Юрий Иванович - Непобедимые Страница 26

Вот тут кочаги и пустили в ход оружие.

Мы уже неслись мимо пятого, последнего десятка, когда в нас полетели копья и стрелы. У меня и у Бульки создалось стойкое впечатление, что своего соплеменника горцы щадили и старались поразить только меня и Тараса.

Больше всего досталось мне. От страшного удара чуть выше правого локтя я перестал чувствовать руку. Странно, что от боли не отключился. Второе копьё попало мне в грудь, с правой стороны. Ткань-то должна была выдержать, а вот мои рёбра – неизвестно. Треск мне послышался явственный. Но ни вскрикнуть, ни застонать я не смог, так как третье копьё угодило в живот чуть пониже солнечного сплетения, выбивая из меня дыхание и застилая зрение красным туманом. Я даже слышать перестал, что мне советует делать риптон, и на какое-то время выпал из действительности.

Только и успел подумать, перед тем как и моя левая рука соскользнула со ствола: «Что ж мне так не везёт-то в последнее время?..»

Глава 13

Мысли о невезении продолжились и после того, как я очнулся: «Это, наверное, потому, что я обманываю Патрисию… Вот меня судьба и наказывает… Если выпутаюсь из этой неприятности живым, больше никогда ей врать не буду! Что бы ни случилось – никогда! – Данное самому себе обещание не только воодушевило, но и помогло собраться. – И куда это меня несёт?»

Но уже хорошо, что я очнулся, и ещё лучше, что меня несёт вода! Могли ведь нести кочаги! Открыл глаза: в воде с головой. Но утыкаюсь в плот над собой. Руки висят вдоль тела, но от нашего щита не оторвался. Почему? Ага! Вот и ответ на мой вопрос, данный риптоном:

«Это я тебя держу к плоту привязанным. Хотя Тарас так косится на полоски моего тела, что того и гляди в них зубами вцепится. Он ведь выставил уже давно голову из воды и старается держать плот на стремнине…»

«А кто это рычит время от времени?»

«Да пленник наш. Как только начинает орать как недорезанный, варвар на него водой плещет, прямо в рот. Тот чуть замолкает, прокашляется и опять рычит».

Стало понятно, что попавшийся нам дикарь так и не полюбил водные прогулки и не хочет далеко отплывать от родных мест. Но мне было на него наплевать, меня беспокоило собственное тело. Правая рука болела, при вдохе покалывало в груди, а в животе дергался горячий клубок. Симбионт что-то там пытался со мной творить, но добрая треть его тела была задействована на удержании возле плота, следовало разгрузить его от этой заботы. Поэтому я левой рукой ухватился за короткую поперечину рамы, поддал плавучести скафандру и всплыл чуть ли не по грудь.

Тарас взглянул на меня с радостью:

– Жив?! А то мне показалось, что твой… э-э-э… скафандр только труп поддерживает.

– Ну, от трупа я недалеко ушёл, – выдохнул я. – А мы оторвались от этих?

– Давно. Но скоро будут пороги.

– Пороги? Ладно, еще немного проплывем и сделаем привал. Мне бы хоть немного отлежаться…

Через четверть часа разведчик направил наше транспортное средство в затон со скалистым берегом. Отсюда основное русло не просматривалось, прикрытое выступами скал.

С огромным трудом выбравшись на берег, я вытянулся на относительно ровной поверхности.

– А что с этим дикарём делать? – спросил Тарас и опять плеснул водой в морду зарычавшего было горца.

«Он тебе нужен? – поинтересовался я у риптона. – А то как бы не вырвался, а мне бегать за ним лень…»

«Ага, так это у тебя от лени такое желание лежать и ничего не делать? – не преминул поиздеваться мой учёный друг. – Зачем, спрашивается, я тогда тебя вылечить пытаюсь?»

«Пытаешься? И как успехи?»

«Эх, Танти! Тебе бы в больницу, к омолодителю. Даже я со своими умениями бессилен тебя на ноги поставить… быстро, по крайней мере. Одна надежда на спасателей… А дикарь пусть пока лежит под присмотром Тараса, мне бы он очень пригодился».

Когда я дал нужный совет варвару, он подтащил плот с телом повыше и стал присматривать и за берегом, и за пленником. А Булька мне напомнил, что я собирался позвонить профессору Сартре.

«Не нравится мне здесь, – заявил симбионт, пыхтя над моими повреждениями. – Уж слишком тебе достаётся…»

«Согласен».

Я связался с научным гением нашей империи:

– О! Профессор, рад тебя слышать, – сказал я, когда Сартре отозвался. – Там моя супруга тебя ещё ни о чем не выспрашивала?

– При мне только этот крабер, но помощник меня предупредил, что вскоре императрица будет звонить на другой, официальный крабер. М-м… двадцать две минуты осталось до назначенного времени. А что?

– Вот как раз по этой теме и хочу предупредить. Ей о сути своей работы можешь говорить что хочешь, хотя адрес пока не указывай точный. Скажи только, что я решил устроить тайную лабораторию с научно-исследовательским комплексом, а ты готовишь весь список оборудования и медицинских устройств. Но в предстоящем разговоре встанет вопрос о совместной работе с Энгором Бофке. Следователь желает выяснить содержимое мозга Саши Горца, камикадзе, и почему там дырочка в черепе, аналогичная моей.

– О! Неужели совсем аналогичная? – резко заинтересовался учёный. – Надо будет и в самом деле глянуть…

– Вот и посмотри. Главное, никому не проболтайся, где мы и почему. Вроде ничего всплыть не должно, но на сердце у меня как-то тревожно…

«Ага! – не удержался Булька. – И на сердце у него тревожно, и кости в трёх местах поломаны! Что ж дальше-то будет? Прорицатель ты наш!»

Некие интонации в моём голосе уловил и профессор. А может, он просто спросил из вежливости:

– А как у вас там дела?

– Превосходно. Планы выполнили на пятьдесят процентов. Остались технические детали и запланированная акция на обратной дороге.

– О! Так это же здорово! – Сартре всё прекрасно понял об освобождении Броверов. – Но не слишком ли много процентов ты отводишь на зачистку какого-то поместья?

– Так у нас ещё и другие дела есть. Мы тут отца нашего новоиспечённого графа Цой Тана отыскали. Надо будет его захватить в Оилтон. Ну и с родными мне следует массу вопросов решить и всё подготовить, как следует. День, а то два придётся потратить.

– Ну да, понимаю…

Уж я-то прекрасно знал этого умнейшего человека и давно относился к нему как к близкому родственнику, поэтому не только верил, что он поймёт, но и вдруг решил к нему обратиться с деликатной просьбой:

– Там с Патрисией есть проблема…

– В чём именно? – с готовностью поинтересовался профессор. И меня, и мою супругу он знал очень давно, умилялся до слёз, когда видел нас вместе, и поэтому особо ревниво следил за нашими семейными отношениями и вёл себя порой при этом, словно курица-наседка возле своих цыплят.

– Да меня там нет, и Патри может со скуки или расстройства какую-нибудь глупость вытворить. А там убийца-камикадзе вокруг дворца бродит. Выходить-то я ей запретил, но ты ведь знаешь её строптивый характер. Так что присмотреть бы за ней не мешало или загрузить чем-то очень интересным и выматывающим. Чтобы сил больше ни на что не оставалось, кроме как в кровать завалиться… С твоим-то опытом…