Роман Глушков - Штурм Страница 26

Вряд ли у Сквозняка это получилось бы – захват был слишком слабым, и африканка просто вырвала бы из него свой застрявший клинок. Но она его не вырвала, потому что в этот момент булава Кальтера сломала ей правую руку в локтевом суставе. Что было гораздо болезненнее пропущенного Серегиного удара, только дикарка вряд ли успела это почувствовать. Следующий удар Кальтера пришелся ей точно в затылок и оборвал не только ее мерзкий визг, но и жизнь.

Впрочем, не успело еще чернокожее тело с размозженным черепом упасть на площадку, а напарники уже готовились отражать следующую атаку. На сей раз к ним бежал, прикрывшись круглым щитом, воин в древнегреческом шлеме и с двухлезвийной секирой-лабрисом в руке. И эта угроза выглядела посерьезнее, чем предыдущая. А сколько еще их будет, Кальтер и Сквозняк пока не ведали. Но знали: стоит им оплошать, и любая из этих угроз может стать для них последней…

Глава 12

…С греком они разобрались также совместными усилиями. Увернувшись от нескольких его атак и прикинув его силы, напарники перебросились друг с другом на бегу идеями, как его можно прищучить. Хорошо, что этот вояка ни бельмеса не понимал по-русски и напарники могли в открытую обсуждать при нем тактику своих действий. Тактика самого грека тоже стала им вскоре ясна. Особенно когда он, проскочив мимо Кальтера, вонзил со злости секиру в затылок другого случайно подвернувшегося ему под руку воина, который стоял в тот момент к нему спиной и даже не увидел, кто его прикончил.

Обуздать врага удалось, атаковав его с, казалось бы, самого защищенного направления. Кальтер проделал рискованный наскок и, отбросив в последний момент свое оружие, ухватился за щит и повис на нем, прежде чем грек шибанул его этим щитом. И угодила бы после этого голова Куприянова под секиру, если бы бежавший следом за ним Серега не ударил тотчас же в брешь, что открылась в защите врага. Абордажный тесак вонзился греку в шею аккурат тогда, когда он замахнулся топором. А Сквозняк, не останавливаясь, толкнул его вдобавок с разбегу плечом и сшиб наземь. Где врагу оставалось лишь умереть в муках среди множества других трупов, брызжа кровью из распоротого горла.

Подобрав оружие, приноровившиеся к темпу боя напарники приготовились отражать новую атаку, которая не заставила себя ждать и которую они также отбили с помощью товарищеской взаимовыручки. А затем были другие схватки, как более простые, так и сложные. За их чередой можно было легко забыть, зачем вообще Кальтер и Сквозняк сюда пожаловали. Но они, естественно, об этом помнили. И, разделавшись с очередным противником, всегда посматривали на ворота, стараясь определить, вставлен ли уже в замок хотя бы один ключ.

Напарникам повезло, что каждый участник этой битвы дрался сам за себя, а все более-менее организованные группы рубились в центре площадки, возле ворот. Однако желающие урвать награду все прибывали, отчего в бой постоянно вливались свежие силы. И чем дольше это продолжалось, тем больше надо было опасаться за собственные жизни.

Теперь напарники понимали мотивацию тех врагов, которые напали на них первыми. Новички были наиболее уязвимы, пока не отдышались после трудного подъема и не сориентировались в обстановке. Поэтому находилось много желающих воспользоваться моментом их слабости. А вот желающих нападать на заляпанных с ног до головы своей и чужой кровью «ветеранов» было уже меньше. Тоже ясно почему: ведь если эти герои все еще стояли на ногах, значит, они чего-то да стоили.

Но горе тому «ветерану», который стоял на ногах, шатаясь, потому что был ранен или измотан до предела. Такие бедолаги являлись желанной мишенью для всех – и для новичков, и для тех, кто воевал с самого начала битвы. С ослабевшими здесь не церемонились. Да они и сами в большинстве своем это понимали. И старались убраться с площадки подобру-поздорову, пока у них оставались силы для бегства.

Кальтер и Сквозняк продолжали держаться своей стратегии, ни на кого не нападая первыми. И все равно к тому времени, когда третий пакаль был наконец-то вставлен в гнездо, у обоих калек, не считая ушибов, имелось по нескольку резаных и колотых ран. К счастью, неглубоких – они приложили все усилия, чтобы избежать близкого знакомства со вражеским оружием. Но иногда оно таки до них дотягивалось, и оставленные им отметины нуждались в обработке и перевязке.

Атаки на напарников прекратились, когда площадка у них под ногами завибрировала и многотонные каменные ворота пришли в движение. Битва еще не закончилась – теперь она сконцентрировалась на том малом участке, где расширялась щель между створами ворот. Скученность толпы достигла предела и не позволяла дерущимся даже толком размахнуться. В ход пошли ножи, да и просто голые руки, хватающие врагов за волосы и глотки. Даже трупы – и те не могли упасть в такой давке. Они так и продолжали сохранять вертикальное положение, будучи стиснутыми со всех сторон, словно сельди в бочке.

– Смотри внимательнее, старик. Вот он, наш момент истины! – заметил Серега, сплюнув кровь и утерев разбитую губу. – Кому-то сейчас чертовски повезет, а кто-то издохнет, как собака, всего в полушаге от цели. Ирония судьбы в своем наилучшем виде, мать ее!

Но Кальтер смотрел не на расширяющийся просвет и напирающую на ворота толпу, а на те выемки в стене, куда были вставлены пакали-ключи. Они располагались выше человеческого роста, что вкупе с высокими ступенями лестницы наводило на определенные мысли о строителях и настоящих хозяевах Мегалита. А стоит ли вообще одержимо рваться за эти ворота только потому, что нет иного способа убраться из проклятой долины? Зная «серых», Кальтер был почти уверен, что в Мегалите всех этих «счастливчиков» ждет совсем не то, что они рассчитывают там встретить. Зато ожидания Кальтера могут полностью оправдаться. Ведь он предполагал, что резня у подножия крепости – всего лишь цветочки по сравнению с тем, с чем они с напарником столкнутся внутри. И этот мрачный прогноз наверняка был гораздо ближе к истине, чем оптимистический.

От тридцати до сорока секунд – примерно столько понадобилось воротному механизму, чтобы раздвинуть створы для прохождения между ними человека. Затем секунд десять они пребывали в этом положении, после чего начали с такой же скоростью закрываться. Толщина створ была около полутора метров. И за время, что они стояли открытыми, через них без суеты и спешки могли пройти человек семь или восемь. Но сейчас ничего подобного не было и в помине. Первые желающие попасть в Мегалит начали протискиваться в ворота еще до того, как те приоткрылись на максимально допустимую ширину. А последние – наиболее рисковые – пытались это делать, даже когда створы начали закрываться.