Отдел Химер (СИ) - Бурак Анатолий Страница 26

Не-эт, пускай Стражи Конвента только попробуют что-нибудь вякнуть. Что бы там ни выдумывали теоретики, а атомная бомба в руках маньяка — дело нешуточное. И вряд ли найдется кто-то в здравом уме и при памяти, чтобы утверждать, что политика невмешательства себя оправдывает.

ГЛАВА 15

После небольшой драчки нужно было развеяться, и мы, не сговариваясь, зашли в маленький кабачок. Игорь взял два стакана сока, а я во все глаза уставилась на сцену.

В Москве не часто услышишь живую музыку. То есть мест, где играют хорошие джазмены, навалом, но запросто туда не попадешь. А в обыкновенном кафе, как правило, просто крутят компакт-диски. Здесь же на сцену вышли четыре мулата и стали расчехлять инструменты.

Саксофонист, трубач и ритм-группа, состоящая из контрабаса и ударника. Заняв свои места и настроив бас, они что-то продудели и, отложив инструменты, спустились со сцены, чтобы сесть за столик. Я оглянулась и, увидев, что кроме нас с Игорем в зале находятся еще три человека, разочарованно вздохнула. Конечно, вряд ли оркестр станет играть для столь мизерного количества слушателей.

Но, подкрепившись, исполнители вновь забрались на сцену и грянули. Не будучи ценительницей, я практически ничего не понимаю в такой музыке. Показалось, что в ней нет ни темы, ни гармонии. Игорь тоже не проникся, и, переглянувшись, мы уж собрались уходить, как вволю надудевшийся трубач отложил инструмент и сел к обшарпанному пианино. И — скажите на милость — после предыдущей какофонии музыка вдруг обрела человеческие формы. Под пальцами невысокого седого негра раздолбанный с виду рояль зазвучал словно концертный «стенвей» где-нибудь в Большом зале консерватории.

Они исполняли блюзы, и Игорь пригласил меня потанцевать. Удивительное дело, в его объятиях я, пусть и мысленно, вновь ощутила себя женщиной. На миг забыв о своей сущности, чувствовала на плечах руки мужчины. Горячее дыхание согревало щеку, и — впервые за всё время — я испытала возбуждение. Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, я готова была впиться зубами в его нежную шею. Чтобы, затем подставив свою, обрести наконец партнера не только в делах, но и в неудавшейся личной жизни.

Квартет, столь виртуозно владевший инструментами, вдруг сбился с ритма, а ударник, игравший как Бог, позволил тарелке жалобно звякнуть. Я открыла закатившиеся от вожделения глаза и спустилась на грешную землю. В буквальном смысле, ибо, сгорая от желания, я вместе с Игорем взлетела над полом.

От досады я даже застонала и чуть не поубивала вылупившихся на нас лабухов. Что, блин, влюбленной девчонки ни разу не видели?

И хотя помимо тех трехсот случаев, что официально зарегистрированы в Британской энциклопедии, возможность левитации обоснована учеными как теоретически, так и на практике, все, кто находился в кафе, с удивлением и ужасом разглядывали нас. Конечно, можно пуститься в объяснения, растолковывая, что весьма любопытные исследования в этой области проведены еще американцем Джоном Шнурером из колледжа Антиок в Огайо. Он практическим путем доказал, что, если над магнитом поместить сверхпроводник, он зависает в воздухе. Это явление получило название «эффект Мейснера». И, дескать, именно это кафе является уникальнейшим на земле местом, где в естественных условиях полностью воссоздались реалии лаборатории. Однако ж, разозленная на столь наплевательское отношение к внезапно прорезавшейся во мне чувственности, я схватила моего без пяти минут любовника за руку и выскочила на улицу.

— Ну ты даешь! — заржал Игорь, едва мы оказались на улице.

— Поговори мне! — цыкнула я на развеселившегося мальчишку.

Было немного неловко. К тому же впечатление от испорченной ночи оставило неприятный осадок.

— Да ладно тебе! — Игорек примирительно погладил меня по руке. — Я же отвлечь хотел.

Нет, всё же мужчины иногда совершенно невыносимы. Я тут, понимаешь, вся таю, поддавшись минутной слабости, а ему сме…уечки. Даже расстроилась, чес-слово.

— Пойдем, чудо.

Не желая показывать чувств, я отвернулась и быстро, но в нормальном режиме зашагала к отелю. Утро вечера мудренее. То есть в моем случае наоборот.

