Василий Сахаров - Ройхо Ваирский Страница 26

Наконец, все было решено, обговорено и определено. До вечера мы разошлись, и я отправился в родовое святилище. Там я принес благодарственную жертву предкам, попросил у них совета и, если судить по приметам, которые были, они мой путь одобрили. Все как я и думал, и после того как у меня появилось благословение близких к роду Ройхо существ дольнего мира, мои последние сомнения были рассеяны. Ну, а раз так, то пришла пора собирать людей, и ехать в храм Улле Ракойны. Пираты, наверняка, уже там, разучивают текст кровной клятвы, которую для них сочинила госпожа Таис Ланн. И после того как между мной и этой морской вольницей произойдет размен словами и текущей в наших жилах красной рудой, можно будет сказать, что дело сдвинулось с отправной точки. Вот так вот. Однако прочь рассуждения, пора отправляться в храм.

Солнце клонится к закату. Я покидаю замок и обещаю жене, что ночью вернусь и до утра мы будем вместе. Со мной как обычно Верек и десяток Амата, а помимо них Хайде и Эхарт. Мы направляемся к святилищу богини и тут на дороге перед нами столб пыли. На нас несется около трех десятков конных воинов в полном вооружении и броне, и я, по запарке, совсем забыв, что ожидается прибытие братьев Дайиринов, которых сам же и вызвал, хотел отдать команду приготовиться к бою. Однако я вовремя опомнился, и встретил двух запыленных мужиков в броне и на уставших лошадях, которые, оставив своих бойцов сзади, приблизились ко мне, вполне по-свойски, поднял вверх раскрытую правую ладонь и поприветствовал их:

— Привет Ресс! Привет Дэго! Куда это вы так несетесь?

Дайирины обнажили свои головы и одновременным движением, по армейской привычке, положили остроконечные шлемы на сгиб левого локтя. И глядя на их пропотевшие, но чистые головы с коротким ежиком светлых волос, которые вступали в резкий контраст с загорелыми, грязными и потными лицами, за малым, я не рассмеялся. Однако сдержался и только улыбнулся. А братья переглянулись, тоже заулыбались, и Ресс сказал:

— Мы на битву торопились. Думали, сейчас спасем графа Ройхо, а он нам на своей земле богатое владение выделит. Нам как баронам полагается.

— Опоздали вы. Враг разбит. Победа наша.

— Значит, и награды не будет? Жаль. А мы надеялись на хороший кусочек землицы и сотню-другую сервов.

— Будет вам землица, господа бароны, и сервы найдутся. Но не здесь.

Старший Дайирин, более серьезный, чем младший Дэго, моментально заинтересовался, наклонился с лошади ко мне и спросил:

— И где же все это нас ждет?

— Там, — не оглядываясь, большим пальцем правой руки я ткнул себе за плечо, в сторону Ваирского моря.

— Не понял. Где это «там»?

— За морем, на острове Данце.

— Шутишь?

— И в мыслях не было, — дернув поводья жеребца, я шагом послал его дальше по дороге, и кивнул Дайиринам: — Пристраивайтесь рядом родственники, по дороге все объясню.

Глава 7

Империя Оствер. Бухта Тором. 08.05.1406.

Для закрепившихся в бухте Тором пиратов из эскадры грозного капитана Барчи Одноглазого, которые не отправились вместе с основным войском на восток, день начинался как обычно. Солнце показало свой огненно-желтый диск над горизонтом, с моря подул свежий ветерок, и началась суета. Кому по жребию было положено отправляться караулить стоящую на высоком взгорке имперскую крепость Иркат, тот завтракал, надевал на себя доспехи, если они у него были, и в составе своего экипажа двигался на смену блокирующего остверскую твердыню отряда. Другие собирались заступить в боевой дозор на ведущей вглубь материка дороге. Третьи оставались на охране галер и каракк. Ну а четвертые отдыхали. В общем, все были при деле. Своим чередом шла спокойная лагерная жизнь, которая была расписана по часам и каждый пират четко знал, где его место и что он должен делать.

Большинство людей в лагере это устраивало. Тихо. Спокойно. Трусливые имперские собаки сидят в своей крепости и не высовываются. Земли рядом с бухтой безлюдные, это окраина Герцогства Куэхо-Кавейр, и нападения партизан или диверсантов опасаться не стоит. Жизнью рисковать не надо, а доля от добычи и республиканского гонорара, всем морякам капнет, как и положено, ибо гарантом этого выступал Совет Капитанов с острова Данце. А авторитетные старики, как известно каждому рядовому пирату, своих слов на ветер не бросают. Сказано, что расчет произойдет без обмана и кровопускания, значит, так и будет. И потому беспокоиться нечего. День прошел, жив и здоров, есть чего покушать и выпить, вот и ладно. Правда, не хватало женщин, но это терпимо.

Однако, как это случается в любом коллективе, в лагере имелись недовольные. И среди них основным был капитан галеры «Амалия» Мишо Цинк по прозвищу Гундос, кличка которого многое объясняла. Нет, с голосом у него все было в порядке. Кличка касалось того, что он всю жизнь гундел, то есть постоянно на что-то жаловался, то на несправедливость судьбы, то на обман со стороны компаньонов, то на интриги завистников и недоброжелателей. Это не очень хорошая черта характера. Да чего там? Поганая это черта. И обычно, другие капитаны пиратской вольницы предпочитали не работать с Гундосом, который стал капитаном четыре года назад убив прежнего вожака своей галеры. Но случай был особый: против имперцев намечался большой поход, и заказчик, республиканцы, требовал массовости. А у Мишо Цинка была галера, и имелся экипаж, надо сказать, что и то и другое далеко не самого лучшего качества, но они были. Поэтому Гундос вошел в состав эскадры капитана Одноглазого как равноправный владелец корабля и командир своего собственного отряда.

По большому счету Мишо следовало бы тихо радоваться тому, что его взяли в поход, после которого он гарантированно получит мешочек золотых монет, ибо вожак и его экипаж уже давно были на мели. Но природа и внутренняя суть этого человека были таковы, что он не мог быть доволен своим положением. И даже то, что его оставили в бухте, где все обязанности экипажа «Амалии» ограничивались несением охранной службы, вызывало в нем постоянные приступы недовольства.

Вот и сегодня, когда этот крепкий кряжистый тридцатипятилетний усатый брюнет в потертом кожаном камзоле неопределенного цвета и превосходным остро заточенным стальным топором, который покоился у него на боку, проснулся и ранним утром вышел на палубу своей старой галеры, в его душе царила злоба на весь белый свет. Вчера он в пух и прах проигрался в кости молодому и удачливому капитану Георгу Крэ, которому продул три четверти положенного его экипажу от Совета Капитанов золота. А это значило, что его ждут большие неприятности. Ибо когда об этом узнает экипаж, в котором были сплошь пьяницы, наркоманы, неудачники, кабацкая рвань и неопытная молодежь, вполне возможно, что его просто вздернут на мачте «Амалии» или того проще, накинут ему на голову конопляный мешок, привяжут к ногам тяжелый камень и выкинут тело капитана за борт. Ну, а потом эти неблагодарные твари, наверняка, изберут нового вожака, который никому и ничего не будет должен.