошенный поселок, занял дом, предварительно проверив на химическое и радиационное заражение. После похоронил трупы, если их еще дикие звери не растащили, и живи себе, сколько влезет, ну или, если быть точнее, сколько протянешь. Одиночкам теперь в этом мире нет места. Нет такой задачи, с которой ты в одно лицо справиться можешь. Всегда нужен тот, кто прикроет тебе спину, а ты ему прикроешь, если дело до драки дойдет.

Рано или поздно, но с торгового тракта пришлось свернуть. Дорога забирала на юг, а грязная зона заполнила собой весь север, вплоть до дамбы. Раньше она предотвращала наводнения в Санкт-Петербурге, а теперь воды Финского залива хозяйничали на развалинах славного града на Неве как им вздумается. Иронично, но теперь эта земля как нельзя лучше олицетворяла задумку Петра Алексеевича, превратив вторую столицу в подобие Венеции.

Вода подступила, подмыв береговую линию. Элитное жилье на первой полосе было безвозвратно испорчено. Жить там было нельзя.

Марш-бросок происходил по верхнему шоссе. Сначала, шли по асфальту, а потом, чтобы особо не светиться, начали двигаться лесными тропами, огибая поселки и временные лагеря.

Впереди шел Зяблик, сверяясь с картой, а Хрусту и Вахе оставалось только поспевать, да следить за обстановкой. В первую ночь остановились в глухом лесу, решив дать передышку ногам, перед тем как вступить на мертвые земли. Зверья тут давно не было, что постреляли, что само ушло, да и было среди могучих еловых стволов как-то уютно, спокойно. Дышалось легко. Иногда приносил ветер запах гари и чего-то химического, но тут уже ничего не поделаешь. Война.