Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир Страница 26

Затем силы вдруг покинули меня. Я уселся на чью-то кровать, бесстыдно нарушив ее идеальное покрытие, и в отчаянии обхватил голову руками. Голос «домового» продолжал бубнить строки из какого-то устава, предписывающего, какой стороной следует ставить в стакан зубную щетку и как правильно складывать носки перед их помещением в тумбочку. Я пытался абстрагироваться от этого ненавистного голоска и считал вдохи, стараясь прийти в себя и успокоиться. Минут через десять я ощутил, что в голове немножко прояснилось.

Мое положение было, по крайней мере, вполне ясным. Как сказал бы Джером, я «по уши в дерьме». И прямо сейчас я не мог сделать ничего, чтобы исправить это. Истерики не помогут, они только утопят меня в это дерьме еще глубже. Так что надо успокоиться.

Чтобы заняться чем-то, я занялся делом. Начал с того, что переоделся в темно-серые комнатные шорты и светло-серую майку и обул комнатные сандалии. Затем педантично рассовал все свои вещи по положенным согласно уставу местам. Выпил стакан прохладной водички из кулера. Попросил «домового» включить музыку (библиотека оказалась, на удивление, весьма скудной) я сделал растяжку, выполнил шесть интенсивных подходов отжиманий на кулаках по пятьдесят раз, хорошенько покачал верхний и нижний пресс, трижды поприседал по двадцать пять раз на каждой ноге по очереди. С удовлетворением почувствовал, как на лбу и на спине выступает пот. Музыка и физические упражнения помогли мне окончательно обрести равновесие.

К часу дня мне захотелось перекусить, но холодильник оказался заперт — отпечаток моего пальца не срабатывал. «Домовой» любезно объяснил, что на меня пока еще не сформирован рацион. Примерно в этот самый момент я вздрогнул от отвратительного чувства голоса, раздающегося прямо у меня в голове.

— Приветствую еще раз, мой юный друг, — жизнерадостно произнес Петье. — Связь работает хорошо? Слышишь меня достаточно четко?

— Да, сэр. Хотя мне не нравятся голоса в моей голове, — ровным голосом ответил я.

— Уверяю тебя, ты очень быстро привыкнешь. Уже очень скоро традиционные средства связи будут казаться тебе архаичными и неудобными, — доброжелательно заверил меня воспитатель. — Я очень рад видеть, мой юный друг, что ты совладал со своим волнением и обрел спокойствие. Физкультура — отличное лекарство для нервов! И я должен отметить, что ты в прекрасной форме.

— Спасибо, сэр, — без эмоций ответил я.

— Сейчас ты сможешь выйти из своей комнаты. Ты отправишься в душ, а затем, переодевшись в свою повседневную форму — на обед. После обеда ты проследуешь в главный корпус, в кабинет 105, где тебе предстоит пройти кое-какие тесты. Я буду ждать тебя на вступительном собеседовании. Мой кабинет — 332. Там мы с тобой все и обсудим. Следуй за навигатором, чтобы не заблудиться. Если у тебя возникнут какие-то вопросы, просто произнеси «вызываю профессора Петье», и я пойму, что тебе требуется связаться со мной. Все понятно?

— Какой навигатор, сэр? Я же… — я замолк на полуслове, с ужасом поняв, что полупрозрачная синяя стрелочка на полу комнаты указывает в сторону двери.

— Судя по паузе в твоем вопросе, мой юный друг, ты уже сам все понял. Видишь, как удобно?

«Желаю, чтобы тебе всегда было так удобно, старый козел!» — мысленно подумал я, потирая глаза в надежде, что галлюцинация куда-то исчезнет. Пришлось приложить усилие, чтобы совладать с собой.

— Очень непривычно, сэр, — произнес я. — Эти устройства в моей голове заставляют меня нервничать.

— Это очень скоро пройдет, — заверил он. — Выпей стакан прохладной водички — это здорово успокаивает. Итак, я жду тебя на собеседовании, мой юный друг. На этом говорю тебе «до свидания».

— До свидания, сэр.

Столовая находилась позади учебных корпусов. Это было одноэтажное белое здание с широким крыльцом, навес над которым поддерживали колонны. Двустворчатая деревянная дверь была открыта. К столовой вели аккуратные дорожки как от самих корпусов, так и от мужских и женских общежитий.

«Отряды» учеников по двадцать человек под предводительством воспитателя-куратора либо старосты из числа учеников ровным строевым шагом стягивались к столовой с разных сторон. Лишь немногие ученики шли небольшими группами или в одиночку, но таким же строевым шагом, и, судя по их напряженным лицам, они в любой момент готовы были отрапортовать об уважительной причине, по которой они идут на обед не со своим отрядом.

