Игорь Поль - Путешествие идиота Страница 28

Наступила тишина. Смотрящий разглядывал коробочку. Потом поднял взгляд на погрустневших «ящериц». Те почему-то опустили головы. Мужчина в галстуке откашлялся. Двое его больших парней сунули руки под пиджаки. «Ящерицы» совсем скукожились и стали внимательно смотреть на свои башмаки. Голос внутри сказал: «Обнаружено многополосное сканирование. Приближение недружественного объекта». И еще что-то про дистанцию. Я не слушал.

– Значит так…– веско начал смотрящий.– Все, что происходит на моей территории, происходит с моего ведома. Ваши люди проявили излишнюю инициативу и сделали попытку прибрать к рукам то, что им не принадлежит. Наш подопечный,– тут он на меня посмотрел,– оказался не тем, за кого себя выдавал. Во избежание дальнейших попыток работы мимо меня на моей территории этот груз остается у меня. За свою глупость ваши олухи уже наказаны. С вас, так и быть, спрашивать в этот раз не буду. Следующая попытка самоуправства станет для вас последней. Свободны.

И «ящерицы» выдохнули воздух. И начали дышать. И быстро затопали к выходу, толкая друг друга. Я чувствовал, какое облегчение они испытывают.

– А с вами, молодой человек… – повернулся ко мне смотрящий.

– АТАКА ПРОТИВНИКА С ПРАВОГО ФЛАНГА, ПЕЛЕНГ ТРИДЦАТЬ! ПЕРЕХОД В БОЕВОЙ РЕЖИМ! – завопил мой внутренний голос.

И я стал существом из стали и расставил ноги, разворачиваясь к окну. А окно вдруг взорвалось тысячей осколков и разлилось по всему полу звенящей рекой. И ручьи от этой реки обрушились куда-то вниз, в пропасть улицы под нами. И комната наполнилась дымом, и что-то грохнуло и сверкнуло так, что все, кроме меня, покатились, как куклы, по битому стеклу. А я только попятился. И люди-тени из летающей машины с оружием наперевес посыпались внутрь. Одновременно с этим с громким хлопком вылетела дверь, из нее тоже полезли какие-то люди. И все они кинулись ко мне. Не знаю, что им от меня было нужно, но в этот раз голос мой не соврал. Мне захотелось сказать ему «спасибо», но стало не до этого. Потому что началась БИТВА! Я взревел от восторга, и мой непонятный внутренний голос поддержал меня, нам вместе было так здорово, как никогда на свете. Я внезапно понял, что был рожден для драки, и бросился в нее с диким упоением. Я выл и кричал, как гудок грузовика, размахивая руками и приседая перед наседающими врагами. Они были прочнее тех, что встречались мне до сих пор. Но все равно отлетали от моих ударов, словно кегли! Я отбивал в стороны их оружие, сшибал с их голов черные круглые штуки, одного или двух вынес за окно, где они начали барахтаться в какой-то сетке, свисающей с летающей машины, еще нескольких выкинул в дверь, откуда они пришли. Потом я опрокинул огромный стол, и он показался мне легче перышка, и начал отшвыривать куда попало тех, кто пытался обойти его слева и справа. А затем, подчиняясь подсказке голоса, начал «отход» на «запасные позиции» с «целью закрепиться». И выглядело это так, словно я проделал в толпе широкий коридор, пробиваясь к бывшей двери. И я почти дошел до нее, как вдруг голос сообщил мне про оружие неконтактного действия, и в глазах у меня все поплыло. Он еще что-то говорил мне, мой неугомонный голос, но только вспышки от этого самого оружия блестели со всех сторон, и я стал не просто ватный, я превратился в кусок бетона и с хрустом свалился боком на кучу стекла. Последнее, что я увидел, были глаза смотрящего. Он лежал у стены, с прижатым к виску оружием, и ошарашенно смотрел на меня, открыв рот.

Глава 31

РЫЦАРИ ПЛАЩА И КИНЖАЛА

Сказать, что мне было больно, когда я очнулся,– значит ничего не сказать. У меня так все болело – слов нет. От кончиков пальцев до самых печенок. Даже слезы из глаз выступили. А мне их вытереть было нечем. Потому что я был весь с ног до головы спеленут, будто дитя. Снова попался, так я с горечью подумал. Почему всегда так бывает: если тебе сначала очень-очень хорошо, то потом обязательно должно стать так вот плохо? И голос тут же произвел мне «доклад». Сказал, что я находился без сознания ввиду длительного воздействия парализующего оружия. И что зафиксирована несанкционированная попытка глубокого сканирования всех систем, которая была успешно отражена. И что имеют место множественные внутренние и наружные повреждения организма, и что задействована программа восстановления. И предложил продиктовать список повреждений. А я ему сказал, чтобы он лучше боль мне убрал, потому как сил нет терпеть. И голос послушался! Меня всего начало покалывать, а потом тепло пошло по телу. И стало легче дышать. Совсем небольно. И я осматриваться начал. Незаметно. Потому что голову я тоже не мог повернуть.

