S-T-I-K-S. Резак 2 (СИ) - Горшенев Герман Страница 26

Я шуточно отдал честь и гордо выпятив грудь сказал: «есть!»

Речка, около которой мы остановились в этом месте делала резкий поворот и намыла настоящий омут. Его глубине могло позавидовать русло солидной судоходной реке. Там мы и утопили лишние оборудование. Наломанный пеноплекс с маскировочной окраской забрали с собой. Проезжая мимо кластера с садовыми участками подобрали подходящую постройку с бревенчатым сараем и грудой ценного хлама. Перетащили пеноплекс в сарай.

— Резак, скажи, пиромания входит в сферу твоих интересов?

Свят взял с полки сарая свечу. Немного порыскав около мангала притащил средство для розжига углей и выцветшее на солнце полотенце. В сарае, где мы сложили камуфляжный пеноплекс были изрядные запасы ценных деревянных деталей, которые ещё не сгнили, а выбросить жалко. Товарищ создал настоящий шедевр в стиле пионерского лагеря. В пропитанное средством для розжига мангалов полотенце он установил свечу и поджог. Когда свеча немного прогорит, то загорится ткань и соседние политые остатками жидкости деревяшки, сарай сгорит и от нашего камуфляжного секрета не останется и следа. По прикидкам Свята, пожар тут будет минут через двадцать, как раз хватит ещё на один большой заворот.

Перевоплотившись из размалёванного в камуфляж тента неприятеля в важных местных, разъезжающих на серьёзном бронированном кунге, двинули дальше.

Глава 10. Гром. Красный сапог

Моё имя — Гром. Звучит гордо, но на самом деле оно шуточное. Когда мне его давали, народ со смеха чуть лодку не перевернул, на которой меня спасать приплыл. Я на рыбалку себе травмат купил Васп-Гром. Кроха размером с ладонь, патроны обычная девятка, шесть штук в обойме, зато почти ничего не весит. У моего пистолета даже предохранителя нет, стреляет самовзводом. Забавная пуколка, но при всём смешном виде — вполне себе травмат. Если не удовлетворят своё эго по большим пушкам, что там девять миллиметров, что там, стандартные девяносто джоулей — больше нельзя. В нарушение всяких правил таскал в кармане вместе с ещё одной обоймой.

У меня друг — отмороженный на весь подсачек карповик. Он мне подставку под удочку подарил фирменную. Стальная, тяжёлая, таскать неудобно, зато хорошо вкручивается. Он мне всё говорил: «Вот будет сазаний паровоз или пеленгас долбанёт, китайский алюминий в дугу гнётся, а эта выручать будет, и по голове дать можно». Вот и она меня тоже выручила. Я этой палкой и травматом отмахался, думал нарки-опущенные под кайфом с притона сбежали. Целая толпа была. Еле вырвался и на островок переплыл.

Речка у нас широкая и полноводная, а ещё и весна. Плавать холодно, но пришлось. Прямо напротив меня длинный и узкий остров, такие тут не редкость. Метров сорок ширины и километр длины. Так с палкой и пистолетом переплыл. На одну сторону пробежал, на другую. Везде одно и тоже, и для Стикса обычная тема. Те, кто не решился прыгать и плыть, уже в куски порвали. Решил отсидеться и помощи подождать. Через час лодка с вооружёнными бойцами подплыла. Они думали, твари рейдера загнали. Выстрелы то пистолетные, но странные. Как увидели мою пушку, которая на ладони умещается, со смеха попадали. Громом и окрестили в честь моей смешной артиллерии, и изрядного боезапаса в две обоймы по шесть патронов.

Мой крёстный тогда говорил, что если ты с рыболовной палкой и этим пекалем отмахался, то и дальше у тебя всё будет хорошо. Так оно и было, до этого путешествия.

Огромная тварь, похожая на гусеницу, неслась на наш пикап. Шесть пар лап, расположенных спереди, завершались наростами словно совковые лопаты, а задняя часть держалась на десятке-другом ног, обросших иглами и разбросанных по брюху как-попало. Три лапы имели много суставов и могли обхватить тушу дважды. Они с одного бока, а голова, или что-то похожее, росло сзади и выгнув шею смотрела сотней глаз. Ещё пара недоразвитых голов росло по телу, а удлинение вроде хвоста имело гигантский шип.

