Михаил Соколов - Бог-Император Страница 27

Сергей спросил у вождя, почему все уверены, что Бога-Императора нет во дворце, и тот оказался удивлен:

— А как же иначе? Он разве смирился бы с существованием обров?

Логика, конечно, была неотразимой, но Сергея это не убедило.

Обрадовавшись его любопытству, подступил Малинин. Говорил об Олимпе, о богах, перессорившихся друг с другом, о Христе, пришедшем на смену племенным богам, когда кому-то (людям? Всевышнему?) понадобилось объединить разноплеменную массу под единое начало.

— Бог есть, — говорил философ и писатель, — потому что разум появляется тогда, когда возникает религия, вера в высшие силы — атрибут разума. Но образы Богов— это образы и подобия общественного идеала данной среды. Поглядите на нашего Бога-Отца, — приглушал он свой голос, — это дикий свирепый боец, как и все здесь, готовый немедленно сражаться и умереть. И, конечно, победить. Кстати, если бы не наш светско-идиотско-спортивный тренинг, я не знаю, как бы мы вписались в здешнее воинство. Теперь я с благодарностью вспоминаю своих наставников по фехтованию, борьбе и верховой езде. Нас словно бы специально готовили к отправке сюда.

Изредка шли слабые дожди. Облака, лениво плывущие по небу, вдруг грозно сгущались, темнел воздух без света, но раскаленная степь на лету испаряла влагу, отталкивая водяные тучи. Земля иссыхала, струйка ручья утончалась.

Проходили дни, недели, и однажды к вечеру, когда солнце уже опускалось к горизонту, тоскливо завыл рог дневального на башне, ибо должен был извещать только об одном — о том, к чему все готовились, но о чем не хотелось и думать, — идут.

Вскоре все увидели в степи то, что раньше углядел дозорный, — торопливо скачущего гонца. Все понимали без слов, что означает загнанный вид коня и то, что разведчик скакал один — второй пал в гонке со временем. Переглянувшись, тренировавшиеся бойцы стали собираться в городище. Сергей молча смотрел в степь сквозь дрожащий и мутноватый к концу дня воздух.

— Вот и дождались… — тихо сказал кто-то рядом. Гонец сообщил, что обры затопили собой степь. Идет воевать не меньше двадцати тысяч воинов.

Страшное дело! Обры пришли за окончательным расчетом.

Доброслав стал собирать отряд охотников выехать навстречу врагу. Набрал сотню бойцов, большим числом воинов рисковать не стал. Отряд должен был просто прощупать пришедших врагов, оценить их силу, не вступая в серьезную схватку. Но риск погибнуть был уже здесь, поэтому воевода и послал так мало людей.

С отрядом вызвались поехать Сергей и Михайлов. Пока все паломники держались вместе, не желая растворяться в реалиях этого мира, — все-таки основной их целью оставался дворец Бога-Императора, а не чужая война. Сергей продолжал чувствовать свою ответственность за них, он разрешил Виктору ехать, не подозревая о последствиях.

А Доброславу было все равно, он был даже рад — своих двоих бойцов он тут же отозвал из отряда.

Старшим у них был молодой воин по имени Радим, невысокий, но широкий и мощный телом. На коне он сидел как влитой, будто был со своим конем одним целым.

Каждому из воинов выделили по запасному коню. Иначе в степь не ходили. Все ехали друг за другом. Старались прижиматься к опушкам рощ. В иных местах казалось, что леса больше, чем ровного места, а все же степь.

Высоко, не шевелясь, висел над их головами орел-беркут, оглядывая землю и людей, одинаковых для него, как муравьи в траве.

На каждом из бойцов были холщовые штаны, заправленные в кожаные сапоги на толстой подошве, рубахи, вышитые у ворота, на головах — плоские колпаки-подшлемники. Сзади к седлу приторочен плащ и безрукавка из козьей шкуры мехом наружу. Спереди — сумка с походной мелочью. Меч висел на левом боку, удерживаемый кожаной перевязью. Рукоять длинного ножа торчала за голенищем правого сапога. У каждого колчан с тремя десятками стрел, лук со спущенной тетивой, притороченный к седлу. Круглый деревянный щит, окантованный железом по краю и с железными бляхами по всему полю, висел на длинном ремне за спиной.

По дороге встречалось много зверей, козы, свиньи, дикие лошади, антилопы, бизоны — все быстро или нехотя уступали дорогу. Однажды, на четвертый день пути, увидели пятерых огромных, зеленых, с красным гребнем, странно и вызывающе чуждых животных — тарканов. Радим долго всматривался, разглядывая зверей, мирно пережевывающих траву и лишь изредка, рывком передвигавших тело с места на место. Опасности не было. Радим махал рукой — в путь.

