Воспитанник орков. Книга третья (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 27

Точка для засады выбрана грамотно. И скрытное, и мимо него не пройти. Караванщиков, вместе с охраной, будет побольше, но если бандиты дадут залп из луков, потом второй, то караван можно брать голыми руками. А еще солнце будет бить в глаза охране каравана, невольно помогая разбойникам.

Да, а чего он тут торчит, словно одинокая пальма? Не дай Единый, если кто-нибудь из разбойников обернется, горя не оберешься.

Первым делом, Данут уложил своего верблюда на песок и, к его удивлению, тот повиновался.

Соскочив с седла, воспитанник орков снял лук с колчаном, оставив копье и меч притороченными к упряжи.

— Лежи здесь, и не рыпайся! — громким шепотом приказал парень Бучу, а тот, вроде бы даже кивнул кудлатой башкой.

Вот уж кого не хотелось подставлять под удары, так это беззащитную животину. И так им, бедолагам, достается при человеческих разборках. К тому же, Данут был не уверен, что сможет одновременно и стрелять, и сидеть в седле.

Отойдя в сторону от верблюда (не слишком далеко, но так, чтобы пустынному красавчику не досталась случайная стрела) и, успокоившись касательно Буча, Данут присел на одно колено, приготовив лук. Теперь вопрос — что ему делать? То ли дождаться, пока разбойники встанут, начнет стрелять, то ли начинать первому. Перебить из лука сорок человек, можно, если этих людей обезоружить, да привязать.

Решив, что долго думать, при заведомо проигрышном деле, вредно, воспитанник орков наложил стрелу на тетиву и, прицелившись, выстрелил в одного из разбойников, показавшимся одетым богаче остальных.

К радости парня, он не просто удачно попал, но попал так, что бандит умер мгновенно, не потревожив соседей агонией, или предсмертным криком.

Плюнув на все предосторожности, Данут встал во весь рост, и принялся расстреливать ничего не подозревающих «пиратов пустыни», успев уложить не меньше пяти человек, пока остальные не всполошились и, в свою очередь, не начали стрелять в противника.

Данут отбросил в сторону лук, чтобы не мешал и припустился бежать, надеясь, что верблюд окажется на месте, а разбойники хоть немножко, но замешкаются. Но эти не мешкали, а принялись густо засеивать стрелами песчаное поле, стремясь удобрить его человеческой плотью и кровью. Вот только цель оказалась не очень удобной!

Воспитанник орков бежал так, как учили — зигзагами, сбивая прицел стрелкам, резко разворачивался и отпрыгивал в сторону, снова зигзагом, а потом прямо, навстречу стрелам и, даже умудрился поймать одну из них на лету.

От трех, а то и пяти стрелков, так можно уворачиваться долго — на сколько у тебя хватит дыхалки, да сил. Но ежели стрелков больше десяти, то вскоре они приноровятся к метаниям мишени, возьмут ее в «вилку», а потом засадят по две стрелы и, хотя бы одна из них да найдет цель!

Но видимо, Единый хранил своего питомца до какого-то другого случая, или просто Дануту повезло встать так, что солнце, стоящее за его спиной, било прямо в глаза стрелкам. А они-то рассчитывали, что раскаленный шар будет на их стороне!

Скорее всего, кто-нибудь из стрелков оказался бы удачливее остальных, приноровившись к лучам — все-таки, не первый раз приходится сражаться в пустыне, приноровились, но тут воспитаннику орков снова повезло. Сверху послышался шум копыт, взбивавших песок, и на бархане появились люди на верблюдах, в отличие от Данута, умеющие и сидеть на спине животного и стрелять!

Охрана каравана, заслышав шум, не стала дожидаться нападения, а сами решили атаковать врага.

Разбойникам стало теперь не до одинокого стрелка, и они включились в схватку с новым, более многочисленным противником.

Поначалу Данут хотел отыскать лук, брошенный во время бегства (не привык бросать оружие на поле боя), но решил, что это можно будет сделать и потом, после сражения. Добежав до своего двугорбого, лежавшего там, где ему и было велено пребывать, в два счета отстегнул ножны с мечом, накинул на себя перевязь, ухватил копье и побежал туда, где кипел бой.