Это был скреббер. Он появился неоткуда и двигался к нам постепенно ускоряясь. Заражённые, на которых мы натолкнулись, бросили нас и побежали во все стороны. Я развернул ствол и дал спуск. Пули били в наросты на шкуре и рикошетами уходили в стороны, совсем не мешая огромной твари. Последний раз клацнул мой КПВТ, и завершающий ленту патрон отправился к телу гиганта. Крайняя надежда с вольфрамовым сердечником щёлкнула об роговые пластины, ушла в сторону, надёжно вбивая последний гвоздь в крышу нашего гроба.

Огромная пасть, открывшаяся просто так, из перелома секции панциря обнажила прямоугольные, как у деревоперерабатывающего станка резцы. Сознание уловило запах свежеиспечённого печенья, миндаля и вяленной рыбы. Никакой сладковатой трупной вони или смрада гниения. Мой нос уловил запах за то мгновение, когда тварь замерла, дрогнула всей тушей и бросилась бежать. Она рванула от нас с невообразимой скорость, а мимо проносится мужичок в одном красном сапоге. Он орал, рычал, шипел и говорил какие-то слова, похоже на всех языках одновременно. В руках странный человек держал саблю, больше похожую на столовый нож, по лезвию который горел огонь. Делая огромные многометровые прыжки, он ухитрялся бежать быстрее скреббера, а скреббер убегал от него.

Мужик развил невообразимую скорость и догонял убегающую тварь. Он был обут в один красный сапог, одет в совершенно дурацкие штаны и широкую рубаху. Бесстрашно прыгнул на чудовище, по пути ударив рукой по лапе, рассёк своим горящим большим кухонным ножом значительную прореху в шкуре, ухитрился ударить ногой, боднуть лбом, укусить, а затем запрыгнул внутрь, разорвав себе проход в теле саблей и руками. Огромный фонтан внутренностей брызнул во все стороны, тварь разорвало по полам, а среди этого метался отблеск огненного кухонного ножа-переростка, утопая в истерзанных внутренностях.

Страшный дядька пробил дыру и залез внутрь тела, мечущегося в агонии монстра, а затем расчленил его пополам. С чудовищной скоростью метался отблеск горящего лезвия. Огромные лапы били по мужику, пытаясь избавиться от агрессивного существа, но такое ощущение, что всё это его не касалось и он жил своей жизнью, в другом мире. Массивные когти и лапы, способные разорвать танк, не причиняли ему никакого беспокойства и совсем не мешали раздирать половину скреббера на крохотные куски, размером с носовой платок. Лапы твари словно стучали в бетонную стену и не имели к происходящему никакого отношения.

Вторая, оторванная половина пыталась уползти и спастись бегством. Всюду бежали заражённые. Они очень боялись и похоже им было страшно везде, а бежали во все стороны, не разбирая дороги. Я не думал, что их тут так много, они были в ужасе и им было всё равно куда бежать.

Когда этот мужичок драл скреббера, было страшно, было очень-очень страшно. Я уже успел попрощаться с жизнью и всё что я делал — это чисто на злобе. Хотелось причинить гадостей по максимум, перед тем как тебя сожрут и разорвут в клочья кишки. Сейчас, от одних звуков, несущихся с места где раздирали тварь, пронимало до костей и нервно трясло изнутри. В эти секунды мы родились третий раз. Первый — в том мире, второй — после того как получили счастливый билет иммунного, а третий — со странным охотником на скребберов, бегающим в одном красном сапоге.

Мимо нас галопом бежали крупные заражённые. Похоже, происходящее их испугало не меньше нас. Я вжался в пулемёт, а рядом со мной, схватившись мёртвой хваткой в автомат, стоял Дятел, а на дне кузова пикапа стонал Туз с разодранным животом и изломанной грудной клеткой. Рёбра торчали острыми осколками из порванной выцветшей майки, которую он застирал до дыр, штопал, но упрямо носил.

Когда мы здесь встретили такое количество заражённых, наши шансы на выживание стали измеряться миллионными долями, а когда появился скреббер, уже перестали измеряться математикой, столь ничтожны они оказались. После того, как мы отстрелял все крупнокалиберные патроны, трубы гранатомётов остались пусты, как и обоймы из боекомплекта моих напарников, то наличие шансов измерить было невозможно. Всё что сейчас происходило — было чудом, далеко за гранью математики, логики и разума. Дятел тоже боялся, но пытался держаться, крепко сжимал автомат, хотя его трясло, а штаны были мокрые. Это всё мелочи, мокрые штаны дело обычное, и если всё завершается только мокрыми штанами, а не выпущенными кишками, то на такую ерунду и внимания никто не обращает. Все, кто думает иначе, воображая себя крутым спецназовцем с квадратным подбородком, обычно, больше первого рейда не живут.