Исправительная академия - Алекс Хай Страница 28

Он ушел, а я упал на подушку и уставился в потолок.

Ясное дело, директор Академии захочет меня допросить. Потому что нужно как-то объясняться с моим дедом. Этот скорее собственными руками меня придушит, но трогать внучка никому не позволит. Потому и отправил на остров — чтобы я не путался под ногами и не провоцировал на грех детоубийства.

А тут вот какая заварушка началась…

Я раз за разом прокручивал в голове воспоминания о нападении. И много чего не мог понять.

На что конкретно рассчитывал нападавший?

Вряд ли он хотел просто меня припугнуть. Для этого можно было выбрать и другие способы, не примешивая Темный дар и заточку. Но все указывало на то, что этот некто пытался меня убить. Возможно, даже обставить это как маргинальную разборку. Только кое-что пошло не так.

Что именно ему помешало? В какой момент?

Я вспомнил, как меня разбудил тот странный вопль. Трудно понять, что именно это было — интуиция, особая способность или вмешательство чего-то постороннего и неизвестного. Но это меня спасло. Так бы закололи во сне — и все. Утром все бы проснулись, обнаружили мой хладный труп…

Оболенские, конечно, в этом случае тоже бы устроили здесь невообразимое избиение младенцев. Но дело было бы сделано.

Только я все никак не мог взять в толк главное — кому вообще понадобилась моя смерть? Точнее, гибель Владимира Оболенского. Как по мне, пока что все выходки моего предшественника не тянули на смертный приговор. Я, конечно, мог многого не знать. И все же…

Володя Оболенский был известным человеком. Наверняка его лицо мелькало в светской хронике, его знали все мажоры города — и аристократы, и богатые простолюдины. Более того, происходил из древнего и очень влиятельного рода. Тот, кто намеревался меня убить, должен был понимать рискованность этой затеи.

И все равно это его не остановило. Так зачем? Зачем нужно было приносить меня, то есть Володю, в жертву?

Месть? Стремление навредить семье? Или Оболенский мог знать что-то такое, что могло бы опорочить кого-то очень влиятельного?

Мало информации. Слишком мало…

— Я принесла вам ужин. Подумала, еда из столовой будет вкуснее, чем каша и паровые котлетки без соли.

Я вздрогнул, когда в дверях появилась София Павловна с подносом в руках. Могла и не напрягаться — здесь все равно кормили.

Она медленно прошла между рядов пустых коек, освободила место на тумбе и водрузила туда поднос. Выглядело аппетитно: мясо с макаронами в каком-то дивно пахнувшем соусе. И булочка с кусочком масла. Румяная, горячая, только что из печи.

— Благодарю, — улыбнулся я. — Но с чего вы оказываете мне такие почести, София Павловна?

— Считаю себя виноватой перед вами, — ошарашила надзирательница.

— Кажется, вы считали меня врагом.

— Не врагом, Оболенский. Вы неверно меня поняли. Да, вы причинили мне зло. Да, в день вашего прибытия я не справилась с эмоциями — и это непростительно и непрофессионально. Но я в первую очередь ваш надзиратель. Моя задача — не только вести вас по пути исправления, но и обеспечивать вашу безопасность. И с этим я не справилась.

Кусок булки едва не застрял у меня в горле.

— С учетом обстоятельств вам не в чем себя винить, — прожевав, ответил я. — От вас ничего не зависело, София Павловна. Не думаю, что на курсах надзирателей учат противостоять дару Тьмы.

И все же мне было приятно. Сперва я подумал, что эта барышня слегка поехала кукушкой на почве вселенской обиды, но вроде нет. Взяла себя в руки, вспомнила о долге и изо всех сил пыталась относиться ко мне нейтрально.

— Значит, это правда? — побледнела София. — Про Тьму. Я в этой суматохе и с кучей объяснительных толком и не… Что вам известно, Оболенский?

— Боюсь, немного. Лекарь считает, что на острове есть незарегистрированный носитель Темного дара. И что он им воспользовался, чтобы меня убить. Но кое-чего не рассчитал.

Надзирательница помрачнела. Я видел, что она была в отчаянии, но старалась мне этого не показывать. Не хотела ронять лицо перед подопечным. Зря она так. Ситуация патовая, сейчас все будут бегать по потолку.

— Тогда без Ордена точно не обойдется, — вздохнула она. — Даже если есть хоть малейшее подозрение, директор обязан вызвать колдунов.

— А как они будут его искать? Проверять каждого на наличие метки Тьмы? Или у них есть другие инструменты?

— Я не знаю, Оболенский. Не знаю.

А ведь ей было страшно! Почему она так боялась Темного Ордена? Неприятный опыт взаимодействия или ей самой было что скрывать от них?

— Знаю только то, что если сюда заявятся колдуны из Ордена, дело перейдет под высочайший контроль.

— И что в этом такого? Ну, завалят проверками… Или вы здесь на своем острове так привыкли, что вам никто не хозяин, что начали по-своему распоряжаться государственным учреждением? — съязвил я.

— Я не этого опасаюсь, — сухо ответила София. — У этого учреждения есть свои тайны. Тайны, в которые не посвящают простых надзирателей вроде меня. И я не знаю, что будет, если эти тайны выйдут на свет.

— Не понял.

— Я служу здесь не так давно, но заметила кое-какие странности. Впрочем… Вам сейчас не до этого, Оболенский. Задача администрации — обеспечить вашу безопасность и предотвратить другие возможные покушения.

Вот зараза! Ведь почти начала говорить… А потом, видимо, вспомнила, с кем разговаривала, и снова закрылась. Ну ладно, давить пока что не буду. Пойду медленным, но многообещающим путем — покажу ей, что мне можно доверять.

— Позвольте личный вопрос, София Павловна. А почему вы пошли в надзиратели? Странно видеть здесь девушку из дворянской фамилии, да еще и с…

— С такой внешностью? — печально улыбнулась она.

— Да. Пожалуйста, считайте это комплиментом, лишенным всяческих намеков.

— Внешность — актив, который с годами утрачивается. А причины… Я просто хочу, чтобы сволочей в мире стало немного меньше. Если юные представители знати возьмутся за голову и вспомнят о чести и достоинстве, империя расцветет пуще прежнего. Ибо, по моему мнению, аристократическое происхождение