Я обнаружил себя лежащим на большом мягком столе, и надо мной сверху какие-то лампы были. И куча всяких штук в углу, и они разноцветными огоньками мигали. А на голове у меня была надета такая же железка, какую мне Генри все время надевал. И высокий седой человек надо мной кому-то что-то гневно говорил. И еще несколько других людей рядом с ним стояли. Как-то неестественно стояли. Руки к бокам прижав и глядя в никуда. Тот, что рядом, много непонятных слов произносил. О том, какому барану пришло в голову за этим идиотом наблюдение установить. Это он так обо мне, как я понял. И что в голове у меня только куча мусора. И еще: что сканировать такие мозги – все равно что в навозе копаться. И вообще: военные за это дело могут и бучу поднять, если пронюхают. Потому как то дерьмо, из-за которого кому-то чего-то спросонья показалось,– приманка для имбецилов, и в нем даже на нарушение таможенных правил не накопать. Тут он мою коробочку в сердцах на пол бросил. И добавил, что у вояк на все один ответ: дело находится вне поля вашей юрисдикции. А потом сказал, что у него – у меня то есть – внутри такая хрень сидит, что какой-то там аналитический компьютер по сравнению с ней – просто погремушка. И что вполне возможно, что этот «носитель» – он кивнул в мою сторону – новая секретная разработка военных. И спросил у тех, кто перед ним стояли, что теперь они ему делать прикажут. И про то, куда списать «личный состав», тот, что благодаря им этот монстр – я то есть – покрошил. И что делать с той швалью, которую нагребли во время «операции». А один человек назвал сердитого мужчину «сэром». И осторожненько так сказал, что можно все обставить в «рамках содействия программе борьбы с организованной преступностью». И что можно всю пену «в расход» за «сопротивление аресту», а этого – он на меня кивнул – наградить за активное содействие. И что вояки в этом случае претензий к нам наверняка иметь не будут. И что вообще можно обставить это как серьезный удар по этой самой «преступности». А «выбывший личный состав» наградить посмертно и осветить героические усилия «конторы» в прессе.

И сердитый мужчина замолчал и ругаться перестал. И начал ходить по комнате. И лоб хмурить. И все вокруг вслед за ним поворачивались. Как куклы, ей-ей! И кто-то сказал: «Сэр, объект нас слышит». И мужчина подошел и надо мной склонился. И стал внимательно смотреть на меня. А я ему взял и улыбнулся. Просто так. Наверное, оттого, что мне больше не было больно. И хмурый мужчина неожиданно мне на улыбку ответил. И я увидел, как его напряжение покинуло. И легко ему стало, будто он сто лет сбросил.

– Как вы себя чувствуете, наш герой? – так он спросил.

– Все хорошо. Только голова кружится. Где я?

Мужчину мои слова немного озадачили. Наверное, он не ожидал, что я так складно говорить могу. Уж больно он уверился, что я просто ходячий поедатель гамбургеров, который ни на что и не способен больше. Но все равно, он с собой справился и сказал:

– Все в порядке, мистер Уэллс. Вы в безопасности. Вы знаете, что внутри вас находится биочип, отвергающий попытки диагностики?

Если меня чем и можно было озадачить, то это самое то. Внутри меня? Какой-то «чип»? Это он о голосе, что ли? И тут я решил, что чип этот самый, может, и не самая лучшая штука, что в тебя могут воткнуть, но я к нему как-то привык уже. Частью себя его ощутил. И так ответил:

– Это закрытая информация.

Очень уж значительно это у меня вышло. Я не совсем понял, что это означает, но знаю откуда-то, что, когда тебя спрашивают о том, чего ты не знаешь, лучше так отвечать. И тогда все вопросы отпадают, а тебя начинают сильно уважать. Так и вышло. Человек этот улыбку с лица согнал и сказал:

– Ну да, ну да. Я так и думал… капитан.

И на своих людей, что позади «смирно» стояли, внимательно так посмотрел.

– Вы пока отдохните, капитан. Сейчас вами медики наши займутся. Мы не можем допустить, чтобы человек, который так мужественно исполнил свой гражданский долг, потерял здоровье. Скоро будете лучше прежнего. А потом мы пообщаемся подробнее.

И еще что-то добавил. Про то, что мои усилия конечно же будут должным образом оценены, а издержки «компенсированы материально». И «весьма щедро». И еще сказал что-то про «славные традиции организации, уходящие корнями во времена рыцарей плаща и кинжала». Важно так сказал. Я видел, ему самому от этих слов стало внутри возвышенно, что ли. А уж у тех, что позади стояли, и вовсе чуть припадок от нахлынувшей преданности не случился. Тьфу ты, пропасть! Всюду у них какие-то традиции. Куда ни плюнь. И как я без них на Джорджии жил, не пойму.