Словно мячик для пинг-понга, Игорь летал из угла в угол, и в конце каждого раунда мы приникали к монитору, стараясь выловить неправильность. Вообще-то все постановочные киношные драки неправдоподобны, а настоящая смертоносная схватка безобразна и совершенно незрелищна. Но, не пренебрегая некоторой театральностью, мы старались убрать слишком резкие и выглядевшие сверхъестественными трюки.

Например, высокие прыжки или броски партнера через голову. В общем, исходя из моего телосложения, путем проб и ошибок создали нечто вроде японского айкидо, где главная ставка делается на использование инерции движения противника. По словам одного из мастеров этой школы, «начав один прием, на выходе порой получаешь нечто совершенно невообразимое».

Конечно, я легко могла ввязаться в жесткую «рубку» и после пары-тройки ударов свалить любого противника. Но кто, скажите пожалуйста, в это поверит? В общем, с грехом пополам научившись сдерживать «души прекрасные порывы», я сочла, что готова.

По дороге малек поспорили, афишировать ли наше знакомство, и пришли к выводу, что таиться глупо. Сделанная Игорем ставка выдаст с головой, так что я выступала в роли перспективной звезды, а Игорек изображал менеджера.

Всё в ночном клубе катилось по привычной, накатанной колее. Соперники выходили на ринг и, отработав положенное время, уступали место следующей паре. Народ, активно выпивая и закусывая, вяло делал ставки. Мы скромно сидели в уголке, стараясь не привлекать внимания. Я — в мужских джинсах, ковбойской рубашке и кожаной безрукавке. Перчатки с обрезанными пальцами. В таких вроде щеголяют водители. Мне же они были нужны, чтобы скрыть хрупкие девичьи руки.

Один взгляд на нежные, «не набитые» кисти моментально натолкнет любого, даже самого неискушенного человека на мысль о подставе.

— Ну, ни пуха? — Игорек ободряюще улыбнулся.

— К черту!

Залпом допив содержимое стаканов, мы одновременно встали и направились каждый в свою сторону. Я — к рингу, а Игорь — к букмекерской конторке, где принимали ставки.

Ведущий что-то вопил в опущенный с потолка микрофон, а я, абстрагировавшись от происходящего, изучала противника. Среднего роста и довольно мощный мужчина лет тридцати. Весу в нем было килограммов восемьдесят, и я со своими пятьюдесятью не вызывала у бугая ничего, кроме веселья.

Он как-то снисходительно улыбнулся и, отвесив шутливый полупоклон, потерял ко мне интерес. Даже обидно малек стало, ей-богу. Я-то, наивная, ожидала сосредоточенного изучающего взгляда и затаенного испуга на самом дне внимательно смотрящих глаз. Почувствовав, что начинаю злиться, отошла в свой угол.

Очень, ну очень тянуло повыпендриваться и изобразить знаменитый вандаммовский трюк со шпагатом на канатах, но, решив отложить рисовку до лучших времен, я скромно уселась на табурет и стала ждать. Наконец почти абсолютно голые девчонки, держащие в руках фанерные плакаты с намалеванной цифрой «один», обошли ринг и прозвучал удар гонга.

Всё же это больше спектакль, чем спорт, так как рефери, махнув рукой, казалось, потерял к нам всякий интерес. Соперник пошел в атаку и, сделав обманное движение рукой, ударил подъемом стопы в бок. Вообще-то для меня, находящейся в охотничьем режиме, он не опаснее кролика, но играть нужно было по наспех набросанному Игорьком сценарию. Поставив блок, я слегка мазанула парня по скуле. Ответную серию в корпус и в голову отбила довольно жестко и, в свою очередь войдя в клинч, несильно ткнула коленом в солнечное сплетение.

Пресс у мужика такой, что с легкостью мог выдержать удар парового молота. Однако напрячь его он не успел. Согнувшись, опустился на корточки, а подбежавший рефери стеной встал на моем пути. За кого, интересно, он меня принимает? Хотя бои-то без правил…

Игорек, маячивший за канатами, делал страшные глаза, и, на всякий случай пожав плечами, я ободряюще кивнула. На счет «десять» боксер поднялся и начал, на этот раз осторожнее, наступать. Иногда уклонясь, иногда блокируя, я тянула время и подставилась перед самым ударом гонга. Судья бросился ко мне, но, не став ждать, я встала и прошла в свой угол. Поврежденные ткани регенерировались мгновенно, и боль почти не чувствовалась.