Николай Бенгин - Командировочные расходы Страница 28

– Раны болят, воин, но шрамы – украшают.

– А я вас искал, – заявил Биллинг. Он слишком устал, чтобы хитрить.

– Правда? – удивилась она. – Почему?

Биллинг попытался сесть прямо, но санитарный робот решительно уложил пациента на спину и покатил носилки вглубь помещения. Здесь было довольно много народа, к удивлению инспектора, все с серьезным армейским оружием наперевес, и явно штатского вида мужчины с массивными ожерельями на шеях, и дамы. Одна, красноволосая, похожая на тумбочку девица издалека что-то прокричала и начала энергично пробиваться сквозь толпу в его сторону. Среди этого мелькания он все-таки успел заметить ультрамариновый пенал. Его небрежно крутил между пальцами высокий, довольно стройный субъект. Он стоял, отвернувшись, почти прямо по курсу носилок и разговаривал с каким-то коротышкой. Биллинг на всякий случай прикрыл глаза, из-под опущенных век внимательно наблюдая за обоими. Лиц пока что было не разглядеть, только толстые металлические ожерелья одинаково сверкали на шеях, но робот неуклонно катил в нужную сторону.

– Так зачем же ты искал меня? – подала голос идущая рядышком миэмка.

– Прошу прощения, – проворчал Биллинг, стараясь не отвлекаться, – на ходу неудобно…

– Да ты настоящий воин, – рассмеялась миэмка, – лежать голым перед дамой удобно, а разговаривать – нет?!

– А?! – Биллинг скосил глаза и в следующую секунду судорожно прикрылся забинтованными ладонями, наподобие фигового листка. – О, черт! Отвернитесь!

– Зачем? Я все уже видела. А всем остальным, – она широким жестом обвела зал, через который они двигались, гостей, с любопытством глазевших на них, – тоже отвернуться прикажешь? И потом, совершенно нечего стесняться – у тебя большое, красивое тело. А то самое, что ты так безуспешно пытаешься зажать ладошками, на мой взгляд, достойно лучшего обхождения.

Она, все еще посмеиваясь, снова положила руку ему на плечо, и Биллинг почувствовал, что от стыда готов провалиться сквозь носилки. А тут еще робот резко остановился и всеми сенсорами уставился на пациента.

– А тебе чего? – прохрипел Биллинг.

– Вы слишком напряжены, – заявил робот. – Необходимо расслабление.

Биллинг ощутил легкий укол в предплечье. Теплая волна прошла от кончиков пальцев на ногах до макушки. Сквозь накатывающий сон он попытался вспомнить что-то такое важное. Что-то такое… Улыбаясь, миэмка сняла с себя накидку и укрыла инспектора.

– Ладно, воин, отдыхай. После поговорим.

Пройдя еще немного, робот вкатил носилки в медмодуль. Белые жалюзи опустились, и засыпающий Биллинг оказался, наконец, в изолированном и безопасном месте. Лечебная автоматика взялась за дело, восстанавливая поврежденные ткани, очищая кровь, нормализуя работу взбудораженных органов и перегруженной стрессами нервной системы. Несколько минут интенсивной терапии привели тело инспектора в порядок, но когда Биллинг пришел в себя, первое, что сделал, – застонал. Как вспомнил себя голышом на каталке и дружеский взгляд фиалковых глаз, так и застонал. А потом ощутил осторожный поцелуй на губах.

– Все уже прошло, воин, – тихий шепот чуть щекотал ухо. – Все хорошо…

Инспектор лежал, не открывая глаз, потому что боялся спугнуть дивный сон. Сон?!! Он резко поднялся и подозрительно взглянул сверху вниз на тонкую фигуру, присевшую на корточки рядом с изголовьем носилок.

– Мы где сейчас?

– Что? – миэмка удивленно смотрела на взъерошенного инспектора.

– Это кают-компания?

– Не уверена. Вряд ли. Это же «Небеса», тут никогда не знаешь, что глюк, а где правда.

Биллинг, стыдливо отвернувшись, поискал взглядом одежду, аккуратной стопкой лежавшую прямо под носом.

– Мне надо быстро попасть в эту чертову каюту.

– Зачем?

– Просто мне надо спросить кой о чем тебя и твою подружку. Безо всяких глюков.

– И как это ты собираешься сделать там, если я – тут? – поинтересовалась миэмка. – И, вообще-то, я здесь не с подружкой, а с сестрой.

Биллинг с сомнением покачал головой.

– Может, и так, а может, ты мне просто снишься, а настоящие миэмки совсем в другом месте.

– Ага, – лукаво улыбнулась миэмка, – а хочешь, докажу, что я настоящая?

– Как это?

– Закрой глаза.

– Зачем? – тупо спросил Биллинг.

– Увидишь, – она придвинулась совсем близко. – Ну не бойся, воин. Ты же ничего не теряешь. Если я – глюк, значит, проснешься и все, а если самая настоящая… – она нежно накрыла ладонями его глаза и чуть слышно прошептала: – Мы уплывем.

Биллинг не понял, какая тут связь, но спорить не стал. Через пять минут он точно знал, что миэмка настоящая, еще через пять понял, что такое «уплыть», а еще через десять лежал с блаженной улыбкой идиота, расслабленно положив ладонь на упругую женскую грудь, так приятно оказавшуюся под рукой.

– Ну, ты монстр, – пробормотала миэмка, – даже для «Небес» это что-то.

В том, что касалось любовных похождений, инспектор вполне заслуженно считался добропорядочным, высоконравственным олухом. Если бы на Короне состоялся парад целомудренных холостяков, его бы как минимум назначили правофланговым. Но теперь, не испытывая никаких угрызений, в том числе и совести, он потянулся, самодовольно хрюкнув насчет того, что есть еще заряды в бластере.

– Вообще, странно, что я тебя раньше не встречала, Может, ты – рахат?

– Лукум, – автоматически ответил Биллинг. Миэмка резко перевернулась на живот и не мигая уставилась на инспектора. Черты ее лица странно заострились, в глазах клубился туман.

– Повтори.

– А что? – слегка встревожился Биллинг.

– Повтори!

– Ну, лукум.

– Откуда знаешь?

– Что знаю? Рахат-лукум – это сладость такая.

– Не валяй дурака. Идем, – она стала быстро и ловко одеваться, потом кинула инспектору его одежду, – не стоит медлить.

– И далеко это мы собираемся? – раздраженно осведомился Биллинг. Такой резкий переход от романтики к суете ему не понравился совсем. В памяти начали всплывать старые слухи о коварстве миэмок, о заморочках с продажей несчастных женихов в рабство и прочий бред. Он неторопливо натягивал одежду, твердо решив быть начеку.

– Мы идем к Лукуму, он Светлый, – миэмка внимательно посмотрела на инспектора. – Если дойдем, конечно.

– А зачем?

– Увидишь, – она неожиданно опустилась на колени и здорово хлопнулась головой об пол. – О рахат! Когда сила исполнит тебя, вспомни о той недостойной мочалке, что открыла путь! – Миэмка еще раз звучно приложилась к полу, но, как заметил Биллинг, все же не так сильно и чуть повернув голову, чтоб не стукнуться тем же местом.

– Может, ты, конечно, и не рахат, – проворчала она, медленно поднимаясь и потирая лоб, – но на всякий случай все должно быть по правилам. Идем.

– У тебя сотрясение мозга, – констатировал Биллинг, – и, наверно, не первое. А я никуда не иду.

Миэмка, как будто не слыша, шагнула к выходу из медмодуля. В распахнувшуюся дверь влетел ледяной ветер. Там снаружи была ночь. Две желтые луны висели над угрюмой равниной, освещая пологие голые холмы, далекую гряду гор и узкую белую дорожку, что начиналась прямо от двери.

– Паршиво, – сообщила миэмка, осторожно выглядывая наружу, – очень паршиво. Хотя тропа все-таки есть.

– Закрой дверь. Дует, – тяжелый бас раздался, как удар грома. Биллинг даже не сразу сообразил, что в модуле появился еще кто-то. Побледневшая миэмка медленно сползала вдоль стенки. Дверь сама собой начала закрываться. Стало еще холодней и заметно потемнело. Биллинг почему-то никак не мог оглянуться, только бестолково вертел головой, стараясь понять, откуда же, черт возьми, взялся голос. «Все-таки надо было уходить, – подумал он тоскливо, – или все равно?»

– Это ничего, милостивый государь, что ты рожи моей не видишь, – продолжал бас гулко, как из трубы. – Так себе зрелище. Да и я твою не вижу. Оно и к лучшему.

– Что с ней? – прохрипел Биллинг, тыча рукой в сторону миэмки, лежащей безо всяких признаков жизни.

– Похвальная забота. Вы любовники? А, да – вижу. Секс. Кстати, можешь сказать ее имя?

От такой наглости Биллинг просто обалдел, зато смог, наконец, развернуться и на расстоянии пары шагов увидел странного крепыша, медленно и неестественно качавшего головой, с вытаращенными слепыми глазами. Особую жуть придавали торчавшие дыбом рыжие волосы, медленно шевелившиеся, как тоненькие желто-красные щупальца. Была еще какая-то неправильность в этой голове, но какая именно, Биллинг не мог сообразить.

– Что с ней? – повторил он.

– Леди отдыхает, – заявил слепой. – Притомил ты ее, мил друг. Да-а-а.

– Ладно врать-то, – разозлился Биллинг. – Что ты за чучело такое?

– Я – Прыгун. А ты вот непонятно кто.

– Можешь толком сказать, что с ней?

– Могу. А тебе это надо?.. А! Вижу, что надо. Вникай, любезный, – она-то светлой масти, а я нынче, как видишь, – не совсем. Хах-хах… – слепой засмеялся каким-то болезненным смехом и осекся. – Раз я тут, она, считай, ушла. А тебе должно быть стыдно, занимался любовью с девушкой, а имени не спросил. Нравы… Но лунитов потешил, что говорить, сильно порадовал.