Часть бандитов, не успевшая поднять коней и сесть в седла, была перебита охраной каравана, но большая часть не только уцелела, но и довольно яростно сопротивлялась.

В схватке между наездником на верблюде и всадником на коне, есть свои тонкости. Конь — более подвижный и ловкий, а верблюд более основательный и сильный. К тому же, копыта коней не особо подходили для передвижения по рыхлому песку и, часто проваливались, тогда как ноги верблюдов стояли гораздо увереннее. Если бы бой происходил на твердой почве, или на караванной тропе, то шансы были бы равными, а вот тут, на бархане, можно было не сомневаться, что победу одержат наездники на верблюдах.

Сухопутные пираты это тоже прекрасно понимали и они вовсе не горели желанием умереть за неправедное дело и, потому, время от времени кто-то из всадников, выбрав между нападавшими брешь, припускал коня в сторону пустыни. В свою очередь охрана, не жаждавшая вести борьбу до полного уничтожения противника (нет-нет, конечно же, она хотела уничтожить бандитов, но народ был тертый, знавший, что крысу опасно загонять в угол — себе дороже!), не устремлялась в погоню, давая возможность своим врагам удрать. Вполне возможно, что завтра-послезавтра, зализав раны, «пираты пустыни» опять выйдут на караванные тропы (конечно же выйдут, а что им еще остается делать?), и опять барханы будут обагрены кровью. Но это будет завтра, да и будет ли, кто его знает, а жить-то хочется сегодня. А может, завтра пустынный разбойник позволит уйти живым и здоровым охраннику каравана, или вообще, захватив добычу, оставит всех людей целыми и невредимыми?

Данут, привыкший к войне, когда не добивают лишь тех, кто сдается в плен, не знал таких тонкостей. И когда на него помчался один из убегавших разбойников, уже успевший бросить в ножны кривую саблю, он встретил его прямым выпадом копья, пробив тому грудь, а сам, едва успел увернуться от ошалевшего животного.

И тут два всадника, возмущенные подобным «коварством», ринулись на Данут с двух сторон. Если сказать, что воспитанник орков струхнул, значит, ничего не сказать. Ему еще не доводилось воевать с людьми, сидящими верхом. Еще хорошо, что за время поездки на верблюде, немного привык к таким здоровенным животным. А лошадь, как ни крути, будет поменьше верблюда. Но все равно, пришлось зажать в кулак трясущуюся душонку, чтобы та не позволила телу бежать (умом-то он понимал, что бегство, это смерть, а вот сердце трепетало!), чтобы сразиться сразу с двумя верховыми. И уже когда он стал понимать, что шансов против двух всадников у него нет, воспитанник орков по какому-то наитию послал в сторону первой лошади, вырвавшейся вперед, образ пустынного волка, готового вцепиться ей в горло.

От неожиданности конь шарахнулся в сторону, пытаясь стряхнуть с себя хищника, запнулся и упал, подминая под себя всадника, ломая тому кости.

Вторая лошадь, наткнувшись на преграду, только запнулась, но подпав под воздействие «мыслеформы», заржала от испуга и присела на задницу. Умелый всадник остался в седле, но этой доли секунды Дануту хватило, чтобы метнуть копье и поразить разбойника в лицо.

Воспитанник орков перевел дух и огляделся. Все было кончено. Кто из «пиратов пустыни» сбежал, а кого-то еще добивали. Вздохнув, Данут понял, что опять свалял дурака. Ну, чтобы ему не напустить на разбойников и их лошадей образы «волков», когда они еще сидели в засаде? Глядишь, все было бы иначе. Ну, хорошие мысли всегда приходят потом...

Глава 15. Эльфы, как они есть

Все были чем-то заняты. Кто перевязывал раны, кто бродил между мертвыми разбойниками, отыскивая что-то полезное для себя — пару «кругляшек», спрятанных где-нибудь в лохмотьях, или какую-нибудь драгоценность. И только Данут ничего не делал. Он просто сидел, прикрыв глаза, подавляя в себе желание завыть.

Он только что, собственными руками выкопал могилу для Энама. Славный парень, которому было больше лет, чем его знакомым долгожителям вместе взятым, отчего-то казался Дануту младшим братом, а не одним из бессмертных эльфов. Хотя, можно ли назвать бессмертным существо, которое можно убить?