Охота на охотника - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 26

Поднявшись, я сбегал к пруду, охладился да проснулся окончательно, тут многие купались. Побрился и позавтракал густым мясным супом с трофейными галетами. Чтобы с одной кухни всех накормить, повар варил супы в двух котлах и в третьем кипятил воду для чая, поэтому второй закладки блюд не требовалось, одной хватало. Он же пёк хлеб, лепёшки. Кому не хватало, выдавал галеты.

Когда все поели, темнеть начало, и Курочкин отдал приказ начать движение. Мой взвод шёл в дозоре, я вёл остальных. К слову, припасы закончились, повар использовал то, что оставалось. А новые выдавать и не подумаю. Был командиром – это было моей головной болью. Скрипел зубами и выдавал своё, личное. А сейчас уже нет, проблема Курочкина, он старший командир – пусть решает.

Забавно, о припасах вспомнили, когда час ночи был, время обеда, приёма пищи. Как раз отряд остановился для назначенного отдыха, прибежал взмыленный Овечкин и выпалил:

– Товарищ лейтенант, припасы нужны.

– А это не ко мне, к новому командиру. Или к комдиву.

– Он меня к вам и послал.

– Ничем помочь не могу, старшина. Теперь добыча всего необходимого – не мои проблемы, а того, кто принял командование и снял с меня эту ношу. За что, кстати, я ему благодарен. А ты, старшина, не тормози, обед уже, мы есть хотим, так что поспешай.

Тот развернулся и убежал, а я снова лёг, вытянул ноги, положил под затылок локоть и, покусывая сорванную травинку, улыбался. Что сделает Курочкин? Как и любой опытный командир, просто вызовет меня и прикажет добыть необходимое. Курочкин почему-то поступил по-другому: приказал забить на мясо коня, что и было сделано. Так что варилось мясо, с бульоном, думаю, будет вкусно. Полтуши ещё в повозку убрали. Впрочем, пока мясо варилось, мы шли дальше, а когда готово было, встали. На отдых и на приём пищи дали час.

А мясо ничего, хорошо разварилось, полкружки бульона было. Отлично пообедали. Я бойцам своего взвода галеты выдал, а то без хлеба, даже такого, как-то не то. За ночь мы отмахали аж тридцать пять километров; с учётом раненых и того, что почти прямо шли, это прилично. Генерал поторапливал, неудивительно, что смогли.

Я уже глянул, до наших около сорока километров, оборону спешно выстраивают. До Рославля, где тоже наши, семьдесят километров. Вот только чую, пока дойдём, там уже немцы будут, и пока нагоняем, ещё несколько ночей идти придётся.

Также я поделился припасами с медсёстрами и двумя врачами, Воронцовой и Лютовой. Это их я встретил, когда мои бойцы у хутора с пограничниками стояли. Вообще, медсанбат – это как цветник, туда многие командиры бегали за женской лаской и блюли, охраняя медсанбат от других охотников за женщинами. Мне, обычному взводному, туда прорваться шансов мало. А тут появились, почему бы и нет? И Воронцова вроде как не против, намёк вполне ясный. Лютова моложе, тоже симпатичная, хотя старше меня в этом теле, но мне не так интересна, как её старшая коллега.

А женщину я хотел, ранее всё не до этого, а тут всё – чую, сорвусь. Других врачей я не подкармливал, смысла не видел. Пол не тот. Поэтому, когда я вывел людей к будущему месту постоя (безопасное укрытие и вода рядом), а до рассвета оставалось ещё полчаса, вот взял Воронцову за руку и увёл на полкилометра, в кусты. Ох мы и оторвались. Не скажу, что та оголодала, да и усталая после дороги, но участвовала в процессе от и до, вообще страстная штучка. Она была похожа на молодую российскую актрису Екатерину Климову. Я как раз фильм недавно смотрел, «Мы из будущего», когда в камере сидел, в редкие часы одиночества. Так себе фильм, а вот та – мой типаж.

Получаса нам хватило намиловаться и насытится друг другом. Лежали мы на двух шинелях, обнажёнными, уже рассвело, но нам это не мешало. Так, общались, иногда обмениваясь жаркими поцелуями. Точнее, это я её целовал. Заодно пообщались, не спеша возвращаться обратно, тем более там шум и бедлам.

А за два часа до того, как дошли до места будущей днёвки, мы подобрали санитарный обоз – не нашей дивизии, восемнадцать телег. Там обрадовались: вторые сутки бродят голодные, натыкаясь на немцев. Хорошо, на глаза им не попались. Так что генерал выслушал доклад старшего военфельдшера, который командовал обозом, и отдал несколько приказов. Покормили их кониной с бульоном, многие голодны были.

Да, на месте постоя копали могилу. Раненые умерли, не наши, своих мы вытянули. Двое с обоза. Медики уже операции делают, у кого воспаление, кому чистить надо. Врачей хватало, медикаментов – старые запасы, что я ранее дал. Потому Марина – так звали Воронцову – и легко ушла. А может, ей выговориться хотелось.

Оказалось, детей она иметь не может, я видел шрам на животе – это пулевое ранение, в Финскую получила, когда диверсанты напали на медсанбат. В той войне она и мужа потеряла. Двадцать восемь лет ей. А я на новый заход, потому как при этом процессе она не ощутит лечения. Там как пёрышки ласкаются. Я использовал магический амулет, лекарский, и не только излечил её, оставив шрам как был, но и обеспечил гарантированную беременность. Мальчик будет. Вот так снова лёг рядом, полуобняв её (рука удобно лежала на груди-двоечке), и сказал:

– Это от других ты детей не сможешь иметь, а от меня легко.

– Ну да, нужно стараться побольше, и тогда дети будут. Тоже хочешь предложить мне свою помощь?

– Я что, не первый?

– И не десятый.

– Вот жуки, такую идею опошлили. А вообще, я серьёзно. Кстати, поздравляю, сегодня ты прошла процедуру перевода в статус беременной. Через пару месяцев сама убедишься, как токсикоз пойдёт. Мальчик будет от меня.

– Ребёнка очень хочется, что есть, то есть, спасибо, что даёшь надежду, но я свой диагноз знаю.

– Говорю же, я серьёзно. Да ты полежи, я сейчас отлучусь, кое-что нужное тебе подарить хочу.

Та говорить, что она не такая, не стала, а лежала, ожидая. У девушки короткая причёска была. Не под мальчика, а каре короткое. Ей очень шло. А после плена у нее ничего не осталось, вот и хотел приятное сделать. Я голышом ушёл за кустарник, быстро собрал вещмешок и с командирской шинелью на сгибе локтя