Стреляй, напарник! Дилогия - Андрей Олегович Белянин Страница 26

– Эй! А вот это уже лишнее!

Что лишнее, а что нет, Александр предпочитал решать сам, поэтому сразу после броска извлёк из кобуры «рэп». Увидев направленное на него дуло, эмиссар сменил выражение лица с насмешливого на что-то похожее на испуг.

– Да ты охренел?! – Залётный бросился вон из кресла, уходя с траектории выстрела.

Бабах!!! Яркий трассёр промелькнул в воздухе, прошивая насквозь кресло и разнося в щепки дверцу серванта.

– Так нечестно! – крикнул двойник, уворачиваясь от второго выстрела, разбившего вдребезги новенький телевизор.

– А мне нравится, – зло просипел Саня, стреляя в третий раз.

В юности он увлекался японскими мультфильмами. Там у одного героя для борьбы с монстрами была особенная пушка, что-то типа крупнокалиберного револьвера с широким навороченным стволом. Убойный выстрел из такого оружия разрывал любых чудовищ на части. Но вот досада! Отдача от такого пистолета отбрасывала героя далеко назад, вынуждая его крушить стены и заборы собственной спиной.

Так вот, у комитетского РПР перед той пушкой было существенное преимущество – откатный механизм, гасящий часть энергии. Но полностью её погасить, к сожалению, невозможно. Поэтому комфортно с «рэпами» обращались здоровяки-«волкодавы», с их-то могучими руками пауэрлифтеров. А вот Тимохину при среднем росте и комплекции стрельба из комитетского табельного оружия давалась нелегко.

После каждого выстрела руку отбрасывало назад, и приходилось снова наводить ствол, ловя мишень в прицеле. Третий выстрел тоже прошёл мимо, нанеся лишь материальный ущерб семье Карпухиных.

– Да угомонись ты, идиот припадочный! – пытался доораться до Сашиного сознания эмиссар, уворачиваясь уже от четвёртого выстрела.

– А ты стой на месте, сволочь! Дай в тебя попасть.

От такой наглости опешил бы кто угодно. Не стал исключением и двойник. Он замер с открытым ртом, не представляя даже, как ответить на столь лестное предложение. И как знать, может быть, пятый выстрел прошил бы негодяя насквозь, положив конец его пока неизвестным козням, но Александр не выстрелил. Он вдруг осознал, что эмиссар стоит между ним и замершей в шоке Надеждой. Даже если тот не увернётся, пуля из РПР пробьёт их обоих навылет.

– Стой, не двигайся! – приказал Тимохин, не придумав ничего лучше.

– Да я и так стою, – пожал плечами двойник. – А вот ты, Александе́р, чего палишь как сумасшедший? Тебя разве так учили? Ты должен сперва предупредить меня о своих намерениях, предложить сдаться, зачитать права…

– Некролог я тебе сейчас зачитаю! А ну, лечь на пол и руки за голову!

– Можно я не буду ложиться? – возразил эмиссар с уверенной иронией. – Во-первых, пол, не в укор хозяйке будет сказано, – бросил он через плечо, – немытый, одежду пачкать не хочется. А во-вторых, – он снова уставился в глаза внештатнику, – пока я стою спиной к Надежде, ты, приятель, стрелять не можешь.

– Зато я могу! – как гром среди ясного неба прозвучал полный злорадства, но немного дрожащий голос. Оба противника уставились на нового участника, влезшего в инцидент.

Оказалось, глава семьи Карпухиных, когда поднялась пальба, залёг на пол возле дивана. А с наступлением паузы в боевых действиях извлёк из-под дивана охотничью двустволку и с радостным возбуждением направил её на… Александра.

– Эй! Эй! Серёга, спокойно! – Теперь уже пришла очередь Тимохина играть роль миротворца, успокаивая неадеквата, желающего пострелять.

– Я те не Серёга! – чуть не срываясь на крик, дёрнулся Карпухин. – Я те Сергей Николаевич, и давай этого, таво… ну… короче… пушку свою бросай!

Опустив ствол вниз, Тимохин успокаивающе протянул руку к хозяину квартиры и как можно спокойней произнёс:

– Пистолет табельный, бросить его я не могу, меня начальство за это наизнанку вывернет. Давай я лучше его в кобуру уберу, а тебе своё удостоверение предъявлю. Согласен?

Карпухин не ответил, на его лице читалось замешательство, граничащее с паникой.

«Ведь может и пальнуть, – пронеслось в Сашиной голове. – Вон глаза какие сумасшедшие. Да и немудрено, сколько ночей они всей семьёй нормально не спали. Все на нервах. А тут ещё эмиссар припёрся, да и я со своей стрельбой нагрянул».

Соображая, как бы успокоить перепуганного главу семьи, он перевёл взгляд на двойника. Тот беззаботно улыбался, но по коварному блеску глаз было ясно: мерзавец готовит какую-то каверзу. В подтверждение его догадки эмиссар заулыбался ещё злорадней и глубоко втянул ноздрями воздух…

«Вот сука!» – разгадал его намерения Тимохин, вовремя бросаясь на пол. Очень вовремя.

Эмиссар притворно, но очень громко чихнул, и от этого чиха и так вусмерть перепуганный Сергей Николаевич вздрогнул и спустил оба курка сразу. Выстрел дуплетом из двенадцатого калибра, да ещё в закрытом помещении… В общем, оглушило всех!

– Блин, мой «рэп» и то тише стреляет, – выругался Александр, тряся головой, чтобы выгнать звон из ушей.

Кстати, действие чисто рефлекторное, но мало помогающее, поэтому звенело ещё долго. Даже когда из его руки был выбит пистолет, а сам он, вскочив и выхватив второй нож, кинулся рубиться, в ушах продолжало звенеть. Они с противником начали кружить по комнате, обмениваясь финтами и ударами.

Тимохин начисто забыл, что перед ним мистический противник из потустороннего мира, одолевший в своё время самого майора Сулинова с тремя бойцами. Сейчас он, оглушённый, дрался, не думая ни о чём, лишь бы не дать двойнику уйти. Выпад, другой, защита, контратака. Снова защита, выпад, финт. Время летит, бой продолжается.

Боковым зрением заметил, как Карпухин перезаряжает ружьё. Отскочив от соперника, парень врезал ногой по… В общем, крика боли он не услышал, скорее, придушенный писк. Зато увидел, как двустволка упала на пол, а оброненные патроны закатились под диван. Сам же Сергей, муж Надежды, папа Витеньки, зажав руками причинное место, скрючился и завалился на бок.

– Вот это тебе, гад, – вслух пояснил Александр, – за неправильное хранение оружия и боеприпасов. В сейфе надо ружьё держать, а не под диваном, у тебя же ребёнок в доме, олень ты северный!

Вот вроде на секунду отвлёкся, как вышел из боевого транса, в который он, сам того не заметив, вошёл. Результат сказался сразу. Пропустив удар по колену, от жуткой боли внештатник резко обрёл слух, но потерял манёвренность