Стив Лайонс - Ледяная гвардия Страница 28

— Уходи! — прохрипел полковник сквозь сжатые зубы. — Это приказ, рядовой Анакора. Беги!

У нее не было выбора. Анакора побежала, потому что всем солдатам Имперской Гвардии прежде всего внушали одну вещь, одну мантру, с которой они жили: приказ нужно исполнять немедленно и без размышлений.

Анакора побежала, понимая, что Стил прав и что она не помогла бы ему, если бы осталась и погибла рядом. Она знала, что Император не одобрил бы то, что она напрасно отдала свою жизнь, найдя для себя такой легкий выход.

Анакора бежала, и призраки Астарот Прим завывали в ее ушах.

Зубья цепного меча издали за ее спиной последний пронзительный вой, и наступила тишина.

Проклятый зуд распространился по всей руке и перешел на плечо.

Пожар почти желал, чтобы космодесантник Хаоса погнался за ним, а не за Стилом. И он снова мечтал сойтись в схватке с гвардейцами-предателями. Не только потому, что хотел служить Императору, сражаясь во славу Его, но теперь было и нечто большее. Сражаясь, Пожар не чувствовал, что с ним происходит. Он почти верил, что, когда бой закончится, все снова будет в порядке, и что, тратя силы на праведное дело, он сможет очиститься, повернуть вспять процесс этой…

Пожар не мог произнести это слово даже мысленно.

Он отрубил бы себе руку, чтобы серая шерсть дальше не разрасталась, если бы у него была возможность сделать это так, чтобы другие не узнали о его позоре.

Сейчас он пытался об этом не думать и сосредоточился на окружавшей его мрачной обстановке канализационных тоннелей и на своих товарищах. Сержант Гавотский вместе с Толленбергом возглавляли группу из шести человек. Остальные ледяные гвардейцы шли за ними, а рыжеволосая женщина была замыкающей.

— Сколько вас здесь? — спросил Гавотский.

— Пара сотен, — сказал проводник. — До войны мы были гражданскими — шахтерами, администраторами, учителями. Когда Хаос стоял на пороге, мы собрались в часовнях и молили Императора, чтобы Он указал нам путь. Когда часовни разрушили, Он привел нас в эти тоннели.

— Вы должны были остаться и сражаться, — проворчал Блонский.

— Мы сражаемся сейчас, — заверил его Толленберг. — Сражаемся за наши души, чтобы сохранить их чистыми, учимся пользоваться оружием, которое нам удается подобрать, и готовимся к дню, когда армия Императора вновь сюда придет, чтобы освободить наш мир. Настанет день, и мы снова выйдем на улицы и ударим по врагу с тыла, будем сражаться и умирать за славное дело Императора.

Его слова что-то всколыхнули в сердце Пожара. Ему так хотелось сказать этому жаждущему спасения молодому человеку, что спасение близко и ледяные гвардейцы — лишь авангард колоссальной освободительной армии; что верных граждан Крессиды не оставят в беде. Пожару хотелось присоединиться к этим людям и сражаться за их освобождение — воистину славное дело.

— Мы выполняем задание, — сказал Гавотский, переходя к делу. — У нас особая миссия. Мы здесь, чтобы спасти одного человека.

— Исповедника Воллькендена, да, — кивнул Толленберг. — Мы знаем о нем.

— Тогда вы знаете, что нам нужно попасть в Ледяной дворец.

— А вы, наоборот, уводите нас от него, — внезапно вмешался Грэйл. Он сверялся с компасом в желтом свете фонаря, но так как в отличие от Палинева не был большим специалистом в этом деле, ему понадобилось некоторое время, чтобы подтвердить свои подозрения.

Они шли друг за другом по узкому кирпичному выступу, но вскоре выступ стал слишком узким, и пришлось сойти в воду. Пожар почувствовал, как по его ноге скользнуло что-то холодное и извивающееся.

— Идти прямо к дворцу опасно, — сказал Толленберг. — Хоть здесь, внизу, и нет солдат Мангеллана, есть другие твари, страшные чудовища, скрывающиеся во тьме. И чем ближе к Ледяному дворцу, тем страшнее скверна.

— Мы не боимся вонючих мутантов, — проворчал Пожар.

Толленберг долго смотрел на него хитро и прищурившись, а потом тихо сказал:

— Я знаю, что вы не боитесь. Просто мы можем помочь вам избежать страшных опасностей — если вы поверите нам.

Что-то здесь было не так…

Как только они вошли в освещенную свечами часовню, Блонскому сразу стало все понятно. Он выпрямился, и его рука скользнула к лазгану.

