Ивонн Наварро - Чужие.Музыка Спирса Страница 28

Другие источники заявляют, что ее вовсе не ссылали, что она попала на планету-тюрьму, спасаясь, из-за еще одной едва не ставшей гибельной встречи с чужими на борту своего корабля во время бегства с Земли. Если ее заявления - правда, это может означать, что чужие обладают вполне достаточным интеллектом, чтобы пользоваться космическими транспортными средствами.

Майкл отрицательно покачал головой:

- Такое я не покупаю ни за какие деньги. Трудно даже представить, как должен был пилотироваться корабль, чтобы в него можно было запрыгнуть, когда он уже начал движение. Да и как бы там ни было, тот космический корабль - всего лишь домыслы. Правдивость ее рассказа ничем не была подтверждена.

- Но его и не стали опровергать. Вместо этого, как официально заявляют, она была брошена в тюрьму по обвинениям, которые большинство находит сомнительными. Наверняка я не единственный ученый, кто наблюдал за этими животными и заметил, что в неволе они прогрессивно деградируют. Яйца, откладываемые в суррогатные гнезда, чаще имеют три, а не четыре лепестка выходного отверстия - это очевидное доказательство генетического регресса. Почему так происходит? Если когда-то им было по уму построить корабль для путешествия в космосе, почему мы не можем вступить с ними в контакт хотя бы на самом примитивном уровне?

- Нет никаких доказательств, что они могут что-то построить,- не сдавался Майкл.- И даже если бы могли, с какой стати нам захотелось бы вступать с ними в контакт? Вы смотрите на этих тварей необъективно. Это не цивилизованные существа, Дарси. Если бы, как там ее звали…

- Рипли;

- Да-да. Дарси, неужели вы сами не видите множества прорех в вашей гипотезе? Вы заявляете, будто, по словам Рипли, она вела свой корабль по маяку корабля чужих, но я прекрасно помню, что эта женщина говорила не о корабле чужих, а только о покинутом корабле. Вы подтасовываете известные факты, желая подкрепить гипотезу, но не состоятельны даже они. Никто не говорил, что чужие использовали маяк для направления ее корабля к поверхности планеты. Если такой радиомаяк и работал, то, вероятнее всего, его подавала автоматика сигнала бедствия покинутого корабля.- Он взглянул на нее и снова отрицательно покачал головой. - Вы, вероятно, исходите из предположения, что где-то есть целая планета этих существ помимо той, которую мы всегда считали их родиной. Майкл махнул рукой в сторону клетки. - Иисус Праведный, Дарси! Эти твари с Хоумуолд - самые ужасные, самые опасные создания, с какими до сих пор приходилось сталкиваться жителям Земли. Неужели вы действительно думаете, что мы когда-нибудь сможем ими управлять? Неудивительно, что правительство желает пресечь даже мысль, будто где-то существует целый мир, населенный этими существами.

Лицо Дарси озарила насмешливая улыбка.

- Мы должны не допускать ни малейшей вероятности такой возможности только потому, что нам страшно? Исключительно мудрый способ поведения в любой ситуации.- Она бросила взгляд внутрь клетки. - И разве я говорю о контроле над ними? Боже, конечно же нет, Майкл. - Дарси довольно захихикала, увидев, что чужой внезапно встал в полный рост и мотнул головой, словно услыхал ее голос сквозь звуконепроницаемую стену из кварцевого стекла. Затем животное лениво откинулось назад и уставилось вверх, несомненно исследуя крышу клетки в поисках несуществующего пути к свободе.

Напарник, удивленный неожиданной переменой ее настроения, вскинул брови:

- Что тут смешного?

- Ни одно человеческое существо не останется живых, столкнувшись без оружия лицом к лицу с чужим, иначе как внутри кокона, чтобы в будущем стать хозяином. Одним из тех, кто непременно вскоре «забеременеет» от эмбриона трутня или матки. Управлять ими? Повернитесь к нему лицом, Майкл. - Тон голос Дарси стал циничным, глаза расширились, но их пристальный взгляд был направлен мимо того, кто находился по другую сторону стеклянной стены, словно изучал какую-то очень далекую воображаемую картину.- Я искренно верю, что если кто-то сможет потратить годы, работая с одним из этих существ, то чужой и исследователь научатся узнавать друг друга. Возможно… даже возникнет какая-то связь между ученым и объектом его усилий. Мне хотелось бы найти этому подтверждение. Но они никогда не станут по настоящему управляемыми или поддающимися дрессировке. Я думаю, сколько бы ни было отдано времени этим усилиям, самое большее, на что можно надеяться,- узнавшее вас существо мгновение помедлит, перед тем как убить.