Встретились и дикие лорки. Пронеслись вереницей, словно чудовищные страусы, и исчезли вдали.

Еду с собой не взяли. Немного хлеба на первое время, щепотка соли. На ходу, не задерживаясь, били добычу. Кто-нибудь привязывал к седлу свинью, оленя или антилопу и спешил догнать товарищей. По степи вдаль и вширь катились травяные волны. Лес расступился по сторонам, спустился в балки, где еще журчали свободные воды ручьев.

А врага все не было.

На седьмой день встретили своих дозорных, неспешно отступающих перед чудовищной силой вражеского войска. Сергея поразили постаревшие лица разведчиков — в общем-то молодые воины, старшему не было и тридцати, увидев воочию силу, пришедшую уничтожить людей и их семьи, вмиг обрели зрелость. Все готовились к смерти: или врага, или своей.

От обров уходили не спеша, враги все равно не могли догнать конных на своих лорках. Увидев войско врагов, уже не хотели терять его из вида. Боялись, что невидимый враг станет еще сильнее. Но и бодрились — дело сделано, свои к сечи готовы, а там — Бог-Отец поможет. Готовность увидеть рядом врагов переводила мысли на дом и грядущее сражение. Воины думали о семьях, о земле, о жизни… И страх за своих близких излечивал от страха за себя…

Глава 5. ЗАСАДА

Шел уже третий день, как обры гнались за ними. Люди могли бы уйти, их кони резвее лорков, те берут выносливостью, но Радим готов к игре со смертью.

За ними все время ехал отряд в несколько сот всадников. Основное войско, отягощенное обозом, не замечает маленькую горстку врагов. Следопыты-обры давно уже высчитали их количество, догадались, что это разведчики, и доложили вождям.

Жара не спадала, короткие ночи были теплы, днем степь дышала зноем, как прогоревший костер — углями. Об ожидавшей впереди большой войне не думали ни люди, ни преследующий их отряд противника. В степи были они одни, их догоняла только смерть. А может, обров? Видеть друг друга привыкли обе стороны. Обманывая врага, забывали об опасности, привыкали дергать тигра за усы. В конце концов, и самый осторожный был готов проверить себя схваткой. Избиение разведчиков-обров несколько недель назад наполнило сердца верой в свои силы. Чтобы сейчас обмануть врага, делали вид, что не могут ускользнуть. Преследователи безжалостно погоняли своих лорков. Те бежали, от изнурения распахнув широкие клювы. Шла игра, где соревновались не только сила против силы, но и хитрость против хитрости.

Наконец Радим решился. Выбрал время и указал место засады. За короткий поход привыкнув друг к другу, каждый без суеты выбирал себе место рядом с товарищем.

А обры приближались. Сквозь просветы в ветвях Сергей видел вырастающих врагов. Нападающий страшен той быстротой, с которой настигает тебя. Волков оглядывается на Виктора. Тетива давит ему на нос, но Виктор этого не замечает, смотрит поверх стрелы.

Лорки пожирают расстояние, бегут ровной рысью, плавно неся на спине раздувшихся от лат хозяев. Шеи лорков вытянуты вперед, клювы приоткрыты. Сергей же в эти мгновения думает о шерсти, покрывающей их тела и мосластые, не по-птичьи тяжелые кости, с которых сам срезал вареное мясо в урочище после боя.

Обры, не видя людей, но чувствуя их близость, кричат, потрясая копьями, серо-зеленые морды и что-то ярко-розовое в открытых пастях: язык, небо?..

Противники запнулись и внезапно стали стеной на поляне. Что-то задумали. Нет времени уточнять…

Вдруг за спинами людей в лесу слышатся те же вопли, что и впереди, и до самых тугодумных доходит, что их обошли, что засады не получилось.

Радим, не медля, командует сигнал к атаке, на ходу меняя план боя. Обры сзади еще не успели приблизиться, лоркам нужна степь, в лесу они передвигаются еще хуже. Время совсем остановилось. С момента обнаружения обров сзади прошло всего ничего — тетива продолжает раздавливать нос Михайлова, конь под соседним воином так и не дрогнул…

Дико, сильно вопят зверолюди, уже торжествуя победу, и Радим гортанно выдыхает сигнал-крик вместе со стрелой… от которой не отвести взгляда, но, опомнившись, рука уже тянет-рвет тетиву. Не было отдельно ни людей, ни коней, ни стрел — был общий порыв ненависти, силы, боевого гнева, спаявший их в непобедимое целое.

Выскочив из леса, еще раз приостановились. Снова разом пустили стрелы. Радим, оценивая отпущенное им время до прямого столкновения, позволил стрелять. Сергей смотрел, как наконечник ложился выше полированных лат, и стрела, взметнувшись вверх и сразу уменьшаясь, летит к обру, чтобы вонзиться в него занозой.