На благо чужого мира. Выходец - М.А. Гард Страница 27

- Понимаете командир, – на мгновение замявшись, ответил он, – мне кажется, что хозяйка мельницы, ер Варра на меня глаз положила. Вот вы вчера вечером пошли отдыхать и язык учить, а я немного погулял тут и встретил ее. Так вот она мне вчера все уши прожужжала - о том, какая мельница выгодная, как не хватает ей мужских рук и как она во вдовицах то засиделась.

- Ну да, тоже самое ты говорил и про хозяйку таверны, и про купчиху и черт знает еще про кого. - Бертон громко рассмеялся, и даже смурной Кальвадос улыбнулся.

- А что, я мужчина видный! – и довольный Роберто выпятил грудь.

- Видный да женатый, скоро ведь и пополнение будет в вашей семье.

- Оно-то так, но все равно чужое внимание приятно, - сконфуженно пробормотал здоровяк при упоминании о семье.

- Поехали уже, завидный женишок. А то оставлю тебя здесь, будешь муку молоть, да байки про службу на завалинке травить.

После этих слов ир Алессоро пошел поблагодарить ер Варру за гостеприимство, а Кальвадос с Роберто вывели уже оседланных лошадей за калитку хозяйства и там уже дожидались капитана. Минут через пять Бертон вернулся, подмигнув Роберто, он запрыгнул в седло и сказал:

- Тебе привет от вдовы, к тому же она просила передать, чтоб ты заглядывал в гости, – улыбнулся он, но тут же вновь стал серьезным. - Ладно, хватит шуток, пора и делом заняться, увидимся вечером у пасечника.

Капрал махнул рукой и поехал, как он сам выразился, «рыскать по округе разнюхивая, что где не так», а Кальвадос с ир Алессоро отправились заселяться к пасечнику.

[1] Культ Единого – основная религия Риосской империи и соседствующих стран.

[2] Освященный кристалл фламмы (минерал), расположенный на высокой подставке, один из атрибутов культа Единого.

Глава 7

Пока они неспешным шагом ехали к дому Россо Броли, настроение Кальвадоса немного улучшилось, он согрелся под ласковыми, с утра не такими палящими лучами солнца и его ночной кошмар отошел на второй план.

На стук в дверь пасечник не ответил, видимо он с утра пораньше возился со своим пчелиным хозяйством и не ожидал СОУПцев так рано. Спешившись, чистильщики приготовились его ждать, однако хозяин на удивление быстро появился, причем не со стороны лугов как вроде бы ожидалось, а из дверей собственного дома. Когда ир Броли подошел ближе к ним, наблюдательный англичанин заметил, что тот плохо выглядит: осунувшееся серое лицо, большие мешки под глазами, да и сам взгляд какой-то мутный. От вчерашнего толстячка, пышущего здоровьем и бодростью, не осталось и следа.

- А, это вы, с утречком вас, – сказал он, вытирая платком влажный лоб. – Проходите, проходите, я для вас комнату уже приготовил.

- Доброе утро уважаемый, что-то вы плохо выглядите, – поздоровался ир Алессоро, а Кукушкин вежливо кивнул головой, так как еще не знал риосского языка хорошо, и боялся ненароком обидеть хозяина. - Что-то случилось? Может мы не вовремя или возможно нужна наша помощь?

- Да нет, что вы, все в порядке, а вам я всегда рад. Просто всю ночь не мог заснуть, бессонница за мной гонялась, – попытался улыбнуться пасечник, однако улыбка вышла вымученной и бледной.

Временно привязав лошадей у большого дома, ир Алессоро и Кальвадос сняли с них свои вещи и прошли вслед за хозяином в просторные сени. Пройдя сквозь них, они попали в большую комнату с огромной печью у дальней стены (такие печки Кукушкин видел только в старых сказках советских фильмов). Судя по обстановке, комната служила одновременно кухней и столовой.

- Здесь кухня, живу я один, так что не обессудьте, готовлю я не очень, но уж что есть - в полном вашем распоряжении, как и все мои запасы. Вон там моя спаленка, - и пасечник показал рукой на занавеску из тяжелой зеленной ткани сразу за печкой. – Я бы вас попросил туда не заглядывать, у меня давно не было гостей и там страшный бардак.

Потом он прошел к двери у другой стены.

- А вот и ваша комната, - ир Броли с трудом открыл рассохшуюся деревянную дверь, - проходите, чувствуйте себя как дома. Лошадок потом заведете под навес, а позади дома колодец и летняя кухня, сад и огороды. Вечером я вам настоящую норк-гроффскую баню растоплю и хмельным медом угощу, ведь такие гости у меня не каждый день, охота побольше новостей узнать. А сейчас отдыхайте, располагайтесь, а я пойду к своим ульям, дела-с.

- Большое вам спасибо за гостеприимство, нам вполне будет удобно, а уж что приготовите, так мы всему рады, – поблагодарил капитан хозяина. – Не переживайте, мы у вас ненадолго и постараемся вас не обременять.

Ир Броли степенно поблагодарил чистильщиков, кивнул головой молодому человеку и оставил их в комнате.

Во время этого диалога Кальвадос просто стоял и рассматривал комнату - достаточно просторную для трех человек, с двумя небольшими окнами, через которые пробивался солнечный свет, но через них вряд ли бы смог пролезть даже такой худой человек как он. Из мебели в комнате стояли два больших сундука (таких размеров что уместили б золотой запас небольшого государства), один шкаф, пустые полки на стенах, пара грубо сколоченных табуретов и… почему-то лишь две кровати. В одном из углов комнаты был разложен старый выцветший соломенный матрац, судя по его виду – в нем наверняка родилось, выросло и умерло не одно поколение мышей. Под потолком болтался небольшой кованый фонарь с огарком свечи.

У Кальвадоса создалось впечатление, что именно для него приготовлен этот матрац. Ему даже отчётливо представилось, как вечером пасечник с гнусным выражением лица расстилает его в углу, и засовывает в него клещей и клопов, собранных со всех близ растущих деревьев, а утром убирая в комнате, сметает на него всю пыль. В пользу последней версии говорила пыльная паутина в углу над будущей лежанкой «злобного пчелоубийцы» Кальвадоса. В центре нее сидел грустный паук, весь серый и мохнатый от покрывающего его слоя пыли.

- А у нашего хозяина с чувством юмора туго, – сказал ир Алессоро на английском Кальвадосу после беглого взгляда на обстановку комнаты, – вон какое тебе царское