Степан Кулик - Операция «Рокировка» Страница 27

— Не мог, — отмахнулся Малышев. — Когда человек так зевает, ему не до крика… Воздуха в легких не хватит.

Капитан приложил ладони к губам и издал резкий, недовольный крик потревоженного филина, извещая группу, о проделанной работе. Подождал немного, но остальные «птицы» молчали. Гусев и Пивоваренко ждали сигнала от Телегина, а у того, судя по всему, рандеву еще не случилось.

— Пошли дальше…

— Ближе к проволоке жмись, пан Анджей… Вон там болотная жижа почти вплотную к лагерю подступает. Даже призрак хлюпать начнет.

Проводник потому и увязался с капитаном, что с этой стороны было самое труднопроходимое место.

— Не начнет, — усмехнулся Малышев, услышав про призрака. — О, а вот и Кузьмич отработал.

Второй филин отозвался с противоположного боку охраняемой территории. Таким же одиночным криком.

Капитан последовал совету поляка, и двинулся вдоль заграждения, едва не задевая маскхалатом за колючки. И все-таки болото своего не упустило. Очередная, с виду надежная и твердая кочка, когда Андрей перенес на нее вес тела, вдруг уползла в сторону, увлекая за собою опорную ногу. Капитан потерял равновесие, взмахнул руками и… устоял. Но чавканье раздалось такое, что ой-ей-ей… Тем более, в ночной тишине?

— Эй, Ганс? Чего шумишь? Упал что ли? — весело окликнул Малышева еще невидимый часовой.

— Да, черт возьми! — капитан отвечал невнятно, словно с набитым грязью ртом. — Проклятье!..

— Свинья болото везде найдет… — продолжал веселиться часовой. — Чему удивляться, имея такую фамилию? Ха-ха-ха… Ганс Отто Мария Швайне* (*Свинья). Ха-ха-ха! О, шайсе…

При чем здесь навоз, Малышев не понял, но крик филина, раздавшийся с того места, откуда раньше доносился голос немецкого часового, все объяснил. И почти сразу же после этого, ночные хищники через короткие промежутки заухали еще в трех углах лагеря.

Минутная тишина и ночь разбудил грохот рвущихся гранат. А последовавшие за ними крики боли, заглушили еще два взрыва…

— Все что ли? — спросил самого себя Малышев, не верящий в возможность легкого успеха. Особенно, если операция проводится нахрапом — без разведки и подготовки. И не ошибся…

По ушам ударил рев сирены, слепя глаза полыхнули прожектора, заливая территорию лагеря ярким светом. А вслед за этим сухо захлопали пистолетные выстрелы.

— Мать вашу!

Капитан рванулся на звук, забирая вправо.

Но, к счастью, охрана лагеря все же была поставлена небрежно. Видимо, немцы считали непроходимость и глухомань болот достаточно надежными факторами безопасности. Не нуждающимися в дополнительном усилении.

Еще раз бухнула граната. Судя по звуку, в помещении менее просторном нежели казарма. А еще полминуты спустя утихло и завывание сирены. Свет прожекторов остался…

Малышев к тому времени уже вбежал на территорию лагеря, на всякий случай прижимаясь к стене ближайшего здания.

— Эй! Все целы?!

— Из наших все… — из-за угла строения вывернулся запыхавшийся старший лейтенант Гусев. — А сына хуторянина зацепило… Хохлов уже смотрит.

— Серьезно?

— Ерунда. Мякоть предплечья задело. Через пару-тройку дней даже следа не останется. Старший поляк ругается… Говорит, что там, откуда стреляли и сирену включили — медицинская лаборатория. И в ней на ночь никто никогда не оставался. Днем у двери пост стоял. А ночью…

— Мало ли, — пожал плечами Малышев, прикрывая глаза ладонью. — Ни черта не видно. Свет приглушить надо, или убрать половину.

— Виктор сказал, что посмотрит, где там регулятор…

В этот момент прозвучал одиночный выстрел, звон бьющегося стекла и глазам стало немного легче. А еще секунду спустя все повторилось. Свет от двух уцелевших прожекторов, направленных вдоль ограждение был уже не столь ослепителен.

— Вижу, что нашел… — хмыкнул Малышев.

— Пан командир, прошу прощения, моя оплошность… — подошел к ним Куба Залевский.

— Выяснили, кто стрелял?

— Да, — Телегин, возник за спиной поляка. — Какой-то доктор с медсестрой уединиться решили. Пан Куба, вы к сыну идите… Мы сами дальше. И не вините себя. На войне без случайностей не бывает.

Поляк кивнул и торопливо ушел.

— В общем, все чисто, командир. Только дети остались. Если никто из фрицев под кровать не заполз… Мы пока камеры не открывали. Чтобы паники не создавать.

— Правильно. Збышек где?

— Тут я, пан Анджей.

