Андрей Буторин - Дочь небесного духа Страница 27

И Костя Парсыкин, который, как помнила девушка, всегда был большим охотником до разговоров, вести которые предпочитал в основном сам, с видимым удовольствием начал свой рассказ.

Как оказалось, разгромленные в конце зимы возле Полярных Зорь варвары, точнее – их разрозненные остатки, не стали объединяться и разбрелись кто куда. Сам Костя присоединился к одной из таких групп численностью около пяти десятков человек, которую вскоре и возглавил, Костя хорошо помнил рассказы Нанаса об окрестных городах и о родном сыйте и понял, что в Мончегорск с Оленегорском им лучше не соваться, а вот в «благополучном» саамском поселении они вполне бы смогли устроиться. Какое-никакое оружие – ножи, топоры, луки, с десяток арбалетов, даже один карабин (в котором оставался, правда, единственный патрон) – у группы было, и, понадеявшись, что самое главное оружие – это внезапность, Костя решил отправиться к сыйту и напасть на него, чтобы взять власть в свои руки. Добирались они сюда долго, едва не месяц, и с большими трудностями. Несколько дикарей погибли от зубов и когтей диких животных, были на пути и другие опасности, но до сыйта Парсыкин свой поредевший «отряд» все же привел. И власть он тут захватил даже легче, чем ожидалось, – достаточно было один раз выстрелить из карабина, как саамы попадали ниц, признавая его едва ли не могущественным духом, спустившимся из Верхнего мира или поднявшимся из Нижнего. Так что верховным нойдом он стал без каких бы то ни было возражений. Правда, прежний нойд Силадан куда-то смылся. Но этому Костя не придал большого значения – что может сделать ему один старый саам, который, к тому же, наверняка уже отбросил копыта, лишенный еды и крова. Зато старейшин, чтобы не настраивать против себя людей, Костя оставил на своих «постах» – тем более с их помощью ему проще было разбираться в реалиях саамской жизни, да и все «хозяйственные» задачи он также свалил на старейшин, так что самому ему осталось лишь жить да радоваться.

Пока Костя рассказывал, приходила маленькая, согнутая дугой старушка – принесла большую берестяную «миску» горячего, вкусно пахнущего жареного мяса и берестяной же туесок моченой брусники – для свежего урожая было еще, понятно, рановато, брусника в лесу только начинала цвести.

Надя с большим аппетитом ела и ела, не пропуская между тем ни одного Костиного слова и удивляясь одновременно как рассказу предателя, так и тому, как же в нее столько влазит, – она и не предполагала, что проголодалась до такой степени. Хотя и местная пища, нужно отдать ей должное, оказалась весьма и весьма вкусной. Девушке даже стало немного стыдно: вот она сидит тут, обжирается, а Нанас, может быть, как раз в эту минуту умирает… От этой мысли аппетит у нее сразу пропал, но, скорее, пропал он по большей части из-за того, что поместиться еде было уже просто негде.

Да и Костя как раз замолчал и, налив ей в долбленую деревянную кружку пахучего, заваренного на трутовнике чая, сказал:

– Теперь твоя очередь. И тоже давай по порядку. Только без фантазий, пожалуйста. В то, что ты пошла в лес за грибами и заблудилась, я все равно не поверю. Да и грибов еще нет, не сезон.

Надя поднесла к губам кружку с чаем и сделала несколько глотков, окончательно обдумывая при этом, что и как рассказывать Косте. Ясно было, что говорить Парсыкину всю правду нельзя, для того Нанас – злейший враг, и он уничтожит его, не задумываясь. Но и сочинять откровенные небылицы было бы глупо, сама же потом и запутается. Поэтому она решила по возможности максимально придерживаться истины, кроме того, что касается Нанаса, Сейда и Гора (про старого варвара она тоже решила не говорить – во-первых, где же он тогда сейчас, а во-вторых, по отношению к бывшим «своим» он тоже был как бы предателем), а также кроме того, что Парсыкину знать совсем ни к чему.

– Нет, не за грибами, – сказала она, поставив на стол кружку. – Ты ведь знаешь, что неподалеку отсюда разбился самолет моего отца?

– Разумеется, знаю. И что?

– Как что? Я как узнала про это, так сразу для себя решила, что побываю на месте его гибели во что бы то ни стало. А тут как раз Ярчук организовал экспедицию в Видяево, вот я на обратном пути и выпросила у него…

– Погоди, – прервал ее Костя. – В Видяево, говоришь? И что, удачно съездили?

– Удачно. Оружия много взяли, боеприпасов, одежды. С горючим хуже – там совсем немного оставалось.

– А оружие и одежда в Видяеве еще остались?

– Что-то осталось. А ты что, задумал туда сходить? Глупая затея.

– Ну, не сейчас же. Не пешком. Зимой, на оленьих упряжках.