Они поднялись еще по одной лестнице, на этот раз короткой, и Толленберг постучал по нижней стороне крышки люка в потолке: тот же сигнал, что и раньше, три стука, пауза и еще два. Крышка отодвинулась, и в люке на фоне яркого света появился силуэт еще одного человека в рабочей одежде. Человек протянул им руку.

Блонский пролез через люк вторым из ледяных гвардейцев, после Пожара, — и мгновенно почувствовал зловоние Хаоса. Но поскольку после долгого пути по канализации воняло ото всех, обнаружить источник вони было невозможно. Оглядевшись вокруг, Блонский нигде не заметил явной угрозы.

Он подумал, что, возможно, так его чувства отреагировали на осквернение этого некогда святого места. Местные лоялисты предприняли некоторые усилия, чтобы вернуть себе эту часовню, восстановить алтарь и стереть с ее стен отвратительные руны Хаоса, — но все же Блонский чувствовал, что дух Бога-Императора покинул это место, и ничто не вернет его сюда.

В одном конце часовни две украшенных колонны были расколоты, из-за чего частично обвалился потолок. Сквозь разбитое окно проникали слабые лучи дневного света, среди развалин блестели осколки цветного стекла. Настенные гобелены сорваны и сожжены.

Здесь были еще люди — тридцать или сорок человек, в таких же синих рабочих костюмах, напоминавших униформу. Они то ли скребли полы, то ли пытались собрать остатки разбитых сокровищ, то ли просто стояли на коленях перед алтарем и тихо молились. Заметив четырех пришельцев, они с надеждой и трепетом в глазах стали подниматься на ноги и приближаться к ледяным гвардейцам.

И в этот момент Блонский, заметив их странную волочащуюся походку и клочья серой шерсти, торчавшие из синих рукавов, понял, что происходит. Он схватил лазган, развернулся и выстрелил в голову рыжеволосой женщине, которая в тот момент помогала Гавотскому подняться по лестнице. Она упала, на лице ее застыло удивленное выражение, а Блонский повернулся, чтобы разделаться с Толленбергом.

Но он опоздал: молодой светловолосый проводник уже лежал возле ног Пожара, который сдавливал руками его горло так, что между пальцами текла кровь.

— Я тебя предупреждал! — прорычал Пожар. — Я говорил, что это сделаю. — Когда Толленберг умирал, синяя роба соскользнула с его плеча, и Блонский заметил на его коже ярко-зеленую бородавку — доказательство того, что он не ошибался.

Грэйл тоже схватился за оружие. Гавотский поднялся на ноги, окинув всех таким же изумленным взглядом, какой был той женщины.

— Это засада, сержант! Они — мутанты! Все они — вонючие мутанты!

«Это уже становится привычкой, — думал Стил. — Ты встречаешь свою смерть и примиряешься с ней ради того, чтобы потом испытывать страшные муки возвращения к жизни».

На этот раз даже механические части мозга отключились. В его воспоминаниях остался лишь бой — тот момент, когда цепной меч разорвал бронированную шинель и плоть под ней. Истекая кровью, Стил упал лицом вниз и потерял сознание. Космодесантник Хаоса мог и должен был добить его. Почему он этого не сделал?

Стил не чувствовал ног. Окружившие его гвардейцы-предатели схватили полковника за руки и куда-то потащили. Ноги волочились по земле, от шинели остались свисающие лохмотья пластфибра. Грудь и живот были стянуты синт-кожей.

— Он очнулся! — прохрипел голос возле его уха.

— Да? Тогда почему мы его до сих пор несем? — Стил почувствовал, как ствол лазгана уперся в его спину, и второй голос прорычал: «А ну пошел, императорский прихвостень!»

Ответ Стила был предельно краток, но выражал все, что полковник думал о еретиках и их приказах.

Еретик в ярости замахнулся было прикладом, но один из дружков удержал его руку.

— Лучше не рискуй, — сказал он. — Он и так едва живой. Если ты проломишь ему череп и разбрызгаешь по улице мозги, что скажет он, когда узнает?

Стил едва заметно улыбнулся. Предатели подтвердили то, о чем он и так догадывался: их вождь в улье Йота хотел заполучить Стила живым. Вероятно, Мангеллан намеревался допросить его о группе: их численность, намерения и текущее местонахождение. Но это ему не поможет.

Враги отобрали у Стила оружие, полевой рюкзак и даже меховую шапку, вывернули все карманы. Они думали, что полковник беспомощен. Но они ошибались.

Самое сильное оружие Стила было внутри: механическое плечо исправно, а бионический глаз почти закончил цикл восстановления и перезарядки. Стил уже мог им видеть, хотя пока расплывчато. Он активировал индикатор, указывавший на то, что глаз целиком восстановится через пятьдесят восемь минут.