Андрей Стрелко - Западня Страница 28

– Как это «пострелять»? Он же внутри?

– Оболочка, смотрите, как жесткая резина, туго, но прогибается. – Птица оперся на холм на уровне средней линии, оболочка под его рукой утонула на пару миллиметров. – Это нормально, пузырь, как воздушный шарик, может прогибаться, растягиваться до определенных пределов, но внутренний воздух с наружным никогда не соприкасается. А ДП делает энергетическую мембрану мягче и податливей, оболочка будет прогибаться гораздо больше.

Мы, когда темпоральные контуры под Проклятым лесом исследовали, пытались при помощи ДП выскочить из контура, не срывая образующего кристалла. Пробивали силовую мембрану и пытались выбежать из контура. Так вот, эта оболочка становилась мягкая-мягкая, можно было из контура метров на пять выбежать. Сначала было легко бежать, потом ее сопротивление увеличивалось, и в конце концов приходилось останавливаться. Потом, по мере сворачивания действия ДП, упругость оболочки возвращалась, и нас затягивало обратно в контур, как сетью. Если бы у нас был ДП, то мы бы могли продавить оболочку, нащупать внутри пулемет, может быть, даже курок отыскать и выстрелить, только пули наружу не вылетят.

– Тогда они должны в месте попадания растянуть пузырь метров на двести, – сделал вывод Санитар.

– Не сомневайся, так и будет – проверено. Пуля вылетит, растянет оболочку, насколько хватит ее растяжимости, остановится и, как из рогатки, полетит обратно.

– Все это, конечно, интересно, но нам это, я так понимаю, ничего не дает, – еще раз повторил Крюк.

– Ничего! Я же говорю, это просто пузырь, с нами он никак не контачит. Моя радость связана исключительно с научным интересом. Мы уже год пытаемся убедить научное сообщество в том, что пузыри Данилевского неизбежны, а они нам говорят, что мы ничего в науке не понимаем.

Крюк сильно хотел зарядить Птице в глаз, но сдержался. Что с него, убогого, взять? Каждый в Зоне сходит с ума по-своему. Он собирает артефакты-уни кумы, которыми почти никогда не пользуется, но и не продает их, хотя умники за каждый выложат и миллионы, и душу. А Птица радуется, что в природе есть какие-то пузыри, видите ли, его самолюбие тешит, что они оказались умнее всех. Что ж, пусть.

– То есть вы теперь крутые, а все остальные полные лузеры, – подытожил Крюк, получил кивок от Птицы и переключился на другую тему: – Как думаете, умники, услышав выстрелы, притормозят?

– Наверняка, – ответил Серый. – Главное, чтобы они оставались на месте. Что ты там нашел?

Крюк меж тем вытащил что-то из кармана у одного из зомби.

– Мультиволновая рация. – Он развернул толстую черную коробку, похожую на телефонную трубку конца прошлого века. Когда-то, на заре образования Зоны, радиосвязь с разноразмеренной длиной волны была единственным средством дистанционного общения в периметре. Теперь ею пользовались лишь военные, и многие бродяги заказывали себе ПКДА с радиосвязью именно для того, чтобы периодически прослушивать их частоты. Частенько там можно было поймать интересную информацию относительно планов коалиции и убраться из районов возможного патрулирования подальше и заранее. Крюк был из их числа. Он вообще знал толк в разных средствах связи, сказалась служба в армии, где Крюк успел побывать и в роли радиста тоже, а также природная тяга к технике.

– Это самые первые и примитивные портативные детекторы, – прокомментировал он, – созданы на базе многофункциональной рации МНК-66. В Зоне не прижились, потому что улавливали только «электросети» и «мясорубки», да и те не всегда. Короче, бесполезная штука. Зато на «вечной батарейке».

Крюк вывернул заднюю стенку прибора, там, в гнезде для аккумуляторов, покоился небольшой серый артефакт с маслянистыми вкраплениями, прикрученный к контактам обычной изолентой. «Вечная батарейка», когда-то артефакт выглядел именно так, в первые годы Зоны их вывозили с территории чуть ли не грузовиками, направляя на благо отечества и собственные нужды. Правда, потом выяснилось, что они способствовали образованию злокачественных опухолей, вызывали повышенную утомляемость и имели ряд прочих недостатков в счет оплаты за халявную энергию. Но это потом, а поначалу на «вечных батарейках», буквально валявшихся под ногами, работали все электроприборы военных.

– Странный какой-то артефакт, – заметил Макс. – Я таких мелких не видел.

– Тогда они такими и были. Первые «батарейки» все были маленькие, – ответил Крюк.

– Откуда ты знаешь, ты же позже пришел? – Макс, который с интересом разглядывал «древний хабар», потрогал антиквариат пальцем. Нынешние артюхи будут раза в четыре побольше. Правда, он и сам застал времена, когда «вечные батарейки» были меньше тех, что находят теперь. Это сказывается растущая энергия выбросов, умники давно доказали, что первые выбросы уступали по силе современным и их мощность продолжает медленно, но расти.

– Книжки умные читать надо, – пошутил Крюк, возвращая артефакт на прежнее место. – Сейчас попробуем прощупать почву. По сторонам кто-нибудь смотрит?

– Все в порядке, – тут же отозвался Серый, его меньше других интересовала находка. Но вокруг действительно не было никаких признаков опасности. Санитар и Макс мигом вернулись к охране прилегающей территории – на всякий случай.

Крюк снова повернул рацию, пощелкал тумблерами, пробежался по настройкам. Работает. На то, что у спасаемых умников окажется такая же, Крюк несильно рассчитывал, но чем черт не шутит, вдруг, войдя в контур, они тоже нашли что-то подобное.

– Вокруг слишком много электричества, – вставил Птица, поняв, чего добивается Крюк, – даже если они подают сигнал, помехи его гасят.

– Заткнись! – оборвал его Крюк. – Слабый волновой сигнал.

– Где? – Умник вытянулся за спиной Крюка, остальные хоть и навострили уши, остались на местах, почти не шевелясь.

– Оттуда. – Крюк повернулся к вышке, всполохи-помехи на экране сменились более четкой картинкой. В графиках Крюк ничего не понимал, но было ясно, что сигнал идет из-под того самого холмика, вроде могильного. Из пузыря, которому так обрадовался умник. – Подожди-ка, давай выведем на звук.

Рация или древняя ПКДА, чем бы она ни была, запищала, шершаво, глухо, но вполне различимо. А главное – прерывисто. Даже ничего не понимающий в этом Птица различил морзянку.

– SOS… Нуждаюсь в помощи… Упал с вышки… Мало кислорода… – перевел Крюк. Немного помолчал и добавил: – Все, дальше пошло по кругу. SOS… Нуждаюсь в помощи… Упал с вышки…

– Он что там, живой? – догадался Дан.

– Нет. Задохнулся, – констатировал Крюк. – Просто записал призыв на прибор и поставил на подачу, а батарея вечная. Ты же говорил, через стенку контура никакие сигналы не проходят?

Последний вопрос был обращен к Птице.

– Так то через стенку контура. Там силовая мембрана, она гасит любой сигнал. А здесь податливая оболочка пузыря, она немного рассеивает сигнал, но не гасит его. В конце концов, представьте железную бочку. Бочка – это и есть контур, в котором мы находимся. И эта бочка заполнена водой, так вот вода – это пространство контура, отличимое от внешней среды. Сигнал, например, свет через стенку бочки не проходит ни внутрь, ни наружу. А пузырь Данилевского – это как пузырь воздуха в воде, он огорожен от пространства контура натяжением, но если в нем окажется источник света, то свет рассеянно, но выйдет за пределы пузыря. При этом не нарушается главное условие «темпорального контура» – постоянство внутренней среды, во время выброса и обновления контура свет точно так же вернется обратно в пузырь.

– Понятно. – Крюк выключил рацию и огляделся. – Парень недолго мучился, воздуху в пузыре минут на десять, не больше. Ну, да пусть земля ему будет пухом! Рации возьмем? Вдруг пригодятся.

– Надо попробовать, на сколько они берут, – отозвался Макс.

Он аккуратно, как будто мертвец снова мог ожить, подошел к другому телу, обыскал его и нашел точно такой же прибор. Крюк принял его, осмотрел, проделал какие-то одному ему понятные манипуляции и вернул Максу:

– Отойди за ворота.

Максу ничего не оставалось, кроме как послушаться. Крюк выждал несколько секунд и начал быстро набивать на клавиатуре сообщение посредством азбуки Морзе. Пальцы ловко скользили по приемнику, заставляя аппарат чуть слышно пищать.

– Ты надеешься, что мы таким образом сможем общаться? – с иронией произнес Дан. – Кто-нибудь знает Морзе?

– Немного, – поднял руку Санитар.

– Монгол знает, – вклинился Птица. Крюк одобрительно кивнул и закончил сообщение, после чего снова принялся за настройки. Серый опасливо смотрел за ворота, Макс находился там один и подвергался излишнему риску.

– Проверка связи, раз, раз, – зашептал Крюк в «ухо» рации. – Макс, слышишь?

В ответ раздалось шипение и скрежет, в полутьме они, казалось, разнеслись на всю округу, и Крюк торопливо прикрыл динамик рукой. С пятой секунды в ворохе звуков всплыла связная человеческая речь, но она то и дело прерывалась помехами. Учитывая близость Макса, об общении таким способом можно было забыть, даже многоканальный передатчик не справлялся с обилием электричества, разрывавшего пространство в округе.