Алексей Степанов - Дезертир Страница 28

– Это кто? – Каша помахал фотографией перед Лысым. – На тебя похож. Неужели ты?

– Нет, я – вот он, здесь, – бомж погрузился с головой.

– Выкинь! – с каким-то суеверным ужасом потребовал Лопата. – Брось в ручей, пускай несет этудрянь подальше отсюда!

– Как это?… – не понял Каша. Он перелистывал страницы, но видел лишь записи на чужом языке. – Интересно же. Значит, он не старый совсем… И не местный/

– Выкинь, я сказал!

Каша поднял глаза и увидел, что трясущийся не хуже Капюшона Лопата наставил на него оружие.

– Выкинь!

– Хорошо… Да что случилось?

Записная книжка упала в воду, отдельно поплыла фотография военного в берете.

– Случилось, что нельзя о прошлом думать! – невнятно заявил Лопата. – Ты если сам псих, так других не вмешивай! Тебе, может, жить осталось ночь, а зачем тогда… Уходишь с Палей – и уходи! Другие появятся.

– А куда я ухожу? – Каша надеялся, что Лопата знает больше. – В дурное место какое-то, да?

– В Зоне дурных мест долго искать не надо! – почти взвизгнул Лопата и быстро отвернулся к роще. – Идите хоть к ЧАЭС, пропадайте…

Когда закончили со стиркой, до заката оставалось не более часа. Лопата немного успокоился, даже угостил глотком виски из фляги.

– Знаешь, – сказал он доверительно, – мне вообще-то все равно. Пусть у Червя голова болит, а я день прожил – и хорошо. Мачо, конечно, нам еще доставит неприятностей, но, с другой стороны, конец-то все равно один… Но Факер – хреновый мужик.

– Что ты имеешь в виду?

– Сам знаешь… Факер проводников ненавидит, за то, что они могут с Зоной спорить, а мы нет… Злится, что пути назад нет… Еще он думает, что Червь с кем-то договорился, и его обещали забрать вертолетом. Вот дурак! С чего он это взял? Но как напьется, все время талдычит про вертолет и Червя.

– Может, это правда? – предположил Каша. Он никак не мог взять в толк: зачем еще здесь торчать? Конечно, каждый должен искать выход. Может быть, Лопата или Принс совсем приуныли, ни во что не верят, но Червь – мужчина крепкий. – Я так понимаю, что деньги немаленькие.

– Да не в деньгах же дело! Денег у нас у каждого тут… – Лопата, видимо, прикусил язык. – В общем, деньги – это только деньги. Все равно здесь они не нужны, водку Червь не за доллары, за рубли продает. За наши рубли, которые кровью гарантируются, а не центральным банком… Короче говоря, вертолеты тут никогда не опустятся.

– Почему?

– Потому что им это не нужно. Иначе клиенты Червя забирали бы артефакты здесь, а не требовали, чтобы мы таскали их за километр… Если нас отсюда вытащить, то кто будет оружие к ЧАЭС отправлять, кто будет контейнеры копить? Не знаешь? – Лопата уставился на Кашу, будто ожидая ответа. Но Каша ответа, конечно, не знал. – Вот то-то же. Мы им нужны, но нужны здесь. А чтобы не разбежались – солдат нагнали, кордон оборудовали… Козлы.

«Пьян, – вдруг понял Каша. – С чего бы это его так развезло?»

Ответ пришел тут же. Быстрым движением Лопата отправил в рот что-то маленькое, белое, и тут же запил из фляги. Таблетки! Неужели и это добро Червь раздает своим «за рубли»?

– Лопата, а сколько сейчас для тебя стоит рубль? – Он решил попробовать все же разобраться в сложной экономике Зоны.

– Нисколько. У меня все есть, мне ничего не надо.

– Ну… А если бы я у тебя патроны попросил – сколько бы ты отвалил за рубль?

– Ни одного, – пожал плечами Лопата. – Я же сказал: мне ничего не надо. А ты пока не врубаешься… Вот и он тоже. – Лопата ткнул пальцем в напряженно прислушивавшегося Капюшона. – А все просто. Счет идет вот на эти рубли, а не на доллары… Батарейка к фонарику всегда стоит рубль. Только иногда за этот рубль приходится отдавать жизнь. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Каша.

– Значит, еще мало спятил… Подожди, поймешь. Вот Паля, когда спать ложился, обмолвился Принсу, что Червь ему скоро будет миллион должен. Рублей.

Ты понимаешь, что это значит?

– Да нет же!

– Это значит, Червь и свою жизнь, и всех нас Пале в руки вложил… – задумчиво протянул Лопата. Глаза его совсем затуманились. – Дело плохо. Но мне наплевать. А вот Факеру – нет. Смотри, волк!

Улыбаясь, Лопата высадил по деревьям весь магазин и тут же, не глядя, вщелкнул новый.

– Там вроде никого не было… – с опаской заметил Каша.

– Да? Ну, показалось. Обычное дело. Пошли спать.