Шагая по дорожке совершенно один, я оглядывался по сторонам, раздумывая, не совершить ли попытку бегства. Однако решил, что это бессмысленно — в результате могут ограничить даже ту немногую свободу, что у меня еще осталась.

На входе в столовую я пристроился за одним из отрядов, ждущих своей очереди. Этот отряд вел староста, а не куратор, так что в нем время от времени доносились шепотом какие-то разговоры. Я напряг слух, однако деталей уловить так и не смог. Когда этот отряд начал заходить внутрь, я последовал за ними, но меня остановил дежурный у входа.

— Твое место — за столом номер семнадцать, абитуриент, — объяснил он, проводя сканером по моим пальцам. — Ты обедаешь вместе с 22-ым отрядом. Запомнил?

Здание столовой было огромным. Оглядев его, я мог убедиться, что в эту самую минуту здесь едят никак не менее двух сотен учеников. Впрочем, одни лишь парни. Похоже, женские отряды обедают в другое время или в другом месте.

Ученики получали свою еду с автоматического конвейера на пластиковые подносы и усаживались на свои места за столиками, рассчитанными на восемь мест. Похоже, каждый ученик знал свое место заранее. Кураторы обедали за одним столиком с учениками из своих отрядов — их синяя униформа резко выделялась среди серой ученической.

Под сводами столовой доносился мерный стук ложек и вилок, но громких голосов было совсем мало. «Когда я ем — я глух и нем», — объяснял всё плакат, изображающий улыбающуюся девочку с ватой в ушах, с аппетитом поедающую какую-то похлебку.

Став в быстро продвигающуюся очередь, я приложил свой палец к сканеру в начале пищевой линии и, пройдя ее, получил поднос с едой. В моем рационе оказалась глубокая тарелка с каким-то серым крем-супом, из которого выглядывали кусочки кузнечиков, мелко нарезанная морковка, а также кукурузная каша и увесистая соевая котлета. Я мог ошибаться, но, кажется, во всем этом угадывались очертания знакомых мне быстрых обедов «Taberu». Оглядев подносы соседей, я мог убедиться, что их содержимое несколько отличается. Интернет, похоже, не врал: рацион питания здесь подбирался действительно индивидуально.

За семнадцатым столом, к которому меня любезно привел навигатор, шестеро учеников в обществе высокого строгого седого мужчины в воспитательской форме, методично пережевывали пищу.

— Тридцать два раза, Джозеф, — произнес мужчина, обращаясь к одному из учеников. — По-твоему, десять — это то же самое, что тридцать два? Соблюдай правила, иначе получишь еще один выговор. Сколько их там у тебя?

— Извините, сэр, — парень угрюмо повесил голову. — Я забыл, сэр. Этого больше не повторится.

Удовлетворенно кивнув, куратор вернулся к своей трапезе. Завидев меня, он указал на свободное место. Ученики покосились на меня взглядами с легким интересом, но никто не заговорил.

— Садись сюда, абитуриент. Ты будешь обедать вместе с нами. Ребята из 22-го отряда станут твоими товарищами, пока не начнется учебный год и ты не войдешь в свой отряд. А теперь ешь.

— Спасибо, сэр. Приятного аппетита! Меня зовут!.. — начал было я, присаживаясь, но куратор ответил мне «тс-с» и погрозил пальцем, указав на плакат на стене.

— Знакомству будет свое время. А сейчас — время для трапезы. Приступай, молодой человек.

Стоит ли говорить, что за время обеда мне так и не удалось обмолвиться ни с одним из парней из 22-го отряда, которым было на вид лет семнадцать — восемнадцать, ни единым словом. Еда оказалась пресной, но питательной. Отобедав, мне оставалось лишь последовать по навигатору в главный учебный корпус.

Внутри трехэтажного здания, вопреки его внешней величавости, обстановка оказалась по-современному минималистической, без намека на претенциозность, характерную для старинных университетов: ни статуй, ни застеленных коврами исполинских лестниц с вычурными перилами, ни огромных старинных люстр. Потолки были высокими, но не настолько, чтобы от их высоты кружилась голова. Стены были покрыты светлой штукатуркой. Благодаря широким большим окнам, жалюзи на которых были раскрыты, коридоры щедро заливал солнечный свет, живописно играя на светлом ламинате. По сравнению с учебным корпусом интерната 1-ая школа Генераторного была настоящей катакомбой.