Антон Орлов - Пожиратель Душ Страница 28

– Я не против. Он же ничего плохого мне не сделал. И вообще, у него принципы. Он не каждого станет есть.

– Ник, от него надо держаться подальше. Ты здесь недавно и многого еще не знаешь. Действительно, как пожиратель душ он благороден и принципиален, и для всей Иллихеи великое счастье, что Сорегдийский хребет принадлежит ему, а не кому-то другому. Зато когда он оборачивается человеком… Представь себе субъекта, для которого человеческая жизнь – прежде всего развлечение. Он ведь смотрит на вещи не так, как мы. Например, вполне может убить, в драке или под горячую руку. С точки зрения пожирателя душ, если он просто убивает, а душу не трогает, это не особенно большой вред. Ну, и все остальное… Когда он лет десять назад устроил гулянку в Майлинане, это курорт на берегу Рассветного моря, люди строгих правил оттуда разбежались, не вытерпев такого соседства. Зато майлинанские куртизанки остались довольны – говорят, он ни одну не обделил своим вниманием и щедрым гонораром. Рассказывают еще, что в этом участвовали придворные дамы, специально примчавшиеся в Майлинан с соседних курортов, – она усмехнулась и покачала головой. – И что он также споил охотников, которые приехали туда, чтобы его убить. Но это еще ничего, были и по-настоящему шокирующие истории. Главное, что его отношение к жизни отличается от человеческого. Многое из того, что для нас серьезно, для него всего лишь забава, понимаешь?

Ник кивнул.

– Поэтом тебе не надо с ним встречаться. Ты в курсе, из какого материала изготовлено это украшение?

– Бронза, по-моему.

– Не только. Еще и преобразованная жизненная энергия тех, кого съел пожиратель душ. Энергия не появляется ниоткуда – слышал об этом?

Ник снова кивнул и уставился на свое окольцованное запястье, ощущая и неловкость, и легкую дурноту.

– Я же не знал… Тогда я лучше не буду его носить.

– Дай-ка, попробую снять.

Миури не удалось это сделать, и тогда они пошли в храм Лунноглазой. В полутемном зале монахиня велела Нику опуститься на колени перед алтарем с нефритовым изваянием сидящей кошки, закатать рукав и вытянуть вперед левую руку, а сама, тоже преклонив колени, начала протяжно и жалобно мяукать.

«Как будто просит, чтобы ее впустили домой с лестничной площадки или угостили килькой», – подумал Ник.

Его разбирал смех, хотя Миури строго-настрого предупредила, чтобы во время ее молитвы он не вздумал веселиться.

Потом смеяться расхотелось. Атмосфера храма, таинственная, но не пугающая (словно погруженная в волшебный полумрак комната с новогодней елкой в серебряном «дожде»), подчинила себе его настроение.

И тогда Ник почувствовал легкое прикосновение – как будто обнаженную руку задела боком пушистая кошка, хотя никакой кошки он не увидел. В тот же миг на каменных плитках звякнул упавший с запястья браслет, сам собой раскрывшийся.

Миури издала еще один вопль, ликующе-благодарный, и после этого умолкла.

– Чтобы Лунноглазая услышала, надо молиться на языке ее народа, – объяснила она, когда вышли из храма.

Браслет закопали в придорожной роще неподалеку от города Маронгу, чтобы случайно не попал ни в чьи руки. Ник то испытывал легкие угрызения совести из-за того, что так обошелся с подарком Короля Сорегдийских гор, то радовался, что избежал, как утверждала Миури, ненужных проблем, но, вообще-то, вспоминал о нем все реже.

Второе письмо доставил взмыленный мотоциклист, догнавший их в Рахлапе благодаря задержке около озера Нельшби.

«Эта снова я!

Надеюсь заянька здоровый. Поцылуйте ево от меня в носик (шутка). Хачу сказать что есле с заенькой маим чево случица нехарошева, я вас за ето убью. Найду крутых парней котораи вас убьют. Биригите заиньку, а то будут вам ниприятности.

Мы скора паедим в Макишту. И если вы заеньку сберижоте и превезете, я вам денег заплочу.

В. цан Э.»

– Она со своими угрозами добьется, что я наложу на нее проклятье, – совсем по-кошачьи фыркнула Миури, прочитав послание. – Какое-нибудь мелкое и неопасное, но досадное – вроде прыща на носу перед балом в честь вступления Эглеварта в новую должность.

На Раргийском вокзале было шумно, хотя народа в зале ожидания находилось не слишком много. В большом деревянном помещении голоса резонировали, словно в полости гигантского музыкального инструмента. На толстых, как бревна, темных балках под потолком пищали и возились трапаны, перепархивали с места на место, трепеща кожистыми крылышками. С полукруглого балкончика выкрикивал в рупор объявления вокзальный глашатай – седой, благообразный, красноносый, похожий на Деда Мороза. С дебаркадера доносились звуки поездов.

Ник и Миури устроились под одним из полотняных зонтиков, в изобилии расставленных по всему залу для защиты от помета летающих ящериц. Гонять отсюда трапанов нельзя, ведь они приносят путешественникам удачу.

– …В дороге будь осторожен, ни во что не ввязывайся, на провокации не поддавайся. Сохраняй чистоту помыслов и не пей сырую воду. Не забывай мыть руки перед едой. Если какие-нибудь проблемы, обращайся в имперскую полицию или, еще лучше, к «бродячим котам», но у тебя не должно возникнуть никаких проблем. Доедешь Параллельным экспрессом до Макишту, оттуда пригородным поездом до Лаша и остановишься в гостинице при Лашском монастыре. Жди меня там. На территорию монастыря не ходи – с Мардарием нельзя, Лунноглазой Госпоже это не понравится. Снаружи, за оградой, есть гостиница, туда тебя пустят. Во дворец к Регине пойдем вместе.

– Хорошо, – выслушав наставления, сказал Ник.

– Если пойдешь гулять, перед этим внимательно изучи карту опасных мест. Чтобы не нарвался опять, как на озере Нельшби.

– В крайнем случае закричу по-кошачьи.

– Закричишь – и толку? – усмехнулась Миури. – Я ведь не просто орала благим матом, а прокричала заклинание, отгоняющее нечисть, на языке народа Лунноглазой. Так что смотри по сторонам и не лезь куда не следует.

– Хорошо, – повторил Ник.

– И не вздумай покупать пистолет. Конфискуют и оштрафуют. Разрешение на огнестрельное оружие переселенец из вашего мира может получить только через пять лет после полугражданства. Если хочешь, обзаведись охотничьим ножом, это можно. Ты хорошо владеешь ножом?

– Ну… – он чуть смущенно улыбнулся. – Нарезать колбасу или очинить карандаш – запросто.

– А драться на ножах?

– Нет. У нас ведь оружие под запретом. На ножах дерутся бандиты или десантники в армии.

– Я должна была подумать об этом раньше, – Миури посмотрела на него почти виновато. – Все повода не было… У нас этому учат в школах на уроках самообороны. Когда вокруг столько тварей, иначе нельзя. Ладно, в поезде с тобой ничего не случится.

– А ты умеешь? – спросил Ник с любопытством.

– Как большинство, на школьном уровне. Но я, как ты видел около озера Нельшби, владею другими способами самозащиты.

Он-то думал, что Миури должна драться, как каратистки в китайских фильмах.

– В озере была нечисть. А если нападут люди и их будет много?

– Тогда я трижды призову Лунноглазую и отдам свое бренное тело под ее покровительство. Кстати, с людьми тоже будь осторожен. Ни с кем не ссорься и держись в стороне от тех, кто внушает опасения. Если столкнешься, как в Мекете, с людьми шальной удачи, в драку не ввязывайся, постарайся сбежать.

– Если что, я на них заиньку Мардария натравлю. Против лома нет приема.

– И не вздумай! Во-первых, он порвет в клочья все, что движется, а не только тех, кого надо. Во-вторых, как ты его потом посадишь обратно?

– Да я пошутил…

– Не забывай, заиньку тебе дали не для самообороны, а чтобы ты отвез его в Макишту. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах ты не должен выпускать его из кулона. И не теряй головы, даже если столкнешься с чем-нибудь страшным.

– Я уже много с чем сталкивался и ни разу не шалел от страха настолько, чтобы совсем потерять голову. Доставлю Мардария из пункта А в пункт Б, никаких проблем не будет.

На полукруглом белом балкончике с резными балясинами появился глашатай; спугнув с перил трапана, поднял рупор и объявил о начале посадки на Параллельный экспресс.

Глава 5

После озера Нельшби все пошло кувырком. Не заладилось, как говорили в Хасетане.

Вилен с Элизой приехали в Рахлап довольные и без гроша. Все растранжирили, сукины дети! Или, еще хуже, заначили, чтобы потом растранжирить. А когда Ксават стал ругать их за то, что обманули доверие, Элиза огрызнулась: это, мол, все равно деньги из нашей зарплаты, так о чем разговор?

Он, будучи в своем праве, на нее прикрикнул – не позволяй себе, срань собачья, и тогда случившийся рядом Келхар цан Севегуст влез с аристократическим апломбом: «Вы, сударь, разговариваете с этой юной дамой в непозволительных выражениях». Да еще перед этим, срань такая, прислушивался и брезгливо кривился, словно изволил скушать какую гадость.