– Да все равно ничего не выйдет! Радиация убьет раньше, чем вы туда доберетесь!

– Твой же… этот… добрался, – скривил губы Парсыкин. – Чем я хуже? Кстати, где он сам-то? Неужто тебя одну отпустил?

– У моего «этого» есть имя, – сухо, но стараясь держать себя в руках, сказала Надя, вспомнив, что совсем недавно почти слово в слово говорила то же самое Ярчуку. – И Нанас не хотел меня, конечно, отпускать, но без меня экспедиции в Видяево пришлось бы куда трудней. А его самого Олег Борисович брать отказался – сам, наверное, помнишь, как он к нему относится. Я поначалу взбрыкнула, сказала, что без Нанаса не поеду, но потом все же сдалась, потому что эта поездка была единственной возможностью попасть на место гибели отца. Собственно, это и было моим условием Ярчуку: поеду в Видяево, если на обратном пути он даст мне машину и сопровождающего. А насчет того, что Нанас зимой до Видяева добрался, так, во-первых, у него был противорадиационный костюм, а во-вторых, оленей-то он все-таки потерял, еще по дороге туда. И если бы на базе не оказалось снегохода, то назад бы ему ни за что не дойти. А ты ведь не просто так прогуляться, ты еще и нехилый груз хочешь сюда доставить. Нет, без машины можешь об этом даже не мечтать.

– Так ведь машина есть, – прищурился Костя.

– Откуда? Где?..

– Ты же сама сказала, что выпросила у Ярчука машину.

– Но ты ведь меня не дослушал!

– Ладно, говори.

– Да, Ярчук дал мне «УАЗик». И водителя, Андрея Селиванова.

– Знаю такого, – кивнул Парсыкин.

– Вот. До Ловозера мы добрались нормально, там оставили машину, а дальше отправились на моторной лодке – нашли в гаражах возле озера…

– Лодка? А еще там они есть? – живо заинтересовался Костя.

– Во всяком случае были. Потому что за нами образовалась погоня. Видать, еще на оленегорской развилке заметили, что мы в эту сторону свернули. Но догнали они нас, когда мы уже вышли к обломкам самолета. В перестрелке Селиванова убили, а я не знаю, как и спаслась… – Надю вдруг затрясло от реальных воспоминаний, по щекам потекли слезы, и это оказалось весьма кстати, поскольку Костя ей, кажется, поверил.

– Ну, ну… – придвинулся он к ней, собираясь то ли обнять, то ли вытереть слезы, но не решился сделать ни того, ни другого. – Успокойся, теперь ты в безопасности… Но все-таки не пойму, как ты сюда вышла, ведь самолет, как я слышал, упал по ту сторону Ловозерских тундр.

– По ту… – всхлипнула, успокаиваясь, девушка. – И я сама не верю, как мне удалось дойти… Сначала я пряталась в зарослях, дожидаясь, пока бандиты уйдут, но не была уверена, что они убрались совсем. Я подумала, что они могли ждать меня возле нашей лодки. Да и возле машины в Ловозере могла быть засада. Поэтому назад я идти не рискнула. И вспомнила, что саамский сыйт где-то не очень далеко, за горами. Вот и пошла через горы. Думала, что не дойду, вообще решила, что не в ту сторону пошла. Спала всего пару часов – наверху ночью холодно, ветер такой пронизывающий… Забилась в расщелину между камней, кое-как покемарила. Все ждала еще, что на меня какой-нибудь зверь нападет.

– А вы что, без оружия пошли, что ли? – пробежал глазами по девичьей фигурке Костя.

– Были у нас с Андреем автоматы… Но в перестрелке с бандитами у меня патроны кончились, и я свой выбросила – чего зря лишнюю тяжесть таскать? Ну, нож есть, так ведь им от волков и тем более от медведя не отбиться…

– Медведи по горам не лазают. Да и волки, вроде бы, тоже.

– Вот потому я через горы и пошла, а не лесом, в обход. Но все равно страшно. Сейчас ведь каких только мутантов не встретишь; может, и горные медведи с волками появились. Не знаю, если бы мне еще одну ночь в горах пришлось провести – с ума бы сошла, наверное.

– Так ночи же светлые, – хмыкнул Парсыкин.

– И что с того? Зато и меня лучше видно. И говорю же, холодно ночью. А в горах наверху и костер сложить не из чего. Я когда сегодня до этого склона дошла и озеро внизу увидела, сперва подумала, что нечаянно крюк дала и назад к Ловозеру вышла. Едва не заревела с досады, но тут как раз твоих людей встретила. Чуть целовать их не бросилась.

Костя весело фыркнул. По выражению его лица было видно, что он Наде поверил. Но, вспомнив первопричину того, из-за чего она вообще отправилась в эти места, Парсыкин попытался состроить сочувствующую мину.