— Возьмите Олю, Басю и ступайте вместе с Кузьмичом в бараки. Мы в немецкой форме, а дети и без того, наверняка, напуганы. Старику с девушками больше доверия будет. Успокойте их и объясните, чтоб соблюдали порядок. Скоро начнем эвакуацию. На все про все у вас минут двадцать. Максимум — полчаса. Я в канцелярию. Петров! Ты и Пивоваренко смотрите за периметром. Иван! Гусев! Пройдись вдоль подъездной дороги, километра два… Послушай. Вдруг, у них тут парочки не только в лаборатории уединяются… Хуторян тоже в охранение… Хохлова пришлите ко мне. Мало ли, какие там документы обнаружатся. По медицинской части. Все понятно?

— Так точно.

— Выполняйте. Дольше необходимого задерживаться не будем. Хватит с нас и этих сюрпризов.

Глава одиннадцатая

Хохлов побледнел, хлюпнул носом и вытер рукавом выступившую на лбу испарину. Руки его не то чтоб сильно, но вполне заметно дрожали.

— К-командир, это ловушка…

— Не понял тебя? Где?

Вместо ответа Хохлов сделал широкий круговой жест.

— Кабинет заминирован?! Позвать Петрова? — Малышев еще раз, более внимательно осмотрел помещение.

Вместо ответа Хохлов помотал головой и прямо через разбитую дверцу достал из стеклянного шкафа несколько марлевых повязок. Одну протянул Малышеву, вторую быстро нацепил на себя.

— Н-адевай… — голос врача звучал чуть глуховато, но по-прежнему встревожено. — Может, еще не поздно.

Капитан не стал допытываться и выяснять причину, если медицина считает что это необходимо, лучше прислушаться. Доктору виднее. Уточнил только после того, как крепко затянул тесемки.

— Объяснишь?

— Обязательно, — Хохлов зло плюнул на труп немца. — Ублюдки… Н-ничего святого… Надо н-немедленно всех детей в-вернуть обратно в боксы! — на Хохлова было страшно смотреть. От волнения он даже заикался меньше чем обычно. — Быстрее, командир! Б-быстрее!

Малышеву приходилось видеть, как в секунду поседел сапер, когда услышал щелчок предохранителя, а фугас после этого не взорвался. Так вот, лицо у военврача сейчас было точь-в-точь, как у того солдата, — заглянувшего в глазницы смерти, но неожиданно получившего отсрочку. Капитан обвел взглядом помещение, но ничего, хоть отдаленно похожего не увидел.

Письменный стол, пара медицинских шкафов с разбитыми стеклами. Два перевернутых набок стула, кушетка. Вешалка для одежды… На ней два халата и офицерский китель. У окна — ничком труп немца в одних подштанниках. На кушетке — лицом к стене молодая женщина в ночной рубашке. Мертвая. Осколки гранаты посекли ее так, что от крови белая ткань стала алой. На полу штаны от мундира, сброшенные взрывом папки, рассыпавшие по комнате какие-то бланки, документы и исписанные листы бумаги.

— Ничего не понимаю.

А Хохлов тем временем выбежал на улицу, сорвал с плеча автомат и выпустил в воздух длинную очередь.

— Внимание! Боксы н-не открывать! К детям не п-прикасаться!

— Что случилось? — из-за угла здания показался старшина Телегин.

Дверь барака хлопнула и почти одновременно наружу выскочил поляк-проводник и младший сержант Гордеева.

Затрещали кусты и с автоматом наизготовку на свету возник Пивоваренко.

— Что за шум, медицина?

— Всем оставаться н-на местах! — закричал Хохлов, внося еще большую сумятицу.

— А что случилось-то? — Оля шагнула вперед.

— С-стой! — врач замахал на девушку руками. — Никому не п-приближаться!

— Смирно! — Малышев понял, что пора вмешаться и прекратить панику. — Группа, слушай мою команду! Всем оставаться на своих местах, вплоть до особого распоряжения! Капитан Хохлов! Ко мне!

— Командир, ты не…

— Отставить! — Малышев, когда хотел, мог одним только голосом, заставить встать по стойке смирно оплывшего на весеннем солнышке снеговика. — Ко мне!

Хохлов непроизвольно подтянулся и даже попытался изобразить строевой шаг.

— Т-товарищ капитан, капитан медицинской с-службы…

— Отставить, — козырнул Малышев. — Приказываю прекратить панику и доложить, как положено! П

— Мы в-в ловушке.

— Попрошу по существу!..

— Дети заражены. Любой к-контакт с ними с-смертельно опасен. Эти нелюди п-превращали их в биологическое оружие. Я еще не п-просмотрел журнал до конца, но д-думаю, что кроме новеньких, все дети носители с-самых смертоносных вирусов. Мы должны в-возобновить изоляцию!

— Что мы должны сделать?