Шагая к дому, Каша удивлялся: как он быстро привык к таким вот неожиданным выстрелам. В спецбатальоне все было проще, там стреляли всегда с одной стороны, с кордона. Часто, ведь там фронт. Целый день прислушиваешься, а как отправится твой взвод дежурить – тоже будешь палить и в цель, и просто на звук. А здесь иначе: стоял человек, говорил с тобой и вдруг стреляет. Или ты стоишь в окне, а из рощи прилетает пуля.

«Ко всему можно привыкнуть. Но я не должен расслабляться, если хочу выжить. А я хочу! Всегда настороже, всегда быть готовым, вот как нужно тут себя вести. Иначе хана».

Увлеченный такими мыслями, Каша и не заметил, как от шоссе наперерез путникам рванулись несколько быстрых теней. Не заметил и Лопата, который шел последним и часто оглядывался на рощу.

– Кабаны!!! – завизжал Капюшон и бестолково, куда-то вбок выпалил из дробовика. – Бежим!

Поросшие шерстью крупные твари неслись с удивительной быстротой. Они атаковали. Каша вспомнил про пулемет в окне, но есть ли там сейчас хоть кто-то?! Он упал на одно колено, вспомнил, что поставил «Калашников» на предохранитель, замешкался…

– Стреляй, баран, стреляй! – Лопата уже садил короткими очередями. – Они же бешеные!

«Бешеные? А разве бывают нормальные?» – пронеслось в голове у Каши.

Один кабан мчался левее других, полукругом заходя сбоку, в него Каша и выстрелил. Пули защелкали по осколкам асфальта у животного под странными, похожими на когти копытами, и боец чуть повел стволом. Кабан завизжал, захрюкал, но не остановился.

– Капюшон, в упор бей!!!

Лопата каким-то чудом еще успел перезарядить оружие, выстрелил несколько раз и отскочил, уходя с линии атаки. Замешкавшийся Капюшон действительно выпалил в упор – ему больше ничего не оставалось. Кабан поймал широкой грудью всю дробь и, уже умирая, смял бомжа.

Каша наконец-то прикончил своего, перекатился, вытаскивая из-за пазухи новый рожок, и тут застучал пулемет. Работы ему оставалось немного: на ногах устоял только один кабан, и тот приволакивающий ногу.

– Что ж ты так! – взъярился Лопата на Кашу, даже не интересуясь, что делают пули с последним врагом. – Идешь первым – значит, и смотри вперед! – Он развел руки. – Сорок пять градусов в каждую сторону твои, это если сзади не меньше троих! А с нами Лысый, он же не понимает ничего!

– Не ори…

Каша подполз к раненому, тронул за руку. Кабан по инерции пронесся дальше, но грудь Капюшона успел пробить копытами в двух местах.

– Готов, – сразу сделал вывод Лопата, подхватывая дробовик. – Твой сектор справа, мой слева! Пошли, темнеет уже! Лысый, будь рядом!

– А как же он? – растерялся Каша, указывая на труп.

– Позаботятся о нем. Вот такие же твари ночью придут и позаботятся или еще какие трупоеды.

– Стойте, стойте! – громко зашептал Капюшон, приподнимаясь. – Не бросайте!

Изо рта у него текла кровь, но раненый даже попытался встать сам. Лопата, выругавшись, схватил его за воротник и рывком поставил на ноги.

– Да ты живучая сволочь! Ладно, может, и оклемаешься, только шевели поршнями, темнеет.

– Оклемаюсь! – пообещал Капюшон, сплевывая кровь. – Ребра целы, чую я, он только мясо расковырял… Я живучий, отлежусь ночку и буду, как новенький!

До дома добрались почти бегом. С третьего этажа, виновато, улыбался, прозевавший атаку, Принс, на него Лопата и перенес всю злобу. А Каша тихонько пробрался к своей койке и обнаружил, что Паля преспокойно спит.

3

Ночью Кашу разбудил Сафик.

– Иди на третий этаж, твоя очередь караулить.

– К пулеметам? – зевнул Каша. – А это… Не видно же ничего!

– На слух пали, если кто-то рядом окажется. Хотя нет… – Сафик презрительно сплюнул. – Спать не дашь. Вот что: стреляй, когда Факер и Хоре скажут. Они внизу сидят, а ты чтобы не спал наверху. Понял?

– Понял…

В зале, напротив входа, сидели на ящиках часовые. Ночью, насколько понимал Каша, никто из дома не выходил, даже к постам. Поднявшись на второй этаж, он проверил Лысого. Спит, рядом хрипло дышит живучий Капюшон. Выше, у пулеметов, сидел Дурень, курил какую-то огромную душистую самокрутку.

– Как оно все? – Каша присел рядом на пустой ящик. – Тихо?

– Как же, тихо! После выброса-то! – хмыкнул Дурень. – Сам послушай.

Ночь жила. Рычание, чей-то далекий вой, цокот копыт по асфальту, повизгивание… Зона не собиралась спать. На кордоне каждый такой звук вызывал бы залповый огонь, осветительные ракеты, но тут это было обычным делом. А еще Каша различил далекую канонаду.