Глава 14

Деймон неохотно поставил пузырек с желе на ночной столик, затем сел на край постели и некоторое время его разглядывал. Точно так же он поступал ребенком, когда получал подарки от родителей. Они так редко дарили ему что-нибудь более стоящее, чем одну-две самые необходимые вещи к Рождеству и открытку в день рождения, что нераспакованный подарок мог простоять несколько дней, прежде чем он к нему притрагивался. Он не тряс упаковку, не ощупывал ее, даже не пытался заглянуть под обертку, предпочитая гадать о содержимом до тех пор, пока его догадка не становилась едва ли не полной уверенностью. Оглядываясь назад, он понимал, что доводил этим родителей до отчаяния: «Что с тобой, Деймон? Ради Бога, разверни же, наконец!»

Более чем вероятно, сам того не понимая, он уменьшал шансы получать от них нечто большее. Но как только упаковка разворачивалась, предвкушение неожиданности, что бы ни оказывалось внутри, уходило навсегда - волшебное мгновение, которое он откладывал, которое должно наступить, как только он заглянет внутрь, не могло повториться, а нового придется ждать целый год, если не дольше. Он инстинктивно верил, что подобные мгновения, возникающие так редко и обладающие таким особенным вкусом, можно продлить. Сохранить как сокровище.

Побрившись и приведя в порядок бородку, набив желудок вполне сносной пищей, Деймон впервые почувствовал себя почти нормально с того звонка Джарлата Кина среди ночи, если не считать неимоверной усталости. За восемь часов хорошего сна его тело отдохнет, голова станет ясной, и завтра он как следует поработает с Моцартом. Вздохнув, Деймон отвел взгляд от пузырька, заполз под одеяло и накрылся с головой, подоткнув его уголок под щеку. В голубятне было холодно, он слышал свист сквозняка сквозь щели в переплетах оконной рамы и отверстиях для труб в стене, но его тело и дыхание быстро согревали гнездо под одеялом. Вскоре он перестал дрожать и почувствовал себя даже уютно.

Он высунул голову и не без усилия открыл глаза, чтобы еще раз взглянуть на пузырек с желе, прощальный подарок Кена. Слишком большое окно для такого крохотного пространства: в его квартирке никогда не бывало совсем темно. Непрестанно меняющиеся неоновые огни электронных рекламных щитов на крыргах зданий противоположной стороны улицы врывались в его жилище, подобно холодной безмолвной радуге, живой змее, безостановочно обнимавшей его кольцами неверного многоцветья. Несмотря на утомление, разум Деймона анализировал последовательность изменения цветов: через каждые шесть секунд новый цикл сперва омывал пузырек с желе желтым люминесцентным сиянием, которое в сочетании с синим цветом самой склянки превращало этот хрупкий стеклянны сосуд в подобие мощного источника зеленого лазерного света. Когда Деймон впервые заметил это, красота зрелища заставила его затаить дыхание. Тогда-то он и установил последовательность перемен, чтобы заранее предвосхищать начало нового цикла. Когда сон наконец одолел его, сияние желе было последним, что запечатлела сетчатка глаз и перенесла эту яркую картину в сны.

____________________

Однако надежда на полноценный отдых оказалась иллюзией. Сон Деймона походил на детскую составную картинку, кусочки которой категорически отказывались расставляться по местам. Каждый раз, когда сознание выдергивало его из темноты сна настолько, что он вполне соображал, кто он и где находится, взгляд неизменно наталкивался на пузырек с желе, сиявший в цветах неоновой ночи, рвавшейся в окно с улицы.

Так продолжалось час за часом, пока он не пришел к убеждению, что желе как раз и есть то, чего ему до сих пор не хватало,- именно оно должно чудесным образом собрать для него все воедино, заполнить глубокую, безобразную пропасть, которая всегда мешала ему жить. Он отводил взгляд от пузырька, потел, не смотря на ощущавшийся кожей лица холод, дрожал в тепле под тонким одеялом и вертелся, сражаясь с пижамой, которая стала вдруг неудобной и непривычно тяжелой, пока не довел себя до бешенства. Он сел в постели и уткнулся лицом в ладони.

Из мира по другую сторону оконного стекла до слуха Деймона доносился нескончаемый грохот уличного движения Маихэттена - голоса людей, не смолкавшие в любые часы суток, шум аэроциклов, автобусов, даже далекий гул сверхскоростных поездов в тоннелях, этого нового транспортного средства, такого шумного, что продавцы газет давно, привыкли предлагать покупателям еще и затычки для ушей. И за всем